Пробудившись от глубокого сна в полдень, Верещагин скорее почувствовал, чем услышал, слабый стук в дверь.

— Матти?

— Малинин, — раздалось в ответ.

— Заходи, Юрий.

Малинин явился в боевом снаряжении, говорившем о происходящем яснее всяких слов.

— От Реттальи. Пещеры под Блумфонтейном. Большой тайник с оружием, возможно, склад боеприпасов.

Офицер оперативной разведывательной группы отвлекался на церемонии только тогда, когда считал это необходимым. И он не был склонен к преувеличениям.

— Матти? — спросил Верещагин.

— Отправился вытаскивать Войцека из гамака. Рейникка взялся прекратить распространение слухов в городе, а Петр уже прикрыл телефонную сеть на ремонт. Первый взвод и отделение разведвзвода ожидают транспорта.

Четыре батальонных легких транспортных вертолета могли принять лишь четыре отделения. В крайнем случае еще одно могло разместиться в четырех боевых вертолетах.

— Может, попробуем попросить у бригады еще пару тяжелых транспортов?

— Это займет по меньшей мере два часа, — осторожно возразил Малинин.

Легких транспортов должно хватить.

— Сколько осталось до связи? — спросил Верещагин.

— Петр говорил, час двадцать.

— Спасибо, Юрий, — сказал Верещагин.

— Матти передает, что малыш, которого зацепило рикошетом, будет в порядке, — добавил Малинин.

— Еще раз спасибо, Юрий, — ответил Верещагин. Малинин вышел.

При отборе двадцати тысяч семей для переселения на другую планету африканеры, кажется, выбрали самых непримиримых. Конечно, следствие логически вытекает из причины, но почему хотя бы один-единственный раз эта непримиримость не может быть смягчена чем-то вроде благодарности?

— Ну и день, — пробормотал он.

Через несколько часов, когда в комнату вошла Солчава, он по-прежнему сидел в своем плетеном кресле, так и не стряхнув сонливость, постукивая трубкой о колено. В углу комнаты был подвешен гамак, имелось и второе кресло, но не было стола. Другой офицер, круглолицый майор с высокими скулами, стоял рядом.

— Подполковник Верещагин? — робко спросила Наташа.

Верещагин не подал вида, что услышал. Майор приложил палец к губами,

— Матти Харьяло, заместитель командира батальона, — негромко представился он. — Пожалуйста, подождите минутку.

Верещагин медленно открыл глаза.

— Матти, пещера, которую взорвал Петр, была в двадцати трех километрах от Блумфонтейна, не так ли? Давай посмотрим, насколько предсказуемы «братья». Запроси геологическую карту. Попроси флот помочь. Мне приходит в голову, что подобные большие склады могут быть в пределах двадцати пяти километров от других городов. Я должен сказать об этом на заседании штаба полковника Линча.

Харьяло кивнул и вышел.

— Здесь что-то сказали только что? — спросил Верещагин, держа трубку перед собой обеими руками. — Хирург Солчава! Вот так сюрприз! Как вас занесло в Преторию? Садитесь, пожалуйста. — Он указал на второе кресло.

— Подполковник Верещагин, я направлена сюда вместо доктора Девуку, — сказала она сдержанно.

На мгновение глаза Верещагина блеснули.

— Ах да! Добро пожаловать. Должен сказать, все мы очень рады, что вы здесь. Прошу прощения, я на секунду отвлекусь.

Он повернулся и крикнул:

— Матти, я должен отправиться на заседание штаба, а здесь есть личный вопрос, который необходимо уладить. Свяжись с Раулем и спрОси его, цела ли еще та трубка. Я, кажется, сломал у своей чубук.

Заседание штаба шло через пень-колоду. Ева Мур отпустила несколько шпилек по поводу перекошенного лица Верещагина, когда он подошел поговорить с ней перед уходом. Адмирал Ли присутствовал и, несмотря на успех в школе, оставался в премерзком настроении. Убийство Хансли послужило предзнаменованием, что его попытки держать развитие событий на Зейд-Африке под контролем останутся бесплодными.

— Как это было? — спросила Мур. — Неужели они стреляли в вас?

— Почти дошло до этого, Ева. Да хранят меня Небеса от друзей, а с врагами я и сам как-нибудь справлюсь.

— Уве?

— Уве совершенно лишен соображения. Он выволок на свет Божий этот уничтоженный нами склад оружия как раз тогда, когда адмирал закончил клевать меня за то, что я не удосужился держать полковника Линча в курсе моей операции. Похоже, и полковник забыл посоветоваться с адмиралом, потому что ему тоже влетело по первое число.

— Поэтому Линч вдвойне зол на тебя.

— Слабо сказано. Он считает, что мы с Уве все устроили. А еще вчера утром был инцидент с мылом.

— Мылом?

— Несколько упаковок доставили со склада во внутренний двор резиденции полковника Линча во время утреннего дождя, чтобы сымитировать наступление зимы.

Мур рассмеялась, запрокинув голову:

— Господи Боже мой, а я думала, это просто сплетни! А он что, просто стоял и смотрел, пока пена бурлила у ног и затекала в ботинки? Антон, это великолепно! А это твоя работа, конечно?

— Солдаты, побывавшие под огнем, не могут привыкнуть к скуке гарнизонной жизни, — с кротостью ягненка отозвался он. — К несчастью, вчера адмирал еще послал Донга в Ридинг для расследования убийства Хансли. Знаешь, как он гордится бицепсами, бедняга? Уве организовал небольшую команду способных уличных мальчишек, и они ходят гордые, как бойцовые петушки… Один из моих лейтенантов окрестил их «добровольцы с Бейкер-стрит». — Он вздохнул. — Три инцидента — это уже чересчур.

— Что, лучше видеть Линча не в своей тарелке, чем в бешенстве?

Верещагин кивнул.

— Уве совершенно лишен соображения, — повторил он, помолчав минуту. — Если ты ждешь, что я заговорю о твоей Наташе, то напрасно, не собираюсь.

Мур резко рассмеялась.

— Я тоже. Это на сладкое. Тебе небольшая разрядка не помешает. День был долгий и трудный.

В сумерках Блумфонтейн казался прелестным городком. Дома оштукатурены и окрашены в пастельные тона всех оттенков.

Командир отделения сержант Суслов похлопал по крышке люка машины Савичева. Тот притормозил, пропуская нескольких пешеходов, один из которых шел с ребенком. В заднем отсеке «кадиллака» могли комфортабельно разместиться четыре человека; ровно столько там и было.

«Прелестные городки» — жуткое дело! За красивым фасадом зачастую скрывались просто тонкостенные домики, а иногда — миниатюрные крепости из стали и бетона, которые приходилось выжигать этаж за этажом, комнату за комнатой. После этого город уже не был прелестным.

Столкнувшись однажды с «огненной трассой», придуманной обитателями другой планеты, Коломейцев имел на руках мастерски составленную карту Блумфонтейна и окружающих поселений, на которую были нанесены конструкция каждого здания и имена жителей. Правда, идея занять город таких размеров совсем не привлекала Суслова. Патрулировать — и то достаточно хлопотная история. Командиры небольших соединений, очутившись среди высоких зданий, начинали дергаться, как новобранцы, а Савичев был хуже всех.

Суслов приволок Серого и его пулемет калибра 7,7 исключительно для того, чтобы успокоить нервы товарищей. Николай был единственным, кто получал удовольствие от задания. Пулемет установили на круговой турели в башенке броневика, а у Серого был самый легкий груз и лучшее сиденье. Он улыбался, посматривая на флягу, которую сержант прицепил к ремню.

Суслов ухмыльнулся. Самовар из полированной стали с открытой медной трубой, который Савичев встроил в свою машину, был чудом прикладной техники, но чай парень заваривал отвратительный.

В принципе, рейды по городу были пустой тратой времени, но 3-я рота проводила в местном трактире какую-то операцию и просила их поддержать. С тех пор как солдаты на некоторое время стали едва ли не популярны в глазах местных, выгода от идеи приучать горожан время от времени видеть на улицах имперские броневики с лихвой перевешивала риск.

Что-то мелькнуло, не ускользнув от внимания Суслова. Хотя некоторые, к примеру Евтушенко, лучше работали в лесу или в пустыне, толкуя запахи и полеты насекомых, Суслов чувствовал себя как дома в городе. Он по лицам и движениям людей определял, что происходит на улицах и крышах. И сейчас что-то явно было не так: застывшие лица прохожих, выражение глаз, оттопыренный край одежды, похожей на длинное черное пальто…