37
Потом летят, одни — чтоб не вернуться,
Другие — чтоб вернуться поскорей,
А третьи все над тем же местом вьются,
40
Так поступал и этот блеск огней,
К нам с высоты стремившийся согласно, —
Столкнувшись на одной из ступеней.
43
И к нам ближайший просиял так ясно,
Что в мыслях я промолвил: «Этот знак
Твоей любви понятен мне безгласно».
46
Но мне внушавшая, когда и как
Сказать и промолчать, тиха; желанье
Я подавляю, и мой выбор благ.
49
Она увидела мое молчанье,
Его провидя в видящем с высот,
И мне сказала: «Утоли алканье!»
52
Я начал: «По заслугам я не тот,
Чья речь достойна твоего ответа.
Но, ради той, кто мне просить дает,
55
О жизнь блаженная, ты, что одета
Своею радостью, скажи, зачем
Ты стала близ меня в сиянье света;
58
И почему здесь в этой тверди нем
Напев, который в нижних кругах Рая
Звучит так сладко, несравним ни с чем».
61
«Твой слух, как зренье, смертен, — отвечая,
Он молвил. — Потому здесь не поют,
Не улыбнулась путница святая.[1565]
64
Я, снизошел, остановился тут,
Чтоб радостным почтить тебя приветом
Слов и лучей, в которых я замкнут.
67
Не большая любовь сказалась в этом:
Такой и большей пламенеют там,
Вверху,[1566] как зримо по горящим светам;
70
Но высшая любовь, внушая нам
Служить тому, кто правит всей вселенной,
Здесь назначает, как ты видишь сам».
73
«Мне ясно, — я сказал, — о свет священный,
Что вольною любовью побужден
Ваш сонм идти за Волей сокровенной;
76
Но есть одно, чем разум мой смущен:
Зачем лишь ты средь стольких оказался
К беседе этой предопределен».
79
Еще последний слог мой не сказался,
Когда, средину претворяя в ось,
Огонь, как быстрый жернов, завращался,
82
И из любви, в нем скрытой, раздалось:
«Свет благодати на меня стремится,
Меня облекший пронизав насквозь,
85
И, с ним соединясь, мой взор острится,
И сам я так взнесен, что мне видна
Прасущность, из которой он струится.
88
Так пламенная радость мне дана,
И этой зоркости моей чудесной
Воспламененность риз моих равна.
91
Но ни светлейший дух в стране небесной,
Ни самый вникший в бога серафим
Не скажут тайны, и для них безвестной.
94
Так глубоко ответ словам твоим
Скрыт в пропасти предвечного решенья,
Что взору сотворенному незрим.
97
И ты, вернувшись в смертные селенья,
Скажи об этом, ибо там спешат
К ее краям тропою дерзновенья.
100
Ум, здесь светящий, там укутан в чад;
Суди, как на земле в нем сила бренна,
Раз он бессилен, даже небом взят».
103
Свои вопросы я пресек мгновенно,
Стесняемый преградой этих слов,
И лишь — кто он,[1567] спросил его смиренно.
106
«Есть кряж меж италийских берегов,
К твоей отчизне близкий и намного
Взнесенный выше грохота громов;
109
112
Так в третий раз он начал, говоря.
«Там, — продолжал он мне, благоречивый, —
Я так окреп, господень труд творя,
115
Кто, добавляя к пище сок оливы,
Легко сносил жары и холода,
Духовным созерцанием счастливый.
118
вернуться
1565
Смысл: «Твой слух смертен и не вынес бы нашего пения, как твое зренье не вынесло бы улыбки Беатриче».
вернуться
1566
Вверху — то есть на высших ступенях этой лестницы.
вернуться
1567
Кто он — Петр Дамиани, богослов XI в. (см. ст. 121).
вернуться
1568
Катрия — возвышенность в центральной части Апеннин. На ее склоне расположен монастырь Фонте Авеллана.