31
Вы знаете, как я вам внемлю строго,
И знаете сомненье[1525], тайных мук
Моей душе принесшее столь много».
34
Как сокол, если снять с него клобук,
Вращает голову, и бьет крылами,
И горд собой, готовый взвиться вдруг,
37
Так этот образ, сотканный хвалами
Щедротам божьим, мне себя явил
И песни пел, неведомые нами.
40
Потом он начал: «Тот, кто очертил
Окружность мира, где и сокровенный,
И явный строй вещей распределил,
43
Не мог запечатлеть во всей вселенной
Свой разум так, чтобы ее предел
Он не превысил в мере несравненной.
46
Тот первый горделивец, кто владел
Всем, что доступно созданному было,
Не выждав озаренья, пал, незрел.[1526]
49
И всякому, чья маломощней сила,
То Благо охватить возбранено,
Что, без границ, само себе — мерило.
52
Зато и наше зренье, — а оно
Лишь как единый из лучей причастно
Уму, которым все озарено, —
55
Не может быть само настолько властно,
Чтобы его Исток во много раз
Не видел дальше, чем рассудку ясно.
58
И разум, данный каждому из вас,
В смысл вечной справедливости вникая,
Есть как бы в море устремленный глаз:
61
Он видит дно, с прибрежия взирая,
А над пучиной тщетно мечет взгляд;
Меж тем дно есть, но застит глубь морская.
64
Свет — только тот, который восприят
От вечной Ясности; а все иное —
Мрак, мгла телесная, телесный яд.
67
Отныне правосудие живое
Тебе раскрыл я и вопрос пресек,
Не оставлявший мысль твою в покое.
70
Ты говорил: „Родится человек
Над брегом Инда; о Христе ни слова
Он не слыхал и не читал вовек;
73
Он был всегда, как ни судить сурово,
В делах и в мыслях к правде обращен,
Ни в жизни, ни в речах не делал злого.
76
И умер он без веры, не крещен.
И вот, он проклят; но чего же ради?
Чем он виновен, что не верил он?“
79
Кто ты, чтобы, в судейском сев наряде,
За много сотен миль решать дела,
Когда твой глаз не видит дальше пяди?
82
Все те, чья мысль со мной бы вглубь пошла,
Когда бы вас Писанье не смиряло,
Сомненьям бы не ведали числа.
85
О стадо смертных, мыслящее вяло!
Благая воля изначала дней
От благости своей не отступала.
88
То — справедливо, что созвучно с ней;
Не привлекаясь бренными благами,
Она творит их из своих лучей».
91
Как аист, накормив птенцов, кругами,
Витая над гнездом, чертит простор,
А выкормок следит за ним глазами,
94
Так воспарял, — и так вздымал я взор, —
Передо мною образ благодатный,
Чьи крылья подвигал такой собор.
97
Он пел, кружа, и молвил: «Как невнятны
Тебе мои слова, так искони
Пути господни смертным непонятны».
100
Когда недвижны сделались огни
Святого духа, все как знак чудесный,
Принесший Риму честь в былые дни,[1527]
103
Он начал вновь: «Сюда, в чертог небесный,
Не восходил не веривший в Христа
Ни ранее, ни позже казни крестной.
106
Но много и таких зовет Христа,
Кто в день возмездья будет меньше prope[1528]
К нему, чем те, кто не знавал Христа.
109
Они родят презренье в эфиопе,
Когда кто здесь окажется, кто — там,
Навек в богатом или в нищем скопе.[1529]
вернуться
1525
Сомненье — см. ст. 70–78.
вернуться
1526
Тот первый горделивец — то есть Люцифер.
вернуться
1527
Все как знак чудесный — то есть по-прежнему сохраняя очертания орла.
вернуться
1528
Prope — латинское наречие: близко.
вернуться
1529
Навек в богатом, или в нищем скопе — то есть награжденные вечным блаженством или осужденные на вечную муку.