Сыновья не очень отца любили, но в данном случае речь шла о Масловской гордости, и Тихон был полон решимости виновных разыскать и поквитаться. Неожиданным образом на это отреагировал Петя. Раньше он сам бы и был вдохновителем мщения, теперь же он задумчиво выслушал старшего брата и ответил, что не видит в этом смысла, чем вогнал братьев в глубокую оторопь. Братья обозвали Петьку трусом и сосредоточились на планах возмездия, а Петр, памятуя наставление Никодима, пошел за советом к сестре.

     — Ну вот. Я пришел, — грустно сказал он Юле, сев возле нее на лавочку и опустив взор под ноги.

     Юля улыбнулась брату и по-матерински погладила его по голове.

     — Всегда трудно менять свою жизнь, — сказала она. — Но это необходимо. Об этом и говорил тебе твой друг.

     — Знать бы как!

     — Не так уж и сложно, если подумать. Что ты видишь в своем будущем? Какой ты там?

     — Ну-у… — мальчик растерялся.

     — Робин Маслов боится себя будущего! — с иронией произнесла девочка и одобрительно похлопала брата по колену. — Смелее, Петя.

     — Я… Я бы хотел стать летчиком! — выпалил Петя и смутился, словно признался в чем-то постыдном.

     — И что же тут такого? Почему ты боишься этого?

     — Да потому что это невозможно! Кто я?! Где мы живем?!

     — Мечта всегда кажется недостижимой, на то она и мечта. Но сильные сердцем из своих мечтаний ткут саму жизнь.

     — Ты такая умная! — вспылил Петя, — сама то ты чего хочешь?

     — Ребенка, — просто ответила Юля, и мальчик осекся. — Я хочу жизни, и когда выросту, стану матерью.

     Петя долго смотрел на сестру и молчал, потом отвернулся, сказал тихо:

     — Мне надо с ним поговорить.

     Помешкал еще немного, собираясь с духом, затем встал и отправился к Никодиму.

     На этот раз Никодим товарища впустил. Петр был угрюм и не знал, с чего начать. Никодим его не торопил.

     — Отец разбился, — наконец сказал Петя.

     Никодим промолчал, судьба Петиного отца его не волновала.

     — Все деньги промотал, алкаш хренов, — с горечью продолжил Петя.

     — Ты получил свой велосипед, — холодно заметил Никодим.

     — Да, но…

     — Но цена оказалась высокой. Интересно, чему это тебя научило?

     — Чему… ясно чему. Тому, что если чего-то хотеть, так чего-то большого, чтобы не меньше, чем потом расплата, вот.

     — Неплохо, — похвалил Никодим. — И что дальше?

     — Ты спрашивал про мечту… Я хочу стать летчиком!

     Петя воинственно вздернул подбородок и упрямо посмотрел Никодиму в глаза.

     — Это и в самом деле похоже на мечту, — согласился Никодим. — Хорошо, что не мира во всем мире, а то бы с реализацией возникли проблемы. Так в чем дело?

     — Как в чем?! Ты тут у нас видел самолеты?!

     — Построй.

     — Кого?! — опешил Петя. — Самолет?!

     — Самолет. Или хотя бы воздушный шар.

     — Но…

     — Но для этого надо много знать и уметь. В самом деле, как ты построишь самолет, когда в школе уже забыли, как ты выглядишь.

     — Да ты сам туда вообще не ходишь!

     — Но мне не нужно строить самолет. Моя миссия в другом. К тому же, школа не в состоянии предоставить знания, которые мне необходимы, их там попросту нет. А ты вот, я смотрю, считаешь, что твою мечту за тебя кто-то сделать должен. Один раз уже так случилось, и это, похоже, на пользу тебе не пошло.

     — Нет-нет! — поспешно заверил Петя, — я понял, много чего понял!

     — Вот и славно. Ты верно заметил, за желания всегда надо расплачиваться. Но когда ты идешь к мечте долго, целенаправленно и упорно, ты расплачиваешься за нее постоянно. Работой, усердием, даже здоровьем, а может и жизнью. Если ты к этому готов, в конце концов, ты построишь свой самолет.

     На том разговор закончился.

     Возвращаясь домой, Петя чувствовал душевный подъем, словно Никодим дал ему часть своей силы. Он удивлялся, почему такая простая мысль — построить самолет, не приходила ему в голову, и следом понимал, что для этого надо было сделать шаг в сторону и взглянуть на себя самого и на свою жизнь со стороны. Когда живешь в уверенности, что что-то невозможно, оно и остается невозможным, достаточно же убедить себя в обратном, и жизнь сама открывает невидимые ранее двери.

     На следующий день Петя отправился в школу, чтобы побеседовать с учителем физики Цандеровским Вениамином Альбертовичем.

     Вениамин Альбертович был невысок, худощав, взлахмачен и суетлив, в общении — приветлив, улыбчив, и скор на юмор, но только если удавалось завладеть его вниманием. Густая шевелюра неопределенного цвета торчала во все стороны, и было не ясно, то ли Вениамин Альбертович не моет голову, толи структура его волос смахивает на кристаллическую решетку металла. Такие же были у него и усы. Под темно-синим сюртуком он носил мятую белую рубашку и коричневый галстук, обувь чистил только к первому сентябрю, тогда же гладил и брюки, и то, только потому, что на этом настаивал директор школы товарищ Сымчинбаев.

     — Я не верю своим глазам! — воскликнул Вениамин Альбертович, заметив вошедшего в кабинет Петю Маслова. — Осмелюсь предположить, что ваше здоровье, юноша, сильно пошатнулось! Иначе мне трудно объяснить факт наблюдения вас в обители знаний! Вы зашли сюда случайно? Не заблудились ли вы часом?

     Петя улыбнулся, но комментировать не стал.

     — Петенька, вы меня настолько удивили, что я прямо сгораю от нетерпения услышать, что вас сюда привело? Воровать здесь нечего, уверяю вас! Разве что журнал успеваемости, но это, же не ваш калибр! Или я ошибаюсь, и вы скатились до мела и карандашей?!

     — Вениамин Альбертович, мне нужна ваша помощь.

     — Юноша! Авантюра — не мой профиль! К тому же я стар уже и для приключений, тем более — для тюрьмы!

     — Я не о том, — Петя смутился и опустил голову, но отступать уже было поздно, он продолжил, тщательно подбирая слова. — Что я должен знать, чтобы… построить самолет?

     Вениамин Альбертович опешил. Он смотрел на Петю во все глаза с открытым ртом, потом крякнул, снял очки, аккуратно положил их на стол, сложил руки в замок, словно собирался помолиться, начал говорить, и в его речи больше не было юмора, он понял, что происходит в юной Масловской душе:

     — Теоретически, юноша, это вполне возможно, — Петя поддался вперед. — Практически же вам предстоит огромный труд. Судите сами. Чтобы сделать любой авиационный прибор, необходимо знание электродинамики. Чтобы корпус и крылья не развалились от вибрации и перегрузок, вам не обойтись без сопромата. Без термодинамики вам не понять, как работает двигатель внутреннего сгорания, или реактивный, а не зная этого, вы не рассчитаете тягу и полезную нагрузку. Далее в авиации широко используются гидравлические тяги и передачи, как же их сделать без знания гидравлики? Ну и разумеется, аэродинамика, без которой ваш самолет попросту не оторвется от земли. И это все надо умножить на математическую базу. Без глубоких знаний геометрии и алгебры заставить работать такую сложную систему, как самолет, невозможно.

     Петя приуныл, но сдаваться не собирался.

     — С чего начинать? — в его вопросе звучала твердая решимость.

     Видя, что мальчик настроен серьезно, Вениамин Альбертович улыбнулся, положил ему на плечо руку, ответил:

     — Начинать, юноша, надо с регулярных посещений школы. Если вы с этим справитесь, я буду заниматься с вами дополнительно — строго по вашей программе.

     — Чего не сделаешь ради великого дела, — грустно отозвался Петр. — Я согласен.

     Они скрепили договор рукопожатием, но прежде чем Петя покинул кабинет, Вениамин Альбертович вручил ему подшивку «Техники молодежи» за два последних года, чем невероятно обрадовал парня.

     1-го сентября Петр Маслов отправился на занятия. Его дорога окончательно разошлась с дорогой Тихона Маслова, потому что в тот же самый день остальные братья, теперь возглавляемые Тихоном, произвели акт возмездия. После смерти отца они проделали большую работу по сбору улик и доказательств, и к 31-му августа знали имена отцовских собутыльников, которые в припадке алкогольной ярости чуть ли не до смерти избили Аркадия Митрофановича, а затем обчистили его карманы. План братьев Масловых был продуман до мелочей и пугал своей жестокостью. Утро 1-го сентября застало приговоренных посреди главной улицы города — улицы Ленина. Их руки и ноги были связаны, во рту торчали деревянные кляпы, а сами они были привязаны к протекающей бочке с соляркой. С первыми лучами солнца Черный Мао поглотил трепыхающиеся и мычащие тела приговоренных. Демьян и Артем активно участвовали в поимке виновных, но в кульминационный момент, момент возмездия, мальчишки не выдержали груза предстоящего убийства и в казни участвовать отказались. Старший Маслов обозвал их сопляками и хладнокровно довел дело до завершения. Тихон переступил рубеж невозврата, став на путь носителя смерти.