Кольт снова бесследно исчез в недрах клубного пиджака. Джазмен смахнул с рукава несуществующую пылинку и сказал Максу почти даже ласково:

– Не торопись… Щас много интересного посмотришь… Зуб даю: зенки вот так от изумления вылупишь…

Он пальцами обеих рук показал, как вылупятся от изумления зенки – судя по всему, Максу предстояло заткнуть за пояс крабов и прочих существ, коих природа наградила глазами, способными выдвигаться из черепа.

– Всю жизнь оставшуюся будешь удивляться, – продолжил Джазмен живописать ожидающие Макса развлечения. – Всю-всю, на сколько дыхалки хватит…

Макс не слушал его. Впервые он позволил себе взглянуть на дальний восточный берег, высокий и обрывистый. Там, сквозь зелень кустов, вполне мог поблескивать объектив… Но хотелось надеяться, что не поблескивает и ненужного внимания не привлекает.

Никакого блеска Макс не разглядел, и торопливо отвел взгляд в сторону, словно напоследок оглядывая окрестности. Вдали, гораздо левее, где возле белой громады собора стояла на постаменте гаубица времен то ли отечественной, то ли гражданской войны, кажущаяся отсюда совсем крохотной, – и там он заметил какое-то движение… Или показалось, вглядываться было некогда, потому что Джазмен приказал Гоше без слов, коротким жестом: заканчивай.

Гуманоид радостно осклабился и изо всех сил навалился на совковую лопату, упиравшуюся в тазик.

–Н-не над-а-а-а-а! – заверещал Макс, и не замолк до самого конца.

Жестяное днище скрежетнуло по бетону, шайка медленно выползала за край перекрытия – на четверть, на треть, почти на половину донца… Качнулась вниз, Макс не замолкал, нелепо взмахнул руками, словно пытаясь ухватиться за воздух – не получилось…

– В воду, жаба!!! – проорал Гоша ритуальное напутствие из «Человека-Амфибии».

Макс полетел в реку «солдатиком», как прыгают пацаны, только начинающие осваивать искусство ныряния – только вот тяжелый груз к ногам при этом обычно никто не крепит…

Джазмен и Гоша наклонились над проемом. Глядели, как опадает взметнувшаяся звонким всплеском вода и расходятся гаснущие круги. Несколько пузырей вырвались наверх над местом падения. Больше поверхность ничто не тревожило.

– Утоп, как Муму. А говорят – говно не тонет… – произнес Гоша свою всенепременно, каждый раз произносимую эпитафию – в отличие от фразы про жабу, он сочинил ее сам, и очень тем гордился.

2.

Фирменный бензин предназначался для зажигалок «Зиппо» – ароматизированный, кристально-прозрачный. Но облитая им сумка с одеждой занялась дымно и чадно – совсем как от какого-нибудь плебейского семьдесят второго.

Человек отодвинулся от огня, стоял, равнодушно глядя на пламя. Потом достал из кармана паспорт, по одной вырвал из него страницы. Скомкал, подбросил в костер. Туда же полетела дерматиновая обложка.

Когда в огне почернела смятая страница с фотографией, изображавшей человека, он нагнулся, поднял валявшуюся под ногами тополиную ветку и тщательно размешал оставшийся от бумаги пепел.

Алеся Мациевича не стало.

Свидетелей исчезновения гражданина республики Беларусь не нашлось – пустырь неподалеку от Витебского вокзала был в этот утренний час безлюден. Двое суток назад похожим образом и в похожем месте исчез гражданин ФРГ Аксель Тюринг – только пустырь располагался в окрестностях Минска.

Теперь стоявший у костра человек звался Игорем Германовичем Зубовым, что и подтверждалось лежавшим в кармане паспортом. Другие документы свидетельствовали, что сей гражданин РФ имеет честь трудится в охранно-розыскном агентстве «Рапира-Бис», где и получил для выполнения служебного задания пистолет ПМ за номером ГД 8972 Е.

Правда, дотошный эксперт-баллистик мог убедиться, что хранящиеся в Федеральной пулегильзотеке результаты контрольных выстрелов из означенного пистолета не имеют никакого отношения к стволу, находящемуся сейчас в подплечной кобуре Зубова И.Г. Более того, ультразвуковая дефектоскопия выяснила бы, что ранее зубовский ПМ имел совсем другой заводской номер…

Человека с документами Зубова подобная возможность не печалила. «Рапира-Бис» – достаточно известная в Питере контора, и любой мент при случайной проверке возьмет под козырек. А если дело дойдет до серьезной драки, никакие бумажки все равно не помогут. Поможет только умение первому нажать на спуск.

Это человек умел хорошо. За свою жизнь он носил много прозвищ (а в последние годы – много разных имен и фамилий). Одно время в определенных кругах был известен под простым и непритязательным прозвищем Стрелок, – и отнюдь не за привычку стрелять сигареты или червонцы до зарплаты.

Затем то прозвище как-то позабылось, и появилось новое: Танцор (тоже полученное не за успехи в современных либо бальных танцах) – потому что стрелять, и даже попадать при этом в цель умеют многие, чья профессия, чье ремесло связаны со стреляющими предметами. А вот станцевать танец под пулями… Противник давит на спусковой крючок – и не может попасть, хотя ты не прячешься от пуль и расстояние все меньше и меньше… Многие думают, что это вроде «качания маятника», лишь чуть сложнее. Ерунда. Маятник – упражнение, набор заученных движений. Их рваную амплитуду можно угадать, расшифровать – и пристрелить качающего. А танец – импровизация, в которой ты сам не знаешь, что сделаешь в следующую секунду. Правда, зрители не аплодируют. Зрители, если станцевал хорошо, лежат и умирают…

Это не ремесло. Это уже искусство.

Но Граеву давненько не доводилось выходить на сцену… Он даже надеялся – никогда больше не доведется.

Не сложилось…

…Он не стал дожидаться, когда догорит костер – поношенные вещи Мациевича никакого следа к Граеву дать не могли. Пересек пустырь, вышел к Обводному каналу, неторопливо двинулся вдоль набережной… Граев не был в Петербурге пять лет, но не испытывал ностальгии. За прошедшие годы город не стал краше. По крайней мере, эта его часть. Сквозь бурую воду канала виднелись ядовито-зеленые водоросли, поток машин застрял в нескончаемой пробке, терзая слух гудками и обоняние выхлопными газами. Было жарко.

Машина стояла в условленном месте. На Рыбинской улице, неподалеку от ГИБДД. Разумная предосторожность, хотя на подобные тачки автомобильные воры редко заглядываются. Двадцать первая «волга» – пойди, найди покупателя…

Ходят, конечно, слухи, что некоторые заграничные коллекционеры могут выложить за такой агрегат – в идеальном состоянии, с родным двигателем и коробкой, – сумму, достаточную для приобретения пары «вольво» или «саабов»… Однако большинство владельцев ГАЗ-21 так на них и ездят, на «вольво» отчего-то не пересаживаются. Из патриотизма, должно быть.

К тому же движок и коробка на «волге» стояли не родные, в полном соответствии с заказом. Судя по тому, как старушка бесшумно завелась и приемисто взяла с места, цилиндров у нее теперь восемь, и лошадей соответственно. Граев довольно улыбнулся. Если кому-нибудь придет в голову поиграть в догонялки – будет неприятно удивлен.

В бардачке лежала доверенность на Зубова И.Г., оформленная по всем правилам. Все в порядке. Можно работать.

3.

Джазмен не соврал – посмотреть под водой было на что.

Трупы оказались самые разные. Не просто мертвецы разного пола и возраста – но находящиеся в самых разных стадиях разложения. На действующих кладбищах, впрочем, всегда так, – но без массовой эксгумации факт сей не слишком очевиден.

Лучше всего выглядел мужчина приблизительно (очень приблизительно!) лет сорока – возраст, конечно, по раздуто-перекошенному лицу определить было трудно, но элегантный деловой костюм утопленника позволял сделать вывод, что упакован в него не юнец и не старикашка.

Манжеты и воротник рубашки, правда, слегка подкачали – наверняка когда-то идеально белые, сейчас они зеленели слизью, даже на вид мерзкой. Но запонки золотисто поблескивали. Судя по всему, Гоша, при всех своих недостатках, к малопочтенному ремеслу мародера склонности не имел: поясок золотого кольца глубоко врезался в палец трупа – в раздутый и толстый, похожий на дешевую сардельку, напитавшуюся кипятком в процессе варки.