Мне не спалось. Я села у окна, позволяя темноте и тишине дома окутать меня. Я должна была быть утомлена и мое тело действительно пребывало в этом состоянии, но мой мозг был взбудоражен, находился в режиме полной активности и отказывался отключаться. Алек не позвонила, как обещала, но ведь еще было не «завтра» и я знала, что у нее и так было слишком много дел, требующих ее внимания.

Я снова задумалась о том, не следовало ли мне поехать с Алек. Может, если бы она не была так тверда в том, что Джиллиан должна остаться, я бы спросила ее не хотела ли она, чтобы я поехала с ней. Казалось, она была так решительно настроена сделать все сама, что мне даже не пришло в голову, что она могла бы оценить мое присутствие с собой в такой момент. Теперь мое место всегда было возле нее, разве нет? Разве не это означают кольца, что мы всегда будем вместе, и в радости и в горе?

Я улыбнулась своему отражению. Алек не была обычным человеком. Я была в такой же  неопределенной ситуации, как и в День Благодарения. Я могла бы поехать к ней, я могла бы надеяться, но я не знала бы хорошая ли это идея или не очень, пока не оказалась бы лицом к лицу с ней. Я слишком хорошо помнила как она приняла меня в День Благодарения. И я не очень хотела такого повторения. Тем более, когда Алек была в кругу членов семьи, которые могли не знать о ее ориентации. Последнее, что я хотела для семьи Брент это доставлять им дополнительные проблемы. Не только Алек сейчас не нуждалась в отвлечении внимания.

Я почувствовала, что меня стало клонить ко сну и с радостью подалась его спокойному забвению. Вопросы и сомнения могли подождать до завтра. Я скользнула под одеяло. Какой бы я не представляла свою первую ночь после обручения с любимым человеком, провести ее в одиночестве никогда не входило в мои планы.

На следующее утро я проснулась очень рано, от того, что кто-то открыл дверь в мою спальню. Я присела в кровати, удивленная тем, что комната все еще была в темных предрассветных тонах. Джиллиан смущенно улыбнулась и вошла в комнату с горячей чашкой кофе в руках. Она подошла к кровати и осторожно присела рядом. Затем протянула чашку мне.

- Я не хотела смотреть одна, - смущенно сказала она. Ее зеленые глаза робко встретили мой взгляд. - Ты хорошо спала?

Я взяла чашку обеими руками, наслаждаясь ее теплотой. Холодная английская погода проникала даже сквозь стены дома. В комнатах было почти тепло. Я покачала головой, бросая взгляд на окно, у которого я вчера ночью просидела в размышлениях несколько часов.

- Не очень. Я хотела бы поехать с ней.

- Я тоже об этом думала. Я знаю, что она не хочет, чтобы я была там, и я понимаю почему. Но она не может сказать того же о тебе. Я бы чувствовала себя спокойнее, если бы они не были единственной семьей, окружающей ее там.

Джиллиан погладила меня по ноге.

- Пойдем. Посмотрим, что произошло, пока мы спали.

Я последовала за ней вниз по ступенькам. Джиллиан сказала, что все остальные спали, но персонал уже был на ногах. Если я была голодна, она могла попросить что-нибудь приготовить. Я отрицательно покачала головой. Я была слишком уставшей, чтобы чувствовать голод. Я знала, что позже буду голодна как волк, но сейчас мне было достаточно горячего кофе. Мы сели у телевизора в библиотеке, освещенной только пламенем камина.

Канал все еще был включен на CNN, и мы расположились в креслах, пока шел рекламный блок. На экране шла очередная реклама сети МакДональд. Если бы что-нибудь случилось, CNN показывал бы новости, а не это, подумалось мне. Я пила кофе и чуть не подавилась, когда на экране появилась фотография Патрика. Под ней была надпись - Сенатор Патрик Майкл Брент и цифры 1914 - 1990 гг.

Патрик был мертв.

Джиллиан ахнула и села прямо. Я посмотрела на нее. Она сидела, прижимая пальцы к губам. Когда заговорил ведущий, я снова повернулась к телевизору.

- И вновь мы возвращаемся к главной новости этого вечера - смерти Патрика Брента от удара, который он получил два дня назад. - Он повернулся к сидящему рядом мужчине. - Маршалл, семья находилась в больнице, когда умер сенатор. Они были готовы к этому? Нам все время говорили, что его состояние оставалось стабильным.

Доктор Маршалл Дентон переводил взгляд с ведущего на камеру и обратно, пока говорил.

- Тот факт, что семья вернулась в больницу вечером говорит о том, что им было известно о его критическом состоянии. Возможно, их вызвали или они сами намеревались вернуться. Мне кажется очевидным, что они знали, что он умирает.

- Почему семья все еще остается в больнице? Объявление о смерти сенатора было сделано почти два часа назад. Что они могут там делать все это время?

Доктор вздохнул и покачал головой.

- Думаю, они приходят в себя. Для нас, простых людей, умер сенатор Патрик Брент. Но для этой семьи умер муж, дед, родственник. Многие люди не готовы встречаться с десятками камер и журналистов, сразу как только потеряли члена своей семьи. Я не думаю, что мы увидим их, пока они не успокоятся. Они должны будут сделать заявление для прессы, прежде чем уехать. И они это знают.

Ведущий новостей согласно кивнул и камера снова взяла его крупный план.

- Мы продолжим держать вас в курсе событий по мере поступления информации. А сейчас вернемся к международным новостям...

Я заглушила голос ведущего в своей голове. Патрик умер не приходя в сознание. Он так и не посмотрел в лицо Алек. Он никогда не ответит за свои действия в тот рождественский день. Смерть искупила грехи его сына, а теперь стала спасением и ему. Что бы ни случилось, что бы он ни сделал, это сошло ему с рук и он никогда не будет осужден.

- Миссис Сенетт, - я и Джиллиан повернулись к появившейся в дверях горничной. - Вас к телефону. Мисс Алек.

Джиллиан поблагодарила ее и протянула руку за трубкой. Она посмотрела на меня.

- Дорогая? Как ты?

Она кивала, слушая Алек. Я представила как Алек стоит в стерильном больничном коридоре, последние двадцать четыре часа отчетливо отражаются на ее лице.

- Ты хочешь, чтобы мы приехали? - Глядя на меня, женщина покачала головой, передавая отрицательный ответ Алек.

- Дорогая, здесь Виктория, она хочет поговорить с тобой. - Она прикрыла трубку ладонью и прошептала мне: - Скажи ей, что хочешь быть с ней.

Я взяла трубку из рук Джиллиан и прикрыла глаза, пытаясь притвориться, что нахожусь наедине с Алек.

- Привет, милая. Я скучаю по тебе.

Я слышала легкую улыбку в ее голосе.

- Я представляла наш медовый месяц не таким. - Она замолчала, а когда заговорила ее голос был холодным. - Похороны через несколько дней. Они собираются устроить публичное прощание, так что мне придется остаться здесь еще на несколько дней.

Я улыбнулась. Это был единственный член семьи Брент, которому не нужно было время, чтобы прийти в себя. Алек была раздражена, а не опечалена горем. Она делала это только потому, что от нее этого ждали.

- Как ты поладила с семьей?

Она вздохнула.

- Они очень... внимательны. Я бы предпочла, чтобы они дали мне немного свободы. Я не Келлен Брент.

Слова были знакомыми, но в них не было той горечи, которую я привыкла слышать от нее. Она была Келлен Брент и происходило то, что было неизбежно - Алек занимала свое законное место в семье Брент. Первые щупальца страха пробежали по моей спине. Мне не нравилась семья Брент.

- Я хочу быть с тобой, - прошептала я. Я нуждалась в заверении, что она все еще была моей Алек. Я не смогла бы потерять ее, когда она наконец стала моей.

- Ты и не подозреваешь, как сильно я этого хочу, но, прошу тебя, оставайся там. Здесь творится настоящий ад. Я не хочу воспоминаний о нас с тобой здесь. Это не то время, которое я хочу помнить.

Джиллиан вопросительно подняла бровь. В ответ я отрицательно покачала головой. Она нахмурилась и откинулась на спинку кресла. Я пожала плечами. Мы обе знали, что Алек не позволит мне быть с ней. Мы обе знали, что ей нужно было сделать это самой. Мы обе знали, что спорить с ней не имело смысла.