Алек рассказала свою историю с бескомпромиссной честностью, не обвиняя никого конкретно. Она не предложила ничего, что подтверждало бы ее заявление и все же любой, кто прочел бы книгу задумался бы о том откуда она знает так много, если это не правда. Она также привела один факт, который Патрик не смог бы опровергнуть - она знала правду о той ночи. В то время как«Идеальное преступление» и «Начало сказки»обходили вопросы, которые возникали о той ночи, то Келлен давала ответы на них.

Первый вопрос, на который многие пытались найти ответ - почему Джиллиан позвонила Патрику, а не в полицию, а второй - почему между звонком Патрику и звонком в 911 такая большая разница в полтора часа. Печальный ответ на первый вопрос был в том, что это Келлен, а не Джиллиан позвонила Патрику. Ее мать была в шоке, а отец пострадал, и единственный человек, которому она могла позвонить был ее дед. Ответ на второй вопрос в том, что Патрику понадобилось это время, чтобы подчистить место преступления. Его сын не мог умереть от огнестрельного ранения, нанесенному самому себе.

К тому времени как я закрыла книгу, я знала, что Джиллиан никогда ее не прочитает. И дело было не в том, что она не хотела читать то, что думала о ней Алек. Ей было хорошо известно, что думала о ней ее дочь. Она никогда не прочитает «Келлен» потому что она пропустила жизнь своей дочери в тщетной надежде, что сможет спасти ее. Теперь она знала, что все это было напрасно.

Джиллиан знала, что пропустила жизнь своей дочери, но она не хотела знать в подробностях, что именно она упустила. Она не захочет читать о становлении Алек Чейзн как художника. Она никогда не сможет посетить выставку, которая потрясла лондонский мир искусства, когда Алек было шестнадцать лет. Она не сможет разделить с Алек ее успехи или утешить ее после нескольких неудач. Намного важнее карьерных достижений Алек для Джиллиан было ее личностное развитие и становление, которое сделало ее дочь той женщиной, какой она была сейчас. Она никогда не сможет объяснить пятилетней девочке, которая ждала у застекленной веранды, почему ее мать оставила ее там. Она никогда не достучится до четырнадцатилетнего подростка, который впервые начал ненавидеть ее в ту судьбоносную летнюю поездку в Сидней. Она никогда не сможет успокоить рассерженную молодую женщину, которая приехала в Лос-Анджелес, решившись доказать, что она могла стать кем-то без своей матери и без своего имени.

Джиллиан никогда не прочитает «Келлен». Я могла бы поспорить, что она никогда ее даже не откроет.

Виндчейз был тих, когда я спустилась вниз вечером. Я стояла на нижней ступеньке лестницы и слушала тишину, пытаясь услышать хоть какой-то намек, который привел бы меня к другим обитателям дома. Я оглянулась и мой взгляд замер на Алек и Джиллиан, сидящих вместе на террасе. Я наблюдала за ними несколько минут, пытаясь найти знак, что они разговаривают. Могло ли такое быть? Пока я смотрела, Алек кивнула и начала жестикулировать. Они разговаривали.

Я выбирала между двумя вариантами - пойти на кухню за едой или присоединиться к ним. Мое любопытство одержало верх. Джиллиан улыбнулась, когда я подошла ближе. Я внимательно разглядывала ее лицо пытаясь найти, но не видя никакого намека на то, что я прервала неприятный разговор.

- Виктория. Ты голодна?

Они ужинали. Я пропустила свой ланч и чтобы они не ели, пахло это чудесно.

- Очень. Есть еще?

Алек отодвинула свой стул и встала.

- Присаживайся. Я принесу.

Я пыталась поймать ее взгляд, но она отвернулась от меня и быстро покинула террасу. Я провела весь день, читая о ее детстве. Было ли слишком странно ожидать, что она может чувствовать себя неуютно со мной в данный момент? Не каждому удается сделать то, что в тот день сделала я. Я тоже чувствовала бы себя некомфортно, если бы внезапно вся моя жизнь стала бы книгой для Алек.

- Где мой отец? - спросила я.

Джиллиан бросила взгляд на дом.

- Все еще читает. Кажется, он в своем кабинете. Он спускался чуть раньше, чтобы поесть.

Внезапно я почувствовала себя также неуютно в ее присутствии, какой, должно быть, чувствовала себя Алек в моем. Я прочитала не только жизнь Алек. Я знала о самых ужасных моментах в жизни Джиллиан. Я знала о всех тех темных ночах, когда Алек зарывала свою голову в подушки, чтобы заглушить крики своей матери. Алек подробно описала все, что узнала за те несколько лет, что жила здесь.

- Тебе нравятся новые картины Алек? - спросила Джиллиан.

Я подпрыгнула от внезапно раздавшегося тихого голоса. Я ожидала, что она спросит меня о книге, а не о картинах.

- Да. Я думаю, они лучшее использование ее таланта.

Джиллиан рассеянно кивнула.

- Думаешь, они будут продаваться так же хорошо? Они отличаются от того, что люди привыкли ожидать от оригиналов Чейзн.

- Не думаю, что то, что она рисует больше имеет значение. Ее имя продается.

Джиллиан перевела на меня свой обеспокоенный зеленый взгляд.

- Да, ее имя продается. Ее книга станет бестселлером из-за ее имени.

Я прикусила губу, чтобы сдержать,слова напрашивающиеся на язык. Я не хотела, чтобы Алек застала нас за этим обсуждением. К тому же, мне было все равно, если она думала, что «Келлен» будет бестселлером только потому, что ее написала Алек Чейзн. Джиллиан провела последние двадцать пять лет, совершенствуя свое умение жить в иллюзии. И я не ожидала, что она так быстро вольется в реальность.

Алек вышла из дома с тарелкой и стаканом холодного чая. Ей удалось положить еду передо мной, удивительно ловко избегая моего взгляда.

- Элейн сможет заняться для нас всей организационной работой, - сказала она Джиллиан, продолжая их разговор.

Джиллиан откинулась в кресле и вздохнула.

- Когда дата релиза?

- В ближайшие несколько дней. Боюсь, я не очень внимательно слушала эту часть. Им уже не важны наши предыдущие договоренности, сейчас они хотят извлечь выгоду из всей этой шумихи и заработать на огласке.

- Патрик будет взбешен, - почти прошептала Джиллиан.

Я чуть не подавилась, когда Алек опустила ладонь на руку своей матери. Она проигнорировала меня. Она наклонилась и подождала, пока Джиллиан не взглянет на нее.

- Его карьера окончена. Пусть злится сколько хочет.

- Я не хочу, чтобы он причинил тебе боль, - просто сказала Джиллиан, сосредотачивая все свои страхи в одном предложении.

Алек откинулась на спинку стула.

- Он ничего не сможет сделать.

- Ты не знаешь...

Алек встала и покачала головой.

- Давай не будем снова поднимать эту тему. Пожалуйста, доверься мне. В моей жизни нет ничего, что он сможет забрать у меня или использовать против меня.

Алек провела перепачканными краской пальцами по своим растрепанным волосам. Серебряного цвета глаза смотрели вдаль, но на этот раз они не были устремлены в никуда, как обычно. Может быть, прошлое, со всей его болью, наконец-то отступало.

- Ладно, пойду продолжу рисовать.

Я удивленно наблюдала как она покидает террасу. Рисовать? Здесь? Я посмотрела на Джиллиан.

- Она рисует? Она ведь не уезжала сегодня, нет?

Мне была не по себе сама мысль, что пока я читала, Алек выходила в мир без меня. Я хотела быть рядом с ней, когда она столкнется лицом к лицу с прессой и ответит на те вопросы, которые они будут задавать ей. Я больше не находилась на обочине ее жизни. И я отказывалась, чтобы меня снова туда толкали.

- Элейн приезжала чуть раньше. Она подумала, что Алек, должно быть, сходит здесь с ума, поэтому привезла ей несколько холстов и краски. Она стала спокойнее после приезда Элейн.

Ну конечно, Элейн. У нее всегда было какое-то шестое чувство, когда дело касалось Алек. Она знала, когда и как достучаться до Алек, в то время как все что могла делать я это беспомощно наблюдать. Я всегда думала, что это было оттого, что держать своего лучшего художника в спокойствии было только в интересах Элейн. Я почувствовала грусть, когда осознала, что я так долго и так глупо не замечала их особенную связь. Я купилась на объяснения Элейн о деньгах и Алек, хотя всегда знала, что деньги никогда не были самоцелью в жизни Элейн. Ложь так легко лилась с ее губ. Это было такой же ложью, которую легко могла выдумать Алек, чтобы удержать меня, но она отказывалась пользоваться ею, даже если это и был наш единственный шанс быть вместе.