— Ну и черт с ней! Может и к лучшему, что уползла. Только сдается мне, что нам тоже пора сматываться. Если она все же выползет на берег, да эта деревенщина посты выставила, ее обнаружат и нам конец будет.

Все выглядело весьма логично. Трое продолжавших лежать мужиков вскочили на ноги и направились вдоль реки. Они так торопились, что даже не позаботились скрыть место своего ночлега. Но спешить в темноте оказалось трудно. Четверка часто налетала на деревья и кусты. Чертыхались, выбираясь из зарослей крапивы, колючей ежевики и малины.

Глава 8

На рассвете, едва забрезжил свет, со стороны города и со стороны деревни была устроена облава на похитителей. Направление движения установили накануне. Городские мужики приняли весьма активное участие, хотя уже знали, что девочка дома. Они стремились отплатить негодяям, чтоб тем стало не повадно красть детей. Больше сотни мужиков, вооруженных двустволками, двинулись навстречу бандитам.

Мужчины с окрестных деревень растянулись в частую цепь, чтобы видеть друг друга и двинулись следом за бандитами. Они нашли место ночлега. В семь утра четверку загнали в угол, заставив выскочить на открытое пространство. Попытавшийся отстреливаться Рембо, получил пулю в ногу, выпущенную из ружья. Выронив пистолет, он рухнул на песок, зажимая пальцами рану. Остальные трое подняли руки стоя на песчаной косе возле воды. Они поняли, что церемониться с ними не будут. Бугай корчился у их ног, проклиная тот день, когда он согласился работать на депутата Друзяева. По рукам текла кровь. Штанина намокла. Слишком многие слышали эти его слова.

Если бы не милиционеры, вставшие плотной стеной и не дававшие приблизиться к арестованным, всех четырех похитителей могли бы растерзать разозленные деревенские мужики. В деревне многие знали, кто повинен в похищении детей. Дело в том, что на оставленный бандитами в машине мобильник вскоре позвонил сам депутат. Телефон находился у Ивана Мешкова и тот, уже не раз слышавший этот голос по телевизору опознал Друзяева. У сержанта хватило мозгов буркнуть в трубку:

— Все нормально. Щенки у нас.

Друзяев довольно сказал:

— Подержите их пару суток, а потом делайте, что хотите.

Депутат пообещал перезвонить и отключился. На табло высветился номер звонившего. Вторично он позвонил около пяти вечера, когда мобильник был в руках местной милиции. Те мигом зафиксировали в документах звонок и записали на магнитофон прозвучавшие слова, услышав немало интересного. «Избранник народа» не стеснялся в выражениях, радуясь беде Степановой и строя планы дальнейшего устранения упорной женщины. Многие из милиционеров искренне поддерживали землячку и их возмутило поведение депутата.

Только после того, как Юлька оказалась дома, Иван сообщил генералу Бредину о происшествии, разбудив его среди ночи. С ясно прозвучавшей горечью сказал:

— Валька Шостак штурм Грозного прошел, а погиб в мирной деревне. Серега Санин за жизнь борется. Чтоб только остановить Маринку, депутаты в крайности кидаются. Я один остался…

Генерал проглотил горький комок в горле и твердо ответил:

— Что нашел детей, честь тебе и хвала. К награде представлю. Марине я сам сообщу после совещания. Через сутки ребят в помощь пришлю. Держись, Иван! Следи в оба. Потребуется, с директором школы поговори и не пускай ребятишек на занятия.

Сержант коротко ответил:

— Есть, товарищ генерал-полковник!

Юльку в десять утра увезли на обследование в больницу, так как она никак не могла отойти ото сна. Деревенская фельдшерица что только не делала, чтобы заставить ее очнуться. Женщина испугалась беспробудного сна ребенка и решила везти Юлю Горчакову в районную больницу. Позвонила по телефону и попросила выслать «скорую помощь».

Мешков поехал с девочкой, попросив деревенских мужиков подежурить у дома Ушаковых. Никто не отказался. Сразу пятеро спокойно уселись на скамеечку под березой, пристроив ружья сбоку и внимательно оглядываясь по сторонам. Мужчины изредка перебрасывались словами. Всех возмутила наглость депутата. Даже беспробудный деревенский пьяница Митька Заварухин в этот день был трезвым. Сидел и вполголоса матерился:

— Вот, суки, что делают… Дите у бабы утащить! Надо додуматься! Да за такое за яйца вешать надо. Мало их Маринка бьет…

Николай Морозов отшвырнул сигарету и поглядел на соседей слева и справа:

— Потому и утащили, что бьет. Боятся они ее. Сломать пытаются. И сломят ведь, сломят бабу, если мы не поможем!

Вячеслав Шуранов вздохнул:

— А чем мы помочь можем? Мы здесь, она там.

Николай плюнул и развернулся:

— Ты, Слав, дурак или сроду так? Детей Маринкиных надо уберечь! Всем миром, как в старину! Каждого не нашего на заметку брать. Каждую машину проезжавшую по деревне — номера записывать. На дамбе патруль организовать, на выезде еще один. Ребятишек подключить, чтоб следили за чужими. Сколько мужиков в деревне безработных? Ведь ни х… не делают! Маринка не только за армию депутатов лупит, но и за таких вот, как мы!

Шуранов покрутил толстой шеей, сдвинул кепку на лоб и почесал затылок:

— Дело говоришь. Собрание в клубе надо устроить, из других деревень народ позвать. Больше вероятности, что Сашку с Юлькой снова не уволокут.

Митька Заварухин твердо пообещал:

— Я с краю живу, мне и следить за дамбой. Слово даю, мужики, не стану пить, пока все не утрясется. Я вчера, когда узнал, что деток похитили, да мужиков постреляли, аж протрезвел.

Морозов махнул рукой:

— Да знаем мы. Видели. Даже бабы удивлялись, что ты в машине вместе со всеми оказался! Обычно к десяти утра ты на костях лазишь…

Митька хихикнул и отвернулся, поглядев на залатанные коленки у штанов.

Вечером в деревенском клубе прошло собрание. Народу набилось столько, что все проходы до самой сцены были забиты людьми. Обе двери были распахнуты и с крытой пристройки тоже заглядывали головы. Пристройка тоже оказалась переполненной. Собралось все население, вплоть до ребятишек, с семи соседних деревень. Уже через несколько минут в клубе стало нечем дышать от духоты.

Большая часть населения приехала на открытых грузовиках. Остальные либо пришли пешком, либо на мотоциклах и велосипедах. Всех больше деревенских удивило прибытие четырех здоровых мужиков, умудрившихся уместиться на маленьком юрком «Минске». Они торопливо спрыгнули с мотоцикла и спросили:

— Опоздали?

Услышав отрицательный ответ облегченно вздохнули и встали в сторонке у крыльца, затягиваясь ядреным деревенским самосадом. Командовавший «парадом» Николай Морозов, поглядев со сцены на столпотворение, почесал лоб, а затем гаркнул:

— Предлагаю провести собрание возле клуба у памятника погибшим воинам. Народу слишком много. Тем, кто в пристройке, будет не слышно.

Никто не возразил. Все двинулись прочь. Завернули за угол и остановились среди пожелтевших лип. Для Морозова из клуба притащили стремянку, чтоб всем было видно. С этой импровизированной качающейся «трибуны» он начал свою речь. Еще раз пересказал обстоятельства похищения, хотя все уже знали, но никто не возмутился. Затем Николай указал рукой на стоящего Ивана Мешкова:

— Сержант принес девочку, но он остался один. А что же мы, деревенские, рук и глаз не имеем? Своими силами не можем детей Маринкиных от разных аспидов уберечь? Военные их охраняют, жизнью рискуют, а мы и успокоились. Не пора ли всем миром защиту деткам организовать? Не так-то легко у целой деревни выкрасть ребенка. Предлагаю выставить дежурства на дамбе, в школе, у выезда, на остановке. Да и по деревне не плохо бы послеживать. Ведь сволота эта не успокоится, крепко видно Маринка им на мозоли наступила, раз они на такие меры отваживаются! Ну так что, односельчане, делать будем? Смотреть и ждать, как их убьют или все же покажем, что значит деревня? Как встарь, всем миром! Не слабо нам так поступить?