поэтому ограничился высказыванием о том, что это дело со стороны мне

кажется очень деликатным. Оно может поставить в нелегкое положение его

покровителей. После этого я спросил его, что он намерен предпринять по этому

поводу, и не собирается ли он лично отправиться в Версаль. Он ответил

отрицательно, так как в создавшейся ситуации его немедленно вышлют из

страны, и кроме неприятностей из этого ничего не выйдет. Однако, он считает

необходимым послать слугу с тремя письмами, одно из которых -маршалу Белл-

Излю, другое — госпоже де Помпадур и третье — графу де Клермону,

благородному дворянину, которого он упомя1г/л при мне впервые, как своего

близкого друга и особу, весьма приближенную к Его Величеству королю

Франции. Этот граф пользовался большим доверием короля и являлся

убежденным сторонником немедленного примирения с Англией. Пытаясь

предупредить вероятные подозрения с моей стороны о подлинности этих слов, он тут же предъявил мне письмо этого человека от четырнадцатого числа, где

он выражает графу Сен-Жермену сердечные и дружеские чувства с сожалением

о разлуке и желанием его скорейшего возвращения. У него, без всякого

сомнения, есть и другие письма от упомянутых особ. Писем от госпожи де

Помпадур он не ждал, ибо, как было условлено, она не должна была сообщать

ему о государственных делах, хотя с его стороны подобное не возбранялось, а, напротив, даже предполагалось.

Всё это вполне правдоподобно, однако, требует дополнительных

доказательств. Между тем, очевидно, что эти французские министры

противодействуют друг другу, и, конечно же, придерживаются различных точек

зрения на этот счет. Какая из них победит, нам сложно предугадать. Однако, в

интересах Его Величества будет любым способом выразить свою точку зрения

при французском дворе.

Любезность господина Д'Аффри по отношению к графу Сен-Жермену,

после того как тот ознакомился с распоряжением герцога Шуазельского, не

иссякла, что и неудивительно, поскольку он узнал о близких отношениях

господина Сен-Жермена с маршалом Белл-Излем и увидел у графа французский

королевский паспорт. Думаю, что постепенно нам удастся раскрыть эту тайну.

И я, безусловно, сообщу Вашей Светлости о деталях этого дела. Я дам понять

господину Сен-Жермену, что он или кто другой, будучи надлежащим образом

уполномочен, встретит весьма радушный прием в Англии. Однако, в настоящем

главное препятствие, способное приостановить процесс сближения, мы видим в

отсутствии надлежащих и достаточных полномочий...

Джозеф Йорк — графу Холдернессу. (Секретно).

Гаага, 8 апреля, 1760 год.

Милостивый Государь.

Отвечу на все Ваши письма вплоть до двадцать восьмого числа прошлого

месяца, а также на секретные письма от первого числа. Сообщаю Вам, что я

переговорил с господином Д'Аффри по поводу господина Данна... и объясни.!

ему в весьма строгих выражениях, почему для нас неприемлем этот человек в

качестве посредника на переговорах со стороны французского двора.

Следует, однако, отдать должное французскому послу в том, что он

согласился с моими доводами. Однако, он попытался уверить меня в том, что

герцог Шуазельский не предполагал на эту роль этого человека, о котором

весьма хорошего мнения, чего, в общем-то, не собирается скрывать. Он и не

сомневался в том, что в официальном представительстве, на которое он

претендовал, ему будет отказано.

Господин Сен-Жермен все еще находится в Гааге. Однако, до этого момента

он не предъявил мне ничего новенького, и весьма вероятно, что после шума, который наделало его первое письмо, никто не хочет брать на себя смелость

вступать с ним в прямую переписку из боязни гонений со стороны герцога

Шуазельского, в интересы которого явно не входит подобный ход событий.

Господин Д'Аффри предполагает, что французский министр, якобы, страстно

желает мира, ибо таково стремление Его Христианнейшего Величества, а сей

министр беззаветно предан своему Властителю и покорно выполняет его волю.

Во всяком случае, осторожность, с которой французский посол высказывается о

посланниках своих союзников в этой стране, боязливая предупредительность

его поведения и явное нежелание, чтобы кто-нибудь знал о нашей встрече, а

также некоторые выражения, которые обронил он по поводу союзников, — все

это склоняет меня к мысли о том, что мирный договор действительно является

целью Франции, где, вероятно, миролюбивые силы начинают брать верх.

Однако, нам следует дождаться ответа на мое недавно сделанное Сообщение, которое в высшей степени искренне. Если же с их стороны мы не увидим

достаточно ясных ответных шагов и реакции на это Сообщение, то у нас не

останется никаких сомнений, что они желают попытать счастья на полях

сражений.

Я бесконечно признателен Вам, Ваша Светлость, за высокую оценку моих

скромных усилий в этом деле. Я же выражаю свою безграничную преданность

Его Величеству и Его Верноподданным и ожидаю дальнейших распоряжений

по этому деликатнейшему делу...

Джозеф Йорк.

Господин Митчелл — лорду Холдернессу.

Штаб-квартира во Фрайбурге, четверг, 27 марта, 1760 год.

Милостивый Государь.

Дважды я имел честь принимать курьеров Вашей Светлости: один раз

четвертого, второй — четырнадцатого числа. Я сообщил об этом Его

Величеству королю Пруссии, заверив его в истинной дружбе и преданности. Он

сказал, что непременно последует высочайшему примеру...

Король Пруссии думает, что из того, что произошло четвертого числа

между генералом Йорком и французским послом невозможно сделать какие-

либо определенные выводы, но прибавил, что он ждет с нетерпением новостей

из Франции, которые вот-вот должны появиться. Ему уже известно, что лицо, посланное готским двором, было принято хорошо. Он знает также о том, что

господин Байи де Фруле, прочитав его письмо, немедленно отправился в

Версаль. Он обещал эмиссару всякое содействие в получении разрешения на

отправку депеш и курьеров, а в дальнейшем и на получение паспортов и выезд в

удобное для него время. В завершение он сказал, что после получения

достоверных сведений о произошедшем в Париже он не замедлит послать

курьера прямо в Англию.

Король Пруссии затем рассказал о весьма необычной беседе, состоявшейся

пятнадцатого числа в Гааге между графом Сен-Жерменом и генералом Йорком.

Приводить ее подробности, вероятно, не стоит, так как Ваша Светлость с ними

знакома. Он заметил, что хотя беседа и была весьма необычного свойства, генералу Йорку, однако, удалось... представить Вашей Светлости

непосредственный отчет о том, что произошло, вследствие чего становится

ясно, что граф, по всей видимости, выполняет секретное поручение маршала

Белл-Изля, без ведома других французских министров, так как Кабинет не

является в настоящее время собранием единомышленников. Он спросил меня, не был ли я знаком с этим Сен-Жерменом, который, по его сведениям, провел

некоторое время в Англии. Я ответил, что там встречался с ним. Однако, не

предполагал, что он может когда-нибудь стать посредником на переговорах. Его

Величество король Пруссии знает о том, что граф каким-то образом заслужил

доверие французского короля, которого он неоднократно развлекал всякими

химическими опытами. Король был столь очарован им, что предоставил в его

распоряжение замок Шамбор.1

А. Митчелл.

1 сравните с Приложением 1 — прим. авт.

Письмо господина Митчелла лорду Холдернессу.

Фрайбург, 9 апреля, 1760 год.

Милостивый Государь.

Его Величество король Пруссии упомянул в разговоре со мной о