– Какая жертва? – тупо спросил Егор‑хозяин.

Егор‑гость снова промолчал; он понял – какая.

– Человеческая жертва, – сказала Лена. – Без этого Силы не будет.

Егор‑гость вспомнил кровавую смерть Ёсицунэ и содрогнулся.

– Нет, только нетак. Так я не хочу. Должен же быть какой‑нибудь другой способ. Почему я не могу путешествовать по мирам, понемногу корректируя реальность?

– Потому что ты не знаешь, как и когдаэто нужно делать, – сказала Лена. – Правильное время не менее важно, чем правильно выбранное направление.

– Но ты же путешествуешь из мира в мир, ведь так? – спросил Егор‑гость. – Научи меня, объясни мне, как это получается у тебя.

– Не могу, – тихо сказала Лена. – Я бы очень хотела помочь тебе вернуться домой, но я ничего не могу тебе объяснить, правда. Я ведь и сама не знаю, как и когда это делается вообще. Протей, отправляя меня, рассказал способ только для этого случая.

– Ага, – быстро сообразил Егор‑гость. – Значит, этот твой Протей знает все способы?

– Да. Протей знает. Он знает все.

– Отлично, – сказал Егор‑гость. – Отведи меня к Протею. Пусть он мне все объяснит, если ты не можешь.

– Я не могу отвести тебя к Протею, – сказала Лена со слабой улыбкой. – Он не из этого мира. Как и я.

– Что?! – опять воскликнул Егор‑хозяин. Егор‑гость удержался от возгласа изумления, он уже подозревал нечто подобное.

– Да, я нездешняя, – сказала Лена. – И мне пора идти. Запомни то, что я сказала, Егор. Только кровь может дать тебе Силу. Прощайте.

Егор‑гость был уверен, что последний печальный взгляд Лена подарила ему. А затем она повернулась и неторопливо пошла – прочь. Она уходила, уходила насовсем, а оба Егора и Роман зачарованно смотрели ей вслед. И только когда Лена скрылась за углом дома, это странное оцепенение спало со всех троих, и Егор‑гость бросился вдогонку за девушкой с отчаянным криком:

– Лена, постой! Подожди!

Он выскочил на улицу. Светловолосая девушка с сумочкой на плече так же не спеша шла шагах в двадцати поодаль.

– Лена! – снова крикнул Егор, догнал девушку, прикоснулся к ее руке. – Лена…

Она обернулась и… Это была не она.

– С ума сошел, что ли? – раздраженно и немного испуганно бросила Егору совершенно незнакомая, хотя и похожая чем‑то на Лену, девушка. Отдернула руку, сказала резко: – Дурак! – и пошла дальше, звонко выстукивая каблучками по асфальту.

– Извините, я… – запоздало пробормотал смущенный Егор. – Я обознался…

А она даже не обернулась. Цаца.

Егор‑гость, жалкий, словно брошенный пес, вернулся во двор, к братьям‑близнецам Трубниковым.

– Ну как, догнал? – полюбопытствовал Егор‑хозяин у вернувшегося двойника.

– Нет, не догнал, – ответил Егор‑гость, отворачиваясь. – Не успел, она уже… ушла. – И добавил с отчаянной решимостью: – Но я должен ее найти!

– Забудь, – посоветовал Егор‑хозяин. – Плюнь и разотри. Найди себе нормальную девушку, не параллельную и не перпендикулярную, а простую, милую и глупую. Лично я так и поступлю.

– Я должен ее найти, – упрямо повторил Егор‑гость. – Мне нужна она.

– А ты ей еще нужен? – Егор‑хозяин повысил голос. Его мужское самолюбие было уязвлено тем, что он только что узнал; он злился. – Открой глаза, дорогой товарищ, – она же просто воспользовалась тобой. Тебя поимела, меня…

– Зачем? – со страдальческой гримасой спросил Егор‑гость, глядя в ту сторону, куда ушла Лена. – Зачем ей это было нужно?

– Ты же слышал, что она сказала, – напомнил Егор‑хозяин. – Ради своей семьи. Самопожертвование, бл‑лин. Я сейчас разрыдаюсь…

– Евгеника, – опять неожиданно вставил Роман.

Егор‑гость посмотрел на него с изумлением, он не ожидал услышать такое слово из уст аутиста. Но уж если он знает такие слова…

– При чем здесь евгеника?

– Им нужно заменить один икс на игрек, – непонятно ответил Роман.

– Какой икс? Какой игрек? – Егор‑гость с недоумением обернулся к Егору‑хозяину. – Ты понимаешь хоть что‑нибудь?

Брат Романа только пожал плечами.

– Нужны были трое, – продолжал Роман и прибавил совсем уж непонятное: – Финдеамна.

– Трое? – переспросил брата Егор‑хозяин, о чем‑то догадавшись. – И ты, брат? Она и тебя трахнула?

– На прошлой неделе, – сказал Роман просто.

– Ха! – Егор‑хозяин вдруг отчего‑то развеселился. – Слушай, Ромка, это же был, наверное, первый сексуальный опыт в твоей жизни. Ну, и как тебе?

– Мокро, – сказал Роман.

Лена ошибалась. А может быть, просто не знала всех тонкостей, связанных с созданием магических карт и преодолением границ отдельной реальности. Может быть, всеведущий Протей просто не рассказал ей всего, сочтя это излишним. А может быть, и сам Протей вовсе не был таким уж всеведущим. В конце концов, может быть, Егор Трубников оказался способен на нечто, ставшее исключением из общих правил. Егор сумел создать еще один эмберский козырь, не проливая ради этого ничьей крови, – ему вполне достало любви…

Как только оба Егора вернулись домой к хозяину, гость снова испросил себе бумагу, тушь, перо и засел за стол рисовать новую карту.

– Я извиняюсь, – Егор‑хозяин понимал, что затрагивает чрезвычайно деликатную тему и потому подъехал с вопросом как бы дурачась, – а кого мы будем приносить в жертву?

– Никого, – отстраненно ответил Егор‑гость. Он чувствовал, что приближается к тому самому правильномусостоянию. Это было, как сказал бы Ленька, то самое оно.

– Но ведь без этого ничего не получится.

– Получится.

Егор‑хозяин кивнул и удалился на кухню, прикрыв за собой дверь комнаты. Стук закрывшейся двери был как сигнал для Егора‑гостя; он свернул крышку с пузырька с тушью, омакнул перо и сделал на бумаге первый штришок – еще не вполне уверенно, как бы пробуя и проверяя. Затем сделал еще штрих, и еще, и еще… Каждая черточка – Егор знал это – была верной. Он начал рисовать с глаз – это было странно, раньше он никогда не начинал портреты с глаз, да и в художке не так учили: сначала полагается наметить овал лица, общие очертания, приблизительные пропорции, а уж потом детали: глаза, нос, рот…

К черту! Это не ученический рисунок!

Егор рисовал Лену. Не такой, какой увидел ее впервые – в общаге, в койке у Леньки, нет. Он рисовал Лену такой, какой запомнил ее при их следующей встрече: она сидела на скамейке, склонившись над книгой, он спросил: Давно сидишь? – она посмотрела на него снизу вверх, у нее было такое лицо, такое… Вроде бы ничего особенного, и все же, и все же… Глубокие глаза, длинные пушистые ресницы, темные брови, едва заметно вздернутый носик, пухлые губы, слегка приоткрытые, словно что‑то вот‑вот должно быть произнесено, четкая линия подбородка и обрамляющие лицо волосы – длинные прямые и светлые, похожие на мягкий лен…

Егор не знал, что водило его рукой, как ему удалось изобразить Лену такой – она смотрела с карты, как живая… Нет, она и была живой, настоящей.

Сколько же прошло времени, пока он рисовал карту? Часа два, по меньшей мере… Егор‑хозяин по‑прежнему обретался на кухне, он ни разу не заглянул в комнату и вообще старался не шуметь. Когда Егор‑гость показался на кухне, потирая покрасневшие от переутомления глаза, Егор‑хозяин порывисто поднялся ему навстречу.

– Ну что?

Вместо ответа Егор‑гость подал двойнику карту с портретом Лены.

– Да, это она, – сказал Егор‑хозяин, придирчиво изучив новый эмберский козырь. – Как только тебе такое удалось?