Да, верно, я шла в ее спальню. Я шла в ее спальню, чтобы собрать свои вещи.

Почему мы все стараемся угодить ее прихотям? Да, детство Алек Чейзн было трагичным. Однако, она его пережила, так что нельзя сказать, что ее детство было более трагичным, чем чье-либо еще. Я не была одним из тех людей, кто причинил ей боль и мне чертовски надоело быть на одной ступени с Джиллиан. Мне было жаль ее, но я не собиралась и дальше платить за преступления, совершенные другими.

Я громко постучала в дверь кабинета. Минуты проходили мимо в тихом доме. Мой праведный гнев превратился в злость, а когда три минуты перетекли в пять, я заволновалась. Я пыталась повернуть ручку и обнаружила, что она была закрыта. Я забарабанила в дверь.

- Алек, открой дверь, - потребовала я.

Дверь распахнулась и я, все еще удерживая ручку, упала на Алек. Испуганные серые глаза смотрели в мои, когда мы, столкнувшись, свалились на пол. Пока я летела вниз, я успела заметить набранный текст на мониторе компьютера и пропавшие из гостиной стопки бумаг.

- Что случилось, Тори? – спросила Алек. В ее голосе не осталось и следа от недавней злости. На ее лице было написано беспокойство.

Алек выпутала свои руки и ноги из моих и мы сидели на полу, глядя друг на друга. Она прижала ладонь к моей щеке.

- Ты в порядке?

Все разочарование этой поездки вырвалось наружу.

- Нет, я не в порядке. Ты не хочешь, чтобы я была здесь. Ты думаешь, что все, что меня волнует это то, что ты Алек Чейзн. Во что мы тут играем, Алек?

Слезы текли по моему лицу и я нетерпеливо стирала их. Алек смотрела на меня темными безучастными глазами. Просто отлично. В этот раз я хотела уйти сама, но, похоже, она собиралась попросить меня покинуть ее дом первой.

- Нет, я не хотела, чтобы ты была здесь. Не сейчас. У меня важное дело, крайний срок которого понедельник. Я хочу провести с тобой рождественские каникулы, но чтобы сделать это, мне нужно закончить эту работу. К тому же, я знала, что останусь с тобой на всю неделю. Тори, я люблю тебя.

Алек встала и вернулась к компьютеру. Я прислонилась к книжной полке, наблюдая за тем, как она сохранила свою работу и выключила компьютер. Она подошла ко мне и протянула руку. Мы пошли на кухню. Я села за стол и Алек начала готовить обед.

- Я знаю, что ты хочешь большего, Тори. Я тоже этого хочу. Я хочу, чтобы мы снова были вместе, но на этот раз все должно быть лучше, чем в прошлый. Мне больше не нужно скрывать кто я или какая у меня жизнь. Я не хочу играть ни в какие игры. Ты самый важный человек в моей жизни. И это не так просто для меня. Я хочу того же, что и ты, Тори, клянусь. Но я просто не в состоянии дать это тебе прямо сейчас.

Она избегала моего взгляда. Она смотрела только на пряный маринад, который готовила. Ее голос был тих, пока она открывала мне свою душу. Я могла бы поинтересоваться у нее об этих «крайних сроках». Я могла бы молить ее быть со мной честной. Я могла бы опуститься на одно колено и попросить ее руки. Первое действие разорвало бы тонкую нить доверия, протянувшуюся между нами, а два других привели бы Алек в смущение.

- Что на обед? – спросила я. Встревоженные серые глаза взглянули на меня. Я видела в них облегчение. Я собиралась отпустить эту ситуацию без каких-либо вопросов или комментариев, и она была этому рада. Я любила ее и хотела, чтобы она была счастлива.

Алек улыбнулась.

- Жареный цыпленок.

Я свернулась на ее кровати и читала, пока она печатала в своем кабинете. Сейчас мне было не так любопытно, что она делает, как утром. Все, о чем я думала, это о том, что если я оставлю ее в покое, чтобы все закончить, она проведет со мной рождественские праздники. Алек объяснила мне, что это значило во время обеда. Рождественские праздники означали, что она прилетит 16 декабря и не уедет до 3 января. Почти три недели Алек в Лос-Анджелесе, в моей квартире, в моей постели. Ради этого я готова была сделать что угодно, не спрашивая ни одного вопроса.

Мы собирались поехать в Лос-Анджелес в воскресенье, сразу после ланча. В понедельник у нее было несколько встреч, но со вторника и до самого воскресенья она будет только моя, пока я не усажу ее в самолет вечером. Я не увижу ее до 16 числа. Я могла бы пережить две недели без нее. Это было проще, когда я знала что увижу ее позже.

Это был первый раз в наших отношениях, когда я не задала ей ни одного вопроса. По иронии судьбы это был единственный момент, когда мне действительно нужно было знать, что происходит. Неведение может быть счастьем, но я, конечно же, предпочла бы быть предупрежденной о СМИ, собирающихся ворваться в нашу жизнь и разорвать ее на части.

ГЛАВА 8

Красный «мерседес» Элейн был припаркован у моего дома, когда мы подъехали к нему в воскресенье вечером. Я вернулась воспоминаниями к тому дню, когда я впервые встретила Джиллиан, и к красному «мерседесу», едва не врезавшемуся в меня тогда. Должно быть, Алек одалживала машину у Элейн, когда приезжала в Лос-Анджелес. Конечно, одолжить свой драгоценный кабриолет было не таким уж широким жестом, учитывая сколько денег Алек приносила галерее Роше. Только на одни комиссионные Элейн могла приобрести несколько таких красных «мерседесов».

- Как ты думаешь, где она оставила ключи? – спросила я Алек.

- У меня есть запасные, - ответила она.

Элейн дала Алек запасные ключи к своему «мерседесу»? Невероятно. Элейн дорожила этой машиной, чуть ли не как ребенком. Хотя, как и я, «мерседес» был заменим, в отличии от Алек Чейзн.

Мой автоответчик мигал пропущенными сообщениями. Я прослушала полдюжины, пока Алек относила наш багаж в спальню. Три были от моего отца. Он звонил, чтобы пригласить меня на ужин в субботу, последнее его сообщение было резким «Виктория, где ты, черт побери?». Элейн оставила сообщение для Алек с просьбой перезвонить, когда мы приедем.

Я пошла в спальню, прослушав еще два сообщения. Последние недостающие кусочки паззла встали на свои места.

- Алек, кем тебе приходится Элейн?

Она, даже не дрогнув, продолжила вынимать свою одежду из сумок.

- Она моя кузина.

Элейн и была тем Иудой, тем секретным источником, который держал Джиллиан Янг в курсе визитов ее дочери в Лос-Анджелес. Я была чертовски зла на Элейн за такое наглое предательство. Если Элейн были известны тайны семьи Брент, она должна была знать, что Алек ненавидела Джиллиан. Как она могла рассказывать Джиллиан каждую деталь о жизни Алек?

- Со стороны Брент или Янг?

Алек повернулась ко мне с недоуменным выражением лица.

- Брайан был единственным ребенком.

Джиллиан Янг была тетей Элейн. Когда мы обменивались семейными историями, она определенно забыла упомянуть об этом. Она могла бы сказать мне, когда я сообщила ей, что Рейнер собирается жениться на Джиллиан.

- Почему она не была на свадьбе?

- Откуда мне знать? Я не обсуждала с Джилл список ее гостей.

Алек опустошила один из моих ящиков и сложила туда свою одежду. Я села на кровать, меня больше не интересовал вопрос почему Элейн не пришла на свадьбу или почему она предала Алек. Я наблюдала за тем, как она раскладывала одежду по полкам, притворяясь, что это навсегда, а не всего лишь на одну неделю. Алек хотела жить со мной и это будет просто счастьем, когда, и если, это случится. Я даже согласна переехать в более просторный дом на берегу океана.

Алек присела на кровать.

- Милая, я очень устала. Ты не будешь против, если я лягу пораньше?

Темные круги залегли под ее утомленными серыми глазами. Вчера ночью я уже спала, когда она наконец пришла в постель. Или это уже было утро? Во время поездки она была молчалива и хотя я думала, что она дремала, в отражении зеркала, которое я иногда ловила, она была с открытыми глазами. Алек привезла с собой папку толщиной в несколько сантиметров и хранила ее возле себя.

- Нет, разумеется, нет. Мне нужно сделать несколько звонков.