– Похоже на правду. – Возразить было нечего.

Самка помолчала, но недолго:

– Так как это работает?

– Что именно?

– Сеть ваша, что же еще?! Ведь проводков у вас нет.

– Нет, мы используем направленное световое излучение.

– Как фонариком мигать азбукой Морзе?

– Примерно, ничто во Вселенной не движется быстрее света, а мы посылаем свет через подпространство.

– И ты можешь посылать?

– Конечно.

– Зачем же нужны эти ваши дорогущие передатчики?

Процессы в памяти навигатора на секунду зависли, он рассмеялся.

– Для расчета координат выхода, – я усмехнулся следом, – чтобы луч вышел в нужной точке галактики, необходимы большие вычислительные мощности. Вот ты, Глюк, – обратился я к нему, – какое количество знаков после запятой способен рассчитать?

– Сто восемьдесят тысяч, – обиженно откликнулся компьютер, хотя его никто ни в чем не упрекал, и добавил: – Вот если бы ты купил мне еще пару десятков ядер…

– Вот, – оборвал его я, – видишь?

– Что вижу? – удивилась Ира.

– Мой процессор позволяет определить выход из подпространства с точностью до сотой контртемпа.

– И что это значит?

– То, что мы можем перемещаться от звезды к звезде, но в каком именно месте солнечной системы корабль выскользнет в обычное пространство, предсказать невозможно. Поэтому и прыгаем мы за пределы систем, чтобы не оказаться внутри планетоида, например. А остальной путь приходится проделывать на маршевом двигателе.

– Понятно… А как же передатчик?

– Его серверы рассчитывают около миллиарда знаков после запятой, что позволяет передавать луч антенне другого передатчика с точностью до земного миллиметра. И чем больше расстояние, тем сложнее рассчитать координаты выхода. Поэтому такие компьютеры слишком громоздкие…

– …и дорогие, – закончил за меня симбионт.

– Да. К тому же еще необходимо учитывать собственное движение передатчиков в соседних системах…

– А где находится наш передатчик?

– Какой это «наш»?

– В смысле «ваш», ну который в солнечной системе…

– На луне, конечно…

Я не успел закончить – загорелась красная лампочка, как и обещала самка. Надеюсь, этот хакер-самородок не открыл при этом входной шлюз? Хотя я предварительно задраил люк средней палубы, на всякий случай…

Ирина побежала к терминалу за инструкциями, повозилась там пару минут.

– Ну и кто я теперь? – нетерпеливо спросил я.

– МА-Икс 345, дипломатическая миссия…

– Дай глянуть.

Ира отодвинулась от экрана.

– Та-а-ак, – протянул я. – Хм… Даже пропуск подменил…

– Я же говорила, Макс!

– Говорила… – Я сфокусировал камеру на глазах симбионта. – Ну так что – хочешь выйти на поверхность Марса?

– Хочу, конечно! – резво откликнулась самка. – А зачем?

– Надо перебить номер на обшивке. А ты можешь погулять, пока дроиды смонтируют новый идентификатор.

– Ура! – Она ломанулась к выходу.

– Да, – улыбнулся я во всю шину. – Скафандр не забудь.

– Идентификатор?

– МА-Икс 83… 345, класс 2.

– Пропуск, пожалуйста.

– Отправляю.

– Цель посещения?

– Дипмиссия.

– Разрешение?

Патрульный дроид задумался на пару мгновений.

– Все в порядке, посол. Добро пожаловать в резервацию Сол-3.

Ирина шумно выдохнула дрожащим хоботом. Не настолько уж она уверена в своем доморощенном хакере, как храбрилась всего пару часов назад.

Директор ФСБ Виталий Федорович Сайгаков наблюдал в иллюминатор МИ-26 бескрайнюю пустыню Казахстана, которая с высоты, а может, из-за кондиционера в салоне казалась холодной и мертвой. Он не планировал лететь на эту встречу, но прошло всего два дня, как пришельцы потребовали нового контакта, поэтому долг обязывал… Меньше всего Сайгакову сейчас хотелось встретиться глазами с Каминским, на которого он всего пару часов назад накатал телегу лично президенту. Глава ФСБ попросил секретаря его не беспокоить и долго размышлял, прежде чем запечатать и отправить конверт с грифом «Совершенно секретно, лично в руки». Там он обосновывал в двух словах, почему необходимо отстранить начальника ГРУ от руководства разведкой, по крайней мере на время. «Каминский никак не может прийти в себя после потери дочери, на рабочем месте почти не появляется, контроль над операциями пущен на самотек, промедление негативно скажется на обороноспособности России», – примерно так было написано в докладной. И письмо это Сайгаков уже отправил, как вдруг поступил запрос со станции пришельцев на Луне: «Готовы оказать медпомощь дочернему созданию с идентификатором «Ирина Каминская» в полном объеме. Необходимо присутствие физической оболочки субъекта. Сознание существа будет полностью восстановлено безо всяких условий со стороны Федерации. Ориентировочный интервал прибытия специалиста – два часа по земному летосчислению. Координаты встречи стандартные».

Сайгаков был уверен, что начальник ГРУ уже прибыл в бункер на Байконуре. Поездом, самолетом, ракетой, дельтапланом… чем угодно! В груди засело гаденькое чувство: «Вот сейчас прилетит эта жаба с врачами и вылечит его дочь, и все станет как прежде. Нет – все могло бы быть как прежде…», если бы Сайгаков не отправил то злополучное письмо, а чуть повременил. Ведь они с Каминским знали друг друга много лет, можно сказать, почти сдружились за это время. Директор ФСБ вздохнул, глядя, как поднятые вращающимися винтами вертолета клубы песка окутывают скромную делегацию землян внизу – Каминского, придерживающего рукой фуражку, уже привычно отвернувшегося Мишу, пару докторов, прикрывающих руками глаза, – и носилки-каталку, на которых покоилось тело дочери начальника ГРУ, укрытое белой больничной простыней.

Сайгаков поморщился, будто песок летел в глаза именно ему, а не стоящим на пятачке внизу, и откинулся в кресле, медленно выдохнув.

Услыхав шум вертолета, на площадку из бункера вышли еще несколько сотрудников ГРУ. «Наверное, притащил с собой весь отдел астробиологии», – подумал директор ФСБ, открывая двери. Спустившись, он направился прямиком к Каминскому, на ходу протягивая руку и состроив добродушную физиономию:

– Здравствуй, Сергей Викторович. Слыхал, дела налаживаются?

Начальник ГРУ энергично затряс его ладонь.

– Да-да! – Лицо Каминского просветлело от надежды. – Обещали… ну ты знаешь, Виталий Федорович… Миша сейчас на связи с ними… говорит, что они уверены, что все получится, – сбивчиво тараторил разведчик. – А ты что здесь делаешь?

– Вот, прилетел морально поддержать, так сказать… – пояснил Сайгаков, избегая встречаться взглядом с Каминским. – И где они? – Он посмотрел в небо.

– Вон, – бесцеремонно вклинился в их разговор Миша, оторвал бинокль от глаз и указал пальцем куда-то на перистые облака. – Посадка через две минуты.

Корабля Сайгаков не увидел, только длинную лохматую полоску реактивных выхлопов. Каминский засуетился.

– Так-так, – замахал он руками сотрудникам, – построились все… Что вы как?.. Разгильдяи… – Потом заорал на них: – Р-р-р-равняйсь!

«Да уж, понабрал в разведку всякий сброд. Астрофизики, блин! – Директор ФСБ с тоской наблюдал за неумелыми попытками подчиненных Каминского построиться в шеренгу. – Никакой выправки». Сайгаков двинулся в их сторону, не сводя взгляда с начальника ГРУ, который поправлял форму кому-то в строю. «С другой стороны, хорошо, что он занят своими мыслями, – решил Сайгаков, – в иных обстоятельствах только по глазам заподозрил бы неладное».

Корабль был намного больше челнока, на котором обычно прилетал посол. Звездолет длиной в стандартную девятиэтажку, серого цвета, в общем-то таких на Байконуре каждый день было пруд пруди. Транспортник приземлился кормой к их делегации, окатив волной пыли, смешанной с горячим воздухом.

– Смир-р-рно! – приказал Каминский.

Разношерстные ученые выпрямили спины, расправили плечи кто как мог. Директор ФСБ чуть не поперхнулся слюной, настолько комично это выглядело.