Швырнула ложку на стол, обидчиво крикнула:

— Лучше бы я в Пуатье умерла, чем помощь от поганого язычника принять! Да ещё и замуж за него собралась, дурища…

Дар подобрался — только истерик ему не хватало…

— Допустим, что я в Старых Богов верую. Что плохого в этом? Быть не рабом, а свободным человеком?

— Да как так можно?! Есть бояре, которые должны управлять народом, смердами. Есть служители, которые грехи людей отмаливают. Есть смерды, что должны на земле трудиться, и бояр кормить! Так испокон веко заведено, и быть должно!

Парень усмехнулся:

— Испокон веков, говоришь? Допустим… Человек от Адама и Евы произошёл?

— Конечно!

Тогда ответь мне на простой вопрос — когда Адам пахал землю, а Ева пряла пряжу, кто был священником, а кто — боярином?

Ладога задумалась, потом пробурчала:

— Умный, да?

Аппетит пропал окончательно, и слав отложил свою ложку:

— Умный. Потому что свободный.

— Я за тебя замуж не пойду!

— И не надо. Обряд проведём. Да как приедем в наши места — разбежимся в разные стороны. Всё равно, он по уложению Христа будет, и у нас не действителен. А трогать я тебя не собираюсь. Как женщину. Так что не бойся.

— На преступление толкаешь?! Перед Богом хочешь солгать?!

— Пред твоим Богом — да. А перед своими — моё слово крепче камня. Не хочешь замуж за меня — не больно то и надо. Мне бы братьев-храмовников спасти, да обелить. А там — доберёмся до Поющих Островов, и скатертью дорога. Пойду.

Встал из-за стола, вышел прочь из комнаты, хлопнув дверью с такой силой, что пыль с дощатого потолка посыпалась…

— Скучаешь, друг?

К сидящему в пустой трапезной парню подошёл фон Гейер. Дар молча кивнул — присаживайся.

— Случилось чего? Вроде ведь завтра свадьба у вас. Радоваться надо…

— Ага… Узнала она, кто я. Теперь как рысь дикая шипит, да кидается на меня. Лучше бы, мол, там умерла в котле с кипятком. Чем от меня помощь и спасение принимать.

Тамплиер усмехнулся:

— Девица глупа. Она просто ещё не видела смерти. Или со стороны. А когда это не касается лично тебя — то всё кажется не так страшно…

— Я знаю, друг. А ты что надумал?

— Уходишь от ответа, Дар. Сказал ей, что разбежитесь после того, как в Державу вернётесь?

— Сказал. Только непонятно — то ли она обрадовалась, то ли ещё больше расстроилась…

— А сам как думаешь?

Дар повернулся к собеседнику и намного тише ответил:

— Ты же знаешь, Алекс, кто я на самом деле — язычник. И не нуждайся Орден в нашей помощи, то ты первым бы бросился на меня с мечом. Ведь так?

Фон Гейейр утвердительно кивнул.

— Но союз с нами сейчас жизненно необходим тамплиерам, и поэтому вы ведёте себя со мной так, как будто я обычный христианин…

Снова молчаливый утвердительный кивок.

— Хотя многое из того, что ты видел у нас, тебе по нраву. Ведь ты сам вышел из простых воинов, и испытал несправедливость и жестокость этого мира на собственной шкуре. Будь ты славом, как бы могла сложиться твоя судьба? Не примеривался?

Ответ последовал не сразу, но всё же рыцарь решился его озвучить, и его голос прозвучал с неприкрытой горестью:

— Мне слишком поздно менять убеждения и веру, Дар. Хотя, будь я помоложе, пожалуй, решился бы остаться в вашей Державе. Да и руки мои в крови не то что по локоть… Если собрать всех, кого я убил, этот холм покроет меня с головой, и среди мертвецов будут не только мужчины, но и женщины, и даже дети…

— Вот видишь… Любой союз диктуется целесообразностью самого союза. Пока мы нужны — магистр закрывает глаза на всё. Даже на сотрудничество с еретиками и иноверцами. А как только в нашей помощи отпадёт необходимость, то те из нас, кто окажется в его руках, сразу взойдут на костёр…

— Вряд ли.

На этот раз Дар удивился не на шутку:

— Почему ты так думаешь?

— Одо де Сент-Аман принёс клятву на Библии от лица всех магистров Ордена. В том числе и будущих. Значит, он может лишь разорвать союз, но не предать, и тем более, не отправить вас на костёр. Такая клятва значит для нас, христиан, гораздо больше, чем ты думаешь, ибо от неё зависит бессмертие души. А гореть в геене огненной никто не захочет.

Дар вздохнул:

— Иногда и душу предают, друг мой… Ты поплывёшь с нами на Поющие острова?

Рыцарь отрицательно мотнул головой:

— Увы, нет.

— Значит, больше мы с тобой не встретимся?

— Скорее всего, нет.

— Жаль… Ты хороший товарищ, и в бою я без колебаний подставил бы тебе свою спину.

— Я тоже, хотя ты и язычник.

Короткое молчание, потом слав совсем тихо спросил:

— Я могу что-нибудь для тебя сделать, Алекс?

Тот чуть помолчал, потом так же, чуть слышно ответил:

— У меня есть сын. Он живёт здесь, в Ла-Рошели…

— Сколько ему?

— Пять лет.

— Хочешь, чтобы я взял его с собой вместо тебя? Или дать ему денег, чтобы он смог стать рыцарем?

Неожиданно горько фон Гейер усмехнулся:

— Рыцарство… Это всего лишь мишура… Забери его с собой. Это лучшее, что его непутёвый отец сможет для него сделать.

— А что его мать?

— Она давно умерла от чумы. Он воспитывается в сиротском доме при Ордене.

— Тогда как мне его забрать?

— Он будет среди выкупленных рабов. Его зовут Марк Мауберг.

— Слово сказано, Алекс. Он станет славом.

Рыцарь неожиданно улыбнулся:

— Нет. Не славом. Человеком, друг…

Глава 17

Ладога прождала парня весь остаток вечера и всю ночь, но он так и не появился. Зато с утра пришли две женщины среднего возраста и принесли с собой белое платье, богато украшенное вышивкой. К собственному удивлению, девушка покорно приняла то, что её переодели, причесали волосы, одели на голову покрывало и очень осторожно обули в лёгкие, почти невесомые тапочки. При этом процессе женщины с трудом удерживали испуганные замечания, но страх не сходил с их лиц — многочисленные бинты на теле славянки внушали истинный страх знающим, откуда берутся такие раны… Потом была прогулка до небольшой скромной часовенки во дворе. Девушку фактически несли два рыцаря, скрестив руки. Как она поняла, все боялись, что она не сможет выстоять таинство. И с чего бы вдруг такая забота? И вообще, где этот некрещённый?! Ладога почувствовала, что в ней закипает гнев — проболтался невесть где всю ночь, а теперь со спокойным видом будет творить лжесвадьбу?! Ну, она ему покажет…

…Хор мальчиков пел гимны, а на месте святого отца стоял невысокий, но широкоплечий старик. При виде внесённой в часовню девушки, он словно сбросил с себя какую-то незримую тяжесть и распрямился — на его лице появилось облегчение. Невесту поднесли к алтарю, откуда ни возьмись появился Дар, встал с ней о бок, и венчание началось. К огромному удивлению Ладоги процедура не заняла много времени, и началась с вопроса:

— Перед Богом и людьми берёшь ли ты, Дар фон Блитц, Франциску в жёны?

— Да.

— Ты Франциска, берёшь ли в мужья рыцаря Дара фон Блитца?

— Я…

— Берёшь?!

Рявкнул старик таким голосом, что где-то наверху купола с дикими воплями рванули в разные стороны испуганные вороны, и против своей воли девушка неожиданно выпалила:

— Да, но…

Но её уже никто не слушал — старик обрадованно завопил:

— Объявляю вас мужем и женой, аминь! Свидетели!

Тут же к алтарю устремились четверо рыцарей в белых одеждах, одного из них она узнала — он ехал с ними из Пуатье… Торопливый скрип гусиного пера в книге, отпечаток ладони жениха… Ей мазнули руку чернилами, тоже притиснули к бумаге, и у всех одновременно вырвался вздох облегчения:

— Ф-фу…

Опять два рыцаря подхватили Ладогу на скрещённые руки, затем едва ли не бегом вынесли прочь, во двор, где её ожидала небольшая повозка. Откуда не возьмись рядом вновь появился её… Муж?.. На своём огромном, но чрезвычайно быстром вороном жеребце, слегка дёрнул губой, обозначая улыбку, и вся процессия в сопровождении отряда рыцарей Храма устремилась прочь… Новоиспечённая супруга никак не могла понять, почему она согласилась? Не устроила скандала, не отказалась от принесения обета. Потом, всё же решила, что из благодарности. Поразмыслив вчера над своими словами, девушка поняла, что жить всё-таки лучше, чем умереть, тем более, такой страшной смертью…Потом она сообразила, что если Дар находится здесь, и судя по всему, он в почёте у Ордена, то… Ну не пошлют же рядового воина с подобной миссией? Значит, он наверняка знатен! А его оружие и доспехи? Они просто бесценны! Следовательно, он не только молод и умён, но и несметно богат… Единственное, что он не христианин, но это поправимо… И, пожалуй, уходить от него здесь и сейчас просто глупо — она слишком слаба, да и не добраться ей одной до родных краёв… А если немного подлечиться, да окрепнуть, посмотреть, где он живёт… Словом, от добра — добра не ищут. Может, подождать немного, освоиться, узнать, в какой стороне Русь, а там и решать. Пока же нужно просто выздороветь. Тем более, что парень обещал её не трогать… Как женщину… Между тем повозка, грохоча колёсами по булыжной мостовой, выкатилась в гавань, и Ладога едва не ахнула от изумления — вся бухта, окаймлённая высокими каменными стенами, была забита множеством кораблей. Лошадь устремилась к одному из больших коггов, единственному, ещё не поднявшим сходни. Снова появились два рыцаря, подхватили девушку на руку, внесли на палубу. И тут славянка рассвирепела — он что?! Как была никем ему — так с рук не спускал! А тут стала женой, так уже побоку?! Прикусила нижнюю губу. Ну она ему устроит райскую жизнь… Ох, устроит… Послышались команды, проревел рог на правой башне у выхода из бухты, и когги один за другим стали выбирать якоря, забегали матросы, распуская паруса, и корабли один за другим потянулись к выходу из бухты. Так… А где мой муж?! Между тем рыцари осторожно спустились по короткой лестнице, внесли её в каюту, где находилась девочка не старше двенадцати лет. При появлении троицы, та вскочила с койки и низко поклонилась, а мужчины усадили Ладогу на кровать, так же поклонились на прощание и удалились…