— Тресь! Ширх!

Второй гигантский транспортник чуть зацепив первый самым краем, так же вылетает на берег. Всё. Сейчас все, кто находится на новых кораблях сойдут на берег, истопники, между тем, пока поднимают давление в котлах до предела, чтобы сразу же освобдить место для остальных огромных судов… Первая тысяча на суше. Остальные на подходе. Пора! Вскидывает вновь меч Князь-Воевода Дар Соколов. Снова гремит барабан войны, выбивая короткий приказ:

— Вперёд!

— Р-рух!

Делает дружно первый шаг под дающий ритм марша свист флейты шеренга закованных в булат воинов, передвигая щиты столь плотно, что невозможно увидеть даже малейшей щели между ними. Появляется за спинами воинов первая шеренга стрелков из ручниц, мгновенно выстраивая строй, и так же ритмично шагая вперёд.

— Р-рух!

Снова шаг стальной стены, и вновь перестроение огнебойцев.

— Р-рух! Р-рух!

Но изменился звук шагов пешцов — достигли они заваленного телами луга… Напрасно уцелевшие враги ждали, что появятся бреши в железной стене щитов, что идеально прямая линия длинный копий вдруг начнёт колебаться. Откуда им знать, что пешцы отрабатывают подобный строй на специальном, усеянном колодами и камнями, ямами и траншеями поле? А тут — всего лишь горы трупов, которые послушно проминаются под весом закованных в сталь пешцов, хрустят мёртвые кости под стальными подошвами боевых сапог, время от времени доносится нечто непонятное. Потом понимаешь, что это предсмертный вздох умирающего, которого давит тяжёлая ступня…

— Шире шаг! Плотней щиты!

Под стальными масками усмехаются воины в усы — командиры орут для порядка. Попробуй, хоть лезвие ножа просунь между броневой пластиной с полупядь толщиной, что несёт щитоносец? И егозит под ногами дохлятина, пытаясь уронить слава, и лопается обтянутый кожаным нелепым шлемом череп, когда с силой опускается броневая подошва боевого сапога прямо на него. Не из прихоти. Чтобы держать строй приходится делать шаги строго положенной длины, и строго туда, куда приказано идти.

— Тресь. Хлюп. Хлюп…

— Тресь. Хлюп. Шмяк…

Хлюп. Хлюп… Плещет собравшаяся в лужи, не успевшая загустеть кровь желтокожих. Придётся попотеть вечером, отчищая от неё доспехи. Не сделаешь — станет вонять она. Ржа появится по коже поддоспешника. И товарищи засмеют. Плох тот воин, что не следит за оружием, а лишь пользуется им…

…Тресь. Хлюп. Хлюп…

…Тресь. Шмяк. Хлюп…

Свистит флейта, задающая ритм воинам. Гулко бьёт барабан войны…

…Тресь. Хлюп. Хлюп…

…Тресь. Хлюп. Шмяк

Глава 24

…Дар, наконец, тоже спустился на новый берег. Песок, алый от крови. Груды мёртвых тел. Такой пейзаж становится уже привычным… Осмотрелся — транспорты разгружались непрерывно, один за другим, выплёскивая из своих трюмов волну за волной воинов, животных, тюки и мешки с припасами. Подозвал одного из гонцов, небольшой группкой ожидающих его распоряжений:

— Всей всадникам, включая тяжёлых — немедленно к городу. Пешцам — зачистить местность.

Тот кивнул, отдал воинский салют, умчался. За спиной началось шевеление, а князю подвели коня. Взлетел в седло, тронулся, въезжая на небольшой холм посреди усеянного мертвецами поля. Сзади двигалась личная сотня охраны. Ехал не спеша, всматриваясь в трупы. Маленькие ростом, хилые. Глаза раскосые, как правило, тёмные. Волосы тоже.

— Флоту — сутки на отдых и пополнение запасов воды, потом пусть выдвигаются обратно.

Снова умчался гонец, передавать распоряжение. Ему навстречу уже двигались плотные колонны конников и наездников на турах. Это вам не выделанная кожа. Булат. Длинные кафтаны из стальных пластин, плотно сцепленные между собой стальными же кольцами. Массивные пластины на груди, бёдрах и руках. Шипованные латные перчатки, круглые металлические щиты и глухие шлемы. Длинные копья с листовидными наконечниками. Впервые в седельных сумках заряженные заранее ручные огнебои.

— Марш! Марш!

Донеслась команда, и ровный слитный гул тысяч копыт, лошадиных и турьих. Две колонны по тысяче всадников стремительно устремились к городу, по узкой дороге между холмов.

…А кони у этих узкоглазых тоже мелкие. Нашим уступают. Да что за чудеса? Совсем низкорослые. Всё, абсолютно. А там что? Взгляд устремился на залитые водой квадраты земли. Поля? Вполне возможно. Тайникам нужно немедленно учить язык местных жителей. Как то ведь придётся объясняться? Отстегнул флягу, глотнул воды, снова повесил её обратно. Донёсся топот копыт, вернулся один из гонцов:

— Распоряжение кораблям передано, княже.

— Хорошо. Сейчас пусть десяток всадников проверит вокруг, пешцам — оставить одну линию в готовности, остальные пусть начинают собирать трофеи.

— Будет сделано!..

Достал дальнозоркую трубу, осмотрелся — горы, долины, деревья. Видны узкие тропы дорог. По дальней, что ведёт в глубь земли — пёстрая ленточка спасающихся из города жителей. Это плохо. Нам народ сейчас нужен. Как рабочая сила. Мертвецов хоронить, лагерь строить. В городе, естественно, останавливаться не станем. Там нас в первую же ночь вырежут. Ставить лагерь будем здесь, на берегу. Но не на этом поле, а немного в стороне, у реки. И воды будет достаточно, и место вполне открытое. Да и лес недалеко… Ага! Похоже, наши добрались до города!.. Всадники, отчётливо видимые через мощные линзы, с ходу влетели в распахнутые ворота, размахивая своим оружием. Это конные. Те. Что на турах, немного приотстали, но уже тоже совсем близко…

— Командира крепкоруких ко мне. Пусть ищет нас там.

Показал гонцу на присмотренное для лагеря место, тронул коня. Личная сотня — рядом…

…Действительно. Здесь и поставим городок. Отсыпаем валы, выроем рвы. На валах — частокол и огнебои. Внутри — палатки для воинов.

— Звал, княже?

А вот и крепкорукий. Лёгок на помине. Как будто чувствовал, что сейчас позовут. Обвёл рукой местность:

— Как тебе?

— Вроде ничего. Надо грунт проверить.

— Здесь хочу лагерь ставить. Да и бухта удобная.

— Момент, княже…

Спрыгнул со своего коня, из сумки лозу вытащил, прошёл небольшой круг, всматриваясь в деревянные веточки в руках, утвердительно кивнул.

— Нормально, княже. Можно приступать?

— Нужно. Сделай пока разбивку, сейчас пригонят рабов, пусть они и работают.

— Понял, княже.

Кивнул, умчался. Пяти минут не прошло — уже шагает отряд, тащат с собой инструменты: топоры, лопаты, кирки, ломы, пилы. Да мало ли что у них в обозах имеется? На всякий случай что-нибудь, но отыщется… Пока князь окрестности осматривал — уже раскатали мерные верёвки, стали построения на местности чертить, мелом дорожки просыпают, намечают рвы, валы, по лесу шуршат, отмечают пригодные для постройки деревья, да ругаются — низкие больно. Привыкли к мачтовым соснам, да дубам великанским и секвойям на родине. Простите, други — здесь другой мир…

— Княже, обед готов.

— Обед?

Дар удивился. Потом взглянул на солнце — ничего себе! Вроде и только на берег сошёл, а времени четыре часа прошло! Однако! Ну, раз обед — дело нужное, полезное. Сошёл с коня — на расстеленной скатерти котёл с кашей, густо мясом сдобренный, взвары разные, хлебушек. Сотня тоже слезла, им так же еда готова. Молодцы ребята, что обеспечением и тылом занимаются, сопли не жуют, сразу за дело принялись!.. Пока ели, первые пленные пожаловали. Гонят колонны, плотно верёвками увязанные. Как принято у славов — жердь длинная, с петлями на концах, что вокруг шеи человека захлёстнуты. Руки за спиной скручены. Мужчины и женщины. Те, кто работать способен. Стариков, старух, детей не брали. Зачем? Пускай остаются. Лишние рты ни к чему. Подъехал всадник, осадил коня, спрыгнул на землю, поклон отвесил в знак уважения:

— Людей набрали. Сейчас остальных пригонят. Куда их, княже?

— Крепкоруким передайте. А в городе что?

Тот пожал плечами:

— Да как сказать? Ничего странного нет. Правда, дома у них из пергамента особого, да рам деревянных, и склады нашли на окраине. Дорогу из города перекрыли. В гавани корабли под охрану взяты.