- Привет, милая. Жаль, я не застала тебя дома. Просто хотела сообщить, что вылетаю завтра в половине седьмого. Не могу дождаться, когда увижу тебя. Я тебя люблю.

Теперь я знала. Я была разочарована. Я хотела провести Рождество в Обри. А зная то, что я знаю сейчас, было бы лучше, если бы мы тем же утром отправились как можно дальше от Лос-Анджелеса.

Несколько часов я притворялась, что занята работой, но решила сдаться незадолго до ланча. Все, что я делала в своем кабинете, это смотрела на часы каждые пять минут, что только заставляло время тянуться еще медленнее. Я ушла с работы в половине двенадцатого.

Чем занять эти семь часов? Все, что могло понадобиться нам с Алек в эти две недели, уже было куплено. Я запаслась продуктами и выбрала пару вещей, которые помогли бы Алек добавить несколько килограммов на ее истощенное тело. Мы собирались только на одну рождественскую вечеринку - в галерее Элейн. Каждый должен был принести подарок, и я купила нам с Алек по одному. Вчера я уже каталась по городу, любуясь рождественским убранством, поэтому сегодня это было ни к чему, к тому же любоваться им лучше в темное время суток.

Лос-Анджелес известен своим множеством развлечений. Обычно, мне легко найти чем занять пару свободных часов. Однако, в данный момент я чувствовала, что время тянется целую вечность и мне не хотелось тратить его впустую. Я бы с удовольствием отдала бы эти часы жизни другому, потому что для меня они были тяжким бременем.

Чем же заняться? Я ездила по улицам города, ища хоть что-нибудь, что привлекло бы мое внимание. Затем я увидела ее и улыбнулась. Виктория Сенетт, у тебя есть шесть часов, которые ты должна потратить, чем ты собираешься заняться? Поехать в Диснейленд. Я сидела за рулем и улыбалась, глядя на маленькую девочку, шагающую по тротуару с ушами Микки Мауса на голове. Если люди могли сутками находиться в Диснейленде и все еще утверждать, что повидали не все, то, определенно, несколько часов там пролетят совершенно незаметно.

В какой-нибудь другой день я, наверное, чувствовала бы себя глупо, заходя в Волшебное Королевство совершенно одна и без ребенка, держащего меня за руку. Те пару раз, что я была здесь, были либо, когда я сама была ребенком, либо с детьми своих друзей. Я никогда не была здесь одна.

Я не чувствовала себя глупо, прохаживаясь по улицам среди пар и семей. Я стояла в очереди на карусели. Ожидание было долгим и томительным под теплым солнцем, маленькие дети жаловались, а я улыбалась. Потому что уже было три часа дня. Прошло три часа и осталось столько же. Даже меньше - два, если покинуть Диснейленд в пять.

По пути я покупала подарки для Алек. Если она когда-нибудь и была в Диснейленде, то не со мной. Я купила уши Микки Мауса, большую футболку с Микки Маусом, в которой хорошо спать, конфеты Микки Маус и маленького плюшевого Микки Мауса. Последней моей покупкой стала кофейная чашка Фантазия. Я представляла Алек на крыльце ее дома обычным холодным зимним утром. Одевшись в вязаный свитер, она пила бы кофе, а встающее солнце бросало бы лучи на мое кольцо на ее пальце. Я все больше и больше представляла Алек в своих подарках, своих руках и в своей жизни. И мне нравилась эта картина.

К пяти часам на меня навалилась приятная усталость. Я покинула Волшебное Королевство, благодарная за то, что мой день оказался таким приятным. Это оказалось намного лучше, чем бродить по магазинам и торговым центрам до самого вечера.

У меня оставалось достаточно времени, чтобы заехать домой и переодеться. Я надела черные брюки и бирюзовую рубашку. Шесть тридцать было почти время ужина и я хотела быть готовой отвезти Алек в хороший ресторан, если она была голодна. Я умирала с голоду. Покупка еды не входила в список того, что я делала в Диснейленде. Я была так увлечена тратой времени и покупкой подарков, что остановиться перекусить даже ни разу не пришло мне в голову.

Страх, что она не приедет, все еще таился во мне. Я стояла в зоне ожидания, наблюдая как с самолета спускаются люди и понимала, что Алек вполне могла быть в Обри. Я не была бы удивлена, узнав, что она не смогла заставить себя сесть на самолет. Рождество в Лос-Анджелесе. С ее прошлым, было удивительно, что она вообще произносила само слово Рождество.

Женщина, которая приблизилась ко мне, была жалким подобием той женщины, которую я увидела стоящей на краю пирса шесть месяцев назад. Она была бледна, под глазами залегли такие темные тени, что казалось у нее было два черных глаза. Ее волосы были длиннее и у нее появилась новая привычка отбрасывать их со лба резким вскидыванием головы. Она увидела меня и улыбнулась, еще одно жалкое подобие ее яркой улыбки в Обри.

Я нацепила на лицо широкую улыбку и крепко ее обняла. Господи, она казалась еще худее. Сколько еще веса она может потерять?

- Где ты хочешь поужинать? Я умираю с голоду.

Алек пожала плечами, не сводя глаз с багажной ленты.

- Я не очень голодна, поэтому пойдем куда захочешь.

Когда мы оказались в моей машине, я повернулась к ней лицом. Я больше не пыталась скрывать своего беспокойства. Она выглядела как живой труп.

- Я жалею, что вообще вернулась в твою жизнь.

Алек смотрела в окно, откинув голову на спинку сиденья. Она сидела так некоторое время, затем повернула голову и посмотрела на меня.

- Пожалуйста, Виктория, не делай этого сейчас. Ты можешь просто порадоваться, что я здесь и что мы собираемся провести праздники вместе?

- Как я могу радоваться, когда ты выглядишь так, словно вот-вот рухнешь без сил? Я не слепая, Алек. Ты думаешь, я ничего не замечаю? Ты думаешь, я не знаю из-за чего это?

Это случилось за секунду. Усталое безразличие исчезло и она резко повернулась ко мне. Я знала, что если кто-то проходил мимо моей машины, он мог слышать ее негодование.

- Господи, это невероятно. Я здесь. Это чертово Рождество в чертовом Лос-Анджелесе и я прилетела сюда только для того, чтобы быть с тобой. Я купила тебе чертовы подарки. И ты смеешь жаловаться? Что еще тебе нужно?

На меня смотрели темно-серые разъяренные глаза и я в шоке молчала. Она развернулась в кресле, положив одну руку на приборную доску.

- Ты даже понятия не имеешь как сложно это было для меня. Тебе лучше начать ценить это, Виктория, или ты можешь посадить меня на обратный рейс. Я делаю это ради тебя. Как ты смеешь считать, что этого недостаточно?

Мы смотрели друг на друга. Алек часто дышала и я видела, как билось ее сердце по жилке на ее шее. Злость окрасила ее щеки таким нужным ей румянцем. Я была шокирована ее эмоциональной вспышкой. Это не было в стиле Алек. Обычно она предпочитала быть саркастичной и циничной, заставляя тебя чувствовать себя глупо перед лицом хладнокровного спокойствия.

- Ты звучала совсем как настоящая англичанка. Ты всегда используешь слово "чертово", когда злишься?

Я улыбнулась ей. Я отчаянно хотела ее успокоить.

Алек нахмурилась, явно не желая сдаваться так легко. Я понимала ее точку зрения и знала, что она никогда не поймет мою. Может быть понимание того, что я не была слепа и видела изменения может будет достаточным, чтобы заставить ее поесть. Я даже могу позвонить и назначить ей встречу с парикмахером на завтра, если она захочет.

Я потянулась и взяла ее напряженную руку, лежащую на приборной панели. Я сжала ее холодные пальцы в своих и сплела их вместе.

- Алек, я хотела сказать, что волнуюсь за тебя и мне жаль, если мое возвращение в твою жизнь причиняет тебе боль. Я не хочу делать тебе больно. Никогда. Я так сильно тебя люблю.

Алек вздохнула и закрыла свои глаза. Она наклонилась ко мне, прижавшись лбом к моему плечу.

- Ты не причиняешь мне боль. А твое возвращение в мою жизнь самое лучшее, что произошло со мной когда-либо.

Она выпрямилась и посмотрела в мои глаза. Ее глаза блестели от непролитых слез.

- Я люблю тебя. Ты знаешь мою жизнь, Тори. Ты знаешь, что у меня было не так много людей, которых я любила. И которые любили бы меня.