Я зевнула просто отчаянно.
- Ладно, наверное, спать пора.
- А с Маркизом мы ничего так и не придумали?
- Почему не придумали? Мы его властям сдадим, пусть с ним король разбирается.
- На каком основании?
- Обыск надо у касатика устроить - основания сразу отыщутся. Надо только его логово тайное найти, я повороты не считала, но думаю, с закрытыми глазами, куда меня вели, вспомню. Вот в доносе точный адрес и укажу.
- Да его десять раз предупредят, он все перепрятать успеет. Скорее всего, у него в страже свои шпионы имеются. Ты же знаешь, какие тут люди продажные, за горсть дублонов маму родную продадут.
Я потянулась до хруста и опять зевнула.
- Ты права, никого в эти планы посвящать нельзя. Где, говоришь, у нас эликсир бодрости?
- Лутоня, прекрати! Ты его, эликсир этот, как ключевую водицу хлебаешь, так и помереть недолго. Ты наверное и чувств поэтому сегодня лишилась. Никакой же организм такого напряжения не выдержит…
Я уже доставала из пристенного сундука бутыль и вытаскивала притертую пробку. Терпкий запах полыни пощекотал ноздри.
- Вот честное слово, в последний раз. Завтра целый день спать буду.
- Надень что-нибудь блестящее, я тебя подстрахую.
Я выдохнула и отхлебнула горькое питье:
- Я тебе потом все подробно расскажу - все равно, если что-то случится, на помощь ты не прилетишь.
- Ну хоть шпагу возьми.
- Поучи жену щи варить, - весело огрызнулась я, уже вытаскивая из-под кровати сверток с оружием и удобные кожаные ботфорты, в которых бегать во время ночных вылазок было гораздо удобнее чем в туфельках.
- И морок при мне сотвори, чтоб я со стороны его оценила, - никак не хотела отпускать меня подруга.
Я послушно напряглась, притягивая к себе решетчатую лунную тень и далекие отблески звезд. Материал для личины был первосортный, кокон получался плотным, почти осязаемым.
- Прекрасно! - Одобрила Иравари после внимательного осмотра. - Удачи тебе! И если ты, маленькая разбойница, обманешь меня и целый день завтра в кровати не проведешь…
Я не дослушала, ускользая в темноту коридора. Невежливо удаляться, кажется, входило у меня в привычку.
Капитан Альфонсо ди Сааведра был счастлив. Представление его скромной особы тайной курии прошло успешно, и будущность бравого вояки вырисовывалась в самых радужных тонах. Гранды стихийных домов одобрили его кандидатуру, и должность кордобского алькайда, пустовавшая уже несколько десятков лет, сегодняшней ночью оказалась занята. Занята им, Альфонсо Фонсега Диас Кентана ди Сааведрой. И может быть, бывший капитан городской стражи очень на это надеялся, со временем, ему будет позволено присоединить к цветистой фамилии матери небольшое дополнение - Акватико, ибо один из четырех стихийных грандов приходился ему отцом. Как всякий элорийский бастард, дон Сааведра к вопросам чистоты крови относился крайне щепетильно и мог разодрать глотку любому наглецу, осмелившемуся усомниться в его благородном происхождении. Достойная матушка нового алькайда, терпеливо ожидающая вестей в своем поместье, являлась светской супругой дона, супругой неофициальной, ибо благословления Источника на сей брак испрошено не было. Дон Акватико, уже будучи в летах, увлекся светлоглазой прелестницей не на шутку. И не остановило его то, что избранница магической силой не обладала. А донья Мария, единственная дочь провинциальных дворян… Бывает, ведь бывает такое, когда молоденькая девушка влюбляется во взрослого мужчину, почти старика. Потому что он умен, потому что обладает властью, потому что… Ах, к чему искать причины там, где все решает любовь, чувство загадочное и логике неподвластное? Алькайд мысленно пообещал себе сегодня же отписать матушке, чтоб она разделила с ним радость триумфа. “Ах, Альфонсито, - часто говаривала она, на мгновение подняв глаза от сложной вышивки или отведя в сторону кисть, которой наносила тонкие линии на отрез восточного шелка, юный Альфонсо любил в такие минуты сидеть рядом с ней на устойчивом трехногом табурете и наблюдать за сосредоточенным прекрасным лицом, за четкими движениями тонких холеных ручек. - Дорогой мой, тебя ждет великая судьба, я верю в это всем сердцем”. Ну теперь ее душа может быть спокойна, сын достиг неких высот, и с вершин этих сможет оказать некую помощь своей семье. Дон Сааведра счастливо вздохнул и поднял взгляд к благоволящим к нему небесам.
В целях сохранения тайны, выход из залы заседаний находился довольно далеко от входа. И если попасть на собрание стихийных Домов, называемое еще тайной курией, можно было, спустившись из здания городской тюрьмы, то на поверхность Альфонсо выбрался в полуразрушенную часовню, стоящую почти на окраине города. Пустая алтарная ниша красноречиво свидетельствовала, что храм давно не используется. Алькайд спустился наружу по сбитым ступеням, осмотрелся и быстро юркнул под лестницу. Прозрачные глаза капитана прекрасно видели в темноте, позволяя своему владельцу не плутать в лабиринте кордобских переулков, но сейчас эта способность Альфонсо не пригодилась. На выступе торцовой стены здания горел фонарь. Двор заброшенного храма был как на ладони. “Мьерде, - раздраженно шепнул капитан. - Засада!” Он старался дышать бесшумно. Заранее раскрываться перед человеком, подготовившим столь хитроумную ловушку, было бы глупо. На своем веку капитан повидал предостаточно прекрасных фехтовальщиков, попрощавшихся с жизнью от коварного ножа наемного убийцы. Ибо когда на охоту выходят рыцари плаща и кинжала, благородное искусство поединка лучше забыть. “Однако, кто мог знать о том, что я появлюсь здесь именно в это время? Ни одна живая душа не была о том осведомлена, включая меня. И либо я неверно расценил благосклонность тайной курии, либо вовсе не меня здесь поджидают”. Капитан осторожно выглянул из своего укрытия. Его взору открылся фрагмент кирпичной стены, по которой двигалась тень лошади и всадника. Глухой топот копыт, видимо, предусмотрительно обернутых тканью, был еле слышен. Капитан осторожно потянул шпагу, одновременно другой рукой нащупывая кинжал. Как только лошадь поравняется с его укрытием…
- Выходи! - разнесся в тишине громкий возглас. Всадник обнажил длинный клинок и отбросил капюшон. - Даже если ты злодей, охочий до чужого имущества и жизни, дерись как мужчина!
Альфонсо медлил. Черноволосого человека он узнал, не раз и не два он скрещивал с ним шпаги в учебных залах фехтовальных школ. Давненько это было, и сейчас капитан не отказался бы повторить опыт, узнать чему научился его давний знакомый за прошедшие… Погодите. Сколько же времени прошло? Десять лет? Двенадцать? Не меньше. Интересно, каким новым трюкам выучился за эти годы благородный дон? Да не просто дон. Если верить слухам, доходившим до Сааведра, юный щеголь, некогда с позором изгнанный из Квадрилиума, теперь князь, и даже шипящая романская фамилия, под которой его знали в Элории, всеми забыта. Осталось только прозвище - черное и полное магии, как и его обладатель. Князь Влад Дракон в напряженной позе восседал сейчас на вороном жеребце и грозно смотрел в темноту.
Выйти, или подождать? Ведь некто, поставивший фонарь, подкарауливал именно князя. Тогда почему хитрец медлит? Время для неожиданной атаки упущено. При любом движении из темноты всадник всадит каблуки в бока лошади и умчится со скоростью ветра. “Мерде, - опять ругнулся алькайд. - Какая нелепая засада!”
Князь склонил голову и принюхался, даже в полутьме было заметно, как расширились ноздри точеного носа:
- Покажись!
Длинный шуршащий прыжок - всадник спешился и отбросил в сторону плащ. Расшитый серебром колет князя послужил бы сейчас неплохой мишенью для любого лучника. Альфонсо про себя подивился такой неосторожности. Влад сделал несколько шагов в сторону, на мгновение пропав из вида, капитан изменил положение, на его широкополую шляпу посыпались мелкие камешки. Еще раз выругаться вояка не успел, откуда-то сверху, воя как стая разъяренных кошек на освещенный пятачок двора выпрыгнул убийца. Уже наблюдая за пируэтами, которые выписывала гибкая фигура ночного разбойника, Альфонсо догадался, что прятался тот под той же лестницей что и он сам, но на пролет выше, в небольшом провале, где разрушенные ступени оплел дикий виноград. Выбор места капитан одобрил - там был лучший обзор и свобода для маневра. Шпаги встретились с тонким звоном. Удар, финт, перекат. Две одетые в черное фигуры будто плясали в полутьме.