– Дерево!

Сайгаков с Каминским уставились на него, потом директор ФСБ произнес осторожно:

– Я знаю, что это дерево. – И на всякий случай постучал по столу.

– Да нет! – выпалил Миша. – Инопланетянин – дерево!

Высокое начальство молчало.

– Понимаете, – затараторил увлеченно астробиолог, – его кожа, мышцы, волокна – древесная ткань! Эти отростки, кажется, ветви. А ноги по структуре сходны с корнями дуба, правда… – Миша замялся.

– Продолжай, – заинтересованно подтолкнул его Сайгаков.

– Ну… только вот хобот и глаза… они не вписываются… есть пищевод… Нет земных аналогов. – И подчиненный Каминского понес какую-то белиберду, половину слов было вообще не понять.

– Стоп-стоп! – замахал руками директор ФСБ. – По-русски можешь пояснить?

Миша задумался, затем продолжил, но уже медленнее:

– Неизвестная форма жизни, смесь растения и животного…

– Ты образцов достаточно взял?

– Да, но хотелось бы…

– Что? Разрезать?

– Н-ну да… – неуверенно подтвердил Миша. – Хотя оно живое еще, дышит…

– Отставить! – громко приказал Каминский. – Сделай рентген или что там у тебя, но резать – ни в коем случае! Иначе уволю к чертовой матери!

– Есть, – неуклюже выровнял спину астробиолог, потом добавил: – Томографию можно же?

– Если успеешь, – согласился начальник ГРУ. – А где ты томограф возьмешь?

– А я еще в прошлый раз в бункер привез, – отчеканил Миша.

– Молодец! Вольно! И мне полный отчет потом! – бросил Каминский вслед удаляющемуся астробиологу. – Видишь, – повернулся он к Сайгакову, – хорошие ребята…

Тот усмехнулся, встал из-за стола и пошел в центр связи отправлять сообщение М’хак-о-Пло. Но мысли в голове директора ФСБ не соответствовали его улыбающемуся лицу: «Черт! Похоже, Каминский пришел в норму, а всего-то и надо было с ним просто поговорить, прежде чем отсылать то письмо… С другой стороны, президент ведь может и отказать – это всего лишь рекомендация». И Сайгаков окончательно решил ничего гээрушнику не сообщать.

– Как дела у вас? – спросил я скорее у компьютера, нежели у Иры.

– Взял анализ крови, пробы некоторых тканей, обрабатываю данные, – откликнулся Глюк. – Кажется, симбионт находится под действием какого-то наркотика. Неплохо бы провести биопсию мозга для уверенности.

– Нет! – воскликнула самка. – Вы что тут, совсем охренели?!

– Извини, я сейчас немного занят навигацией – пытаюсь поскорее убраться из этой системы. Делай, что Глюк говорит.

– Ни за что! Макс!

– Это не больно, – утешил ее компьютер, – гамма-нож, всего пара клеток серого вещества. Ты же хочешь поскорее привести организм в рабочее состояние?

– Я не дам сверлить себе череп, даже не проси! Макс, скажи ему!

– В таком случае определение состава лекарства займет больше времени, – рапортовал навигатор.

– Сколько? – Ирина приподняла голову.

– Минут пятнадцать, – ответил Глюк.

– Делай долгий анализ, это некритично, – заступился я за симбионта.

– Вот спасибо тебе, Макс. – Самка расслабилась на операционном столе, но я так и не понял, была ли ее фраза сарказмом или искренней благодарностью.

Отбросив эти мысли, я начал просчет траектории после разгона Юпитером.

– Генерация антидота завершена, – информировал процессор, – ввожу состав.

– Ма-а-акс! Что он делает?! – Ира в ужасе смотрела на жужжащий манипулятор медицинского модуля, приближающийся к ее груди.

– Как что? – удивился я. – Производит инъекцию сыворотки.

– Куда? – Симбионт оперся на локти, отползая назад на кушетке.

– В сердце, конечно, – пояснил Глюк, – это самый быстрый способ…

– А ну стой! – Самка оттолкнула зловещий десятисантиметровый шприц с нейтрализующей смесью. – А то поломаю сейчас тут все! Что это еще за шутки такие?!

Мы с компьютером замерли. Какие уж тут шутки?

– Ну, – начал я, – как сказал Глюк, укол в сердце гуманоида – самый быстрый способ разнести лекарство по артериям.

– Да пошли вы! Кто я вам – крыса лабораторная?

На земного грызуна Ирина определенно была не очень похожа, поэтому я просто спросил:

– А чего же ты хочешь?

Симбионт опустился на спину, потом как-то неуверенно ткнул пальцем в правую ягодичную мышцу, почти скрытую койкой:

– Ну… можно сюда укол сделать…

– Неэффективно – там только мягкие ткани, никаких крупных сосудов, а в те, которые есть, попробуй попади… – пояснил я.

– А ты постарайся! – Ирина с трудом перевернулась на живот, подставив под свет прожектора две упругие выпуклости в точке соединения биподов с тазовой костью. – Так лучше?

Не понял, для чего она это сделала, но я, поглядывая на отблески лучей бактерицидной лампы на теле симбионта, как можно спокойнее пояснил:

– В таком случае ты испытаешь сперва небольшой шок, а после в течение минимум двух часов не сможешь шевелить нижними конечностями под действием препарата. Поверь, ощущения не из приятных – сыворотка очень сильная. Вероятен отек ног и другие побочные эффекты. Я же о твоем теле забочусь.

– Можно в вену попробовать, – осторожно предложил Глюк. – До сердца дойдет сравнительно быстро, а там уже…

– Да-да! – Самка тут же вернулась в исходное положение «на спине». – Давай в вену! А ты, – крикнула она ремонтному дроиду, которого я оставил в отсеке на случай, если Иру вдруг надо будет зафиксировать, – дай мне простыню!

БТ-82 ей беспрекословно повиновался. Симбионт укрылся белоснежной тканью, со словами: «Извращенцы, блин, сразу не могли сказать!» – и добавил, глядя в потолок:

– Ну, в какую руку колоть?

– Левый манипулятор, – ответил Глюк. – Только не шевели им, пожалуйста. Больно не будет.

– Хорошо. – Ира выпростала из-под простыни руку и выдохнула: – Коли!

Я перенес все внимание на управление кораблем. Тем более что сигнал немедленно остановиться уже пришел. Я проигнорировал сообщение, наблюдая на радаре голубоватую точку быстро приближающегося крейсера.

– Ой черт! – пискнула самка.

– Тихо лежи, – приказал Глюк, – все хорошо, ввожу состав.

– Ты говорил, больно не будет! – сдавленно прошептала Ира.

– Я соврал, – спокойно ответил навигатор.

– Коновалы… уй-й… – морщился симбионт. – Макс!

– Я занят, – отрезал я. – Терпи, придется прыгать прямо сейчас. Шестнадцать… пятнадцать…

24-й был рад, что получил сообщение от суперинтенданта сектора шесть. Но еще больше тому, что именно говорилось в этом сообщении: «Поступила информация о том, что дочерняя особь главы разведывательной службы провинции Россия обманным путем покинула Сол-3. Я понимаю ваше положение, как и то, что данное обстоятельство осложнит выполнение вашей миссии, однако прошу вас продолжать действовать по обстановке. М’хак-о-Пло». Губы Лени растянулись в улыбке: «Крыса тыловая. Ничего ты не смыслишь в обстоятельствах и обстановке!» Наоборот – такой поворот событий был на руку Глущенкову. И сейчас он лишь решал для себя дилемму – идти ва-банк или все-таки сначала подстраховаться?

Агент посмотрел на ровно дышащую в полудреме Свету, которая зачем-то в эту ночь перебралась спать к нему на диван в гостиной, вздохнул и снова повернул голову к монитору. «Нужно попробовать напролом, – решил он, – а заявку в Роскосмос всегда успею подать, если не выгорит». 24-й выключил компьютер, разделся и осторожно лег рядом с самкой, мягко приобняв ее волосатой Лениной лапищей.

Шифроваться смысла не было, так как после вчерашних событий те, кто его «пас», явно усилили наблюдение. Леня дождался отбытия Светы на работу, после чего собрался и спокойно вышел из дома, краем глаза отметив за собой потенциальный «хвост». Им, по-видимому, была самка темпов шести от роду, с длинными яркоокрашенными волосами, которая появилась из соседнего подъезда, как только 24-й прошагал мимо. Она пристроилась метрах в двадцати позади Глущенкова, оживленно разговаривая с кем-то по мобильнику. Но слишком громко и наигранно, как показалось Лене.