70
Я двинулся, чтобы насытить взгляд
Другою повестью, которой вправо,
Вслед за Мелхолой, продолжался ряд.
73
76
Вдовица, ухватясь за удила,
Молила императора Траяна
И слезы, сокрушенная, лила.
79
От всадников тесна была поляна,
И в золоте колеблемых знамен
Орлы парили, кесарю охрана.
82
Окружена людьми со всех сторон,
Несчастная звала с тоской во взоре:
«Мой сын убит, он должен быть отмщен!»
85
И кесарь ей: «Повремени, я вскоре
Вернусь». — «А вдруг, — вдовица говорит,
Как всякий тот, кого торопит горе, —
88
Ты не вернешься?» Он же ей: «Отмстит
Преемник мой». А та: «Не оправданье —
Когда другой добро за нас творит».
91
И он: «Утешься! Чтя мое призванье,
Я не уйду, не сотворив суда.
Так требуют мой долг и состраданье».[677]
94
97
Пока мой взор впивал, неутомимый,
Смирение всех этих душ людских,
Все, что изваял мастер несравнимый,
100
«Оттуда к нам, но шаг их очень тих, —
Шепнул поэт, — идет толпа густая;
Путь к высоте узнаем мы у них».
103
Мои глаза, которые, взирая,
Пленялись созерцаньем новизны,
К нему метнулись, мига не теряя.
106
Читатель, да не будут смущены
Твоей души благие помышленья
Тем, как господь взымает долг с вины.
109
Подумай не о тягости мученья,
А о конце, о том, что крайний час
Для худших мук — час грозного решенья.[679]
112
Я начал так: «То, что идет на нас,
И на людей по виду непохоже,
А что идет — не различает глаз».
115
И он в ответ: «Едва ль есть кара строже,
И ею так придавлены они,
Что я и сам сперва не понял тоже.
118
Но присмотрись и зреньем расчлени,
Что движется под этими камнями:
Как бьют они самих себя, взгляни!»
121
О христиане, гордые сердцами,
Несчастные, чьи тусклые умы
Уводят вас попятными путями!
124
Вам невдомек, что только черви мы,
В которых зреет мотылек нетленный,
На божий суд взлетающий из тьмы!
127
Чего возносится ваш дух надменный,
Коль сами вы не разнитесь ничуть
От плоти червяка несовершенной?
130
Как если истукан какой-нибудь,
Чтоб крыше иль навесу дать опору,
Колени, скрючась, упирает в грудь
133
И мнимой болью причиняет взору
Прямую боль; так, наклонясь вперед,
И эти люди обходили гору.
136
Кто легче нес, а кто тяжеле гнет,
И так, согбенный, двигался по краю;
Но с виду терпеливейший и тот
139
Как бы взывал в слезах: «Изнемогаю!»
Песнь одиннадцатая
Круг первый (продолжение)
1
И наш отец, на небесах царящий,
Не замкнутый, но первенцам своим
Благоволенье прежде всех дарящий,
4
Пред мощью и пред именем твоим
Да склонится вся тварь, как песнью славы
Мы твой сладчайший дух благодарим!
7
Да снидет к нам покой твоей державы,
Затем что сам найти дорогу к ней
Бессилен разум самый величавый!
вернуться
676
Григорий обессмертил величаво — Существовала легенда, что, по молитве папы Григория (умер в 604 г.), кроткий Траян, император-язычник, был освобожден из ада, жил вторично уже как христианин и достиг райского блаженства (Р., XX, 44–48; 106–117).
вернуться
677
Третий барельеф воспроизводит легенду о том, как римский император Траян (с 98 по 117 г.) смиренно выслушал упрек вдовы и оказал ей правосудие.
вернуться
678
Кто нового не видел никогда — то есть бог, которому открыто и прошлое и будущее.
вернуться
679
Час грозного решенья — час Страшного суда.