Если верить П.С. Грачёву, во время этой встречи В.А. Крючков заявил ему, что возможен уход М.С. Горбачёва, что к такому повороту событий необходимо подготовиться[3196], и, пригласив его принять участие в этом, предложил на следующий день к 14.00 подъехать «на пост ГАИ на Ленинградском шоссе, где его будут ждать»[3197].

Когда на следующий день П.С. Грачёв подъехал к указанному ему посту, его встретили два молодых человека. Они представились только по именам и предложили генералу пересесть в чёрную «Волгу», а свою машину отправить обратно. По свидетельству П.С. Грачёва, он сразу же почувствовал себя Штирлицем. Павел Сергеевич обратил внимание, что «Волга» специально «петляла» по улицам, прежде чем они подъехали к какому — то «красивому особнячку»[3198].

Это был «суперсекретный объект Комитета государственной безопасности», находящийся по адресу: Химкинский район, деревня Машкино, дом 65[3199]. Здесь П.С. Грачёв встретился с А.Г. Егоровым и В.И. Жижиным[3200].

По словам Павла Сергеевича, не только он, но и оба сотрудника КГБ были «не в восторге» от данного им поручения[3201]. Как известно, сотрудники спецслужб отличаются сдержанностью. Поэтому очень странно, что они стали изливать свои чувства перед П.С. Грачёвым.

Поручение было выполнено «через два дня»[3202], т. е. не ранее 8 августа. Согласно показаниям П.С. Грачёва, в результате их работы появился документ, который он называет «справкой на четырёх страницах»[3203]. Документ включал в себя: «доклад на двух листочках и приложение… — состав сил и средств на случай волнений для усиления основных объектов города Москвы»[3204].

Один экземпляр этого документа был представлен В.А. Крючкову, второй — Д.Т. Язову[3205]. «Язов, — вспоминает П.С. Грачёв, — почитал, поморщился, сказал: «По — моему, не здорово», открыл сейф, положил основной доклад и приложения и говорит: «Идите, командуйте»[3206].

В обвинительном заключении этот документ характеризуется как «аналитическая справка», «из которой следовало, что обстановка в стране сложна, но контролируема», что «введение чрезвычайного положения возможно лишь после подписания Союзного договора, а до того — только в конституционных формах» и что «введение чрезвычайного положения способно лишь дестабилизировать обстановку»[3207].

Это наводит на мысль, что данный документ составлялся не для В.А. Крючкова, а для кого — то ещё. И ещё раз свидетельствует, что шеф КГБ не желал участвовать в этом деле.

Позднее в интервью создателям документального фильма «Союз нерушимый» П.С. Грачёв признался, что о своём посещении секретного объекта КГБ и о составленной там записке он тут же поставил в известность Ю.В. Скокова[3208], который, как было установлено позднее следствием по делу ГКЧП, играл роль посредника между командующим ВДВ и президентом России[3209].

В результате информация о том, что КГБ рассматривает возможность введения чрезвычайного положения, сразу же была доведена до сведения Б.Н. Ельцина. А поскольку с 5 до вечера 8 августа Борис Николаевич находился в поездке по Тюменской области[3210], то о составлении упоминавшегося документа он мог узнать или вечером 8 — го или утром 9 — го.

Информация была как будто бы успокаивающей. Между тем к тому времени в лагере российского президента началось брожение, вызванное объявлением М.С. Горбачёва о намеченном на 20 августа подписании Союзного договора.

6 августа в Доме Советов собралась группа народных депутатов России, среди которых находились помощник президента, председатель Комитета Верховного Совета по законодательству СМ. Шахрай и председатель Совета фракций Владимир Новиков. На этом совещании было обращено внимание, что в решении Верховного Совета от 5 июля говорилось: «…перед подписанием текст Союзного договора представить Верховному Совету РСФСР»[3211].

На самом деле решение, принятое Верховным Советом России 5 июля, было более категорическим: «Окончательно согласованный текст Договора представить Верховному Совету РСФСР и после его одобрения поручить государственной делегации его подписать»[3212].

Поэтому участники совещания обратились к Б.Н. Ельцину с предложением: или экстренно созвать сессию Верховного Совета России, или же отложить подписание Союзного договора Россией на осень[3213].

8 августа «Независимая газета» опубликовала «Обращение к президенту России Б.Н. Ельцину», подписанное Ю.Н. Афанасьевым и ещё несколькими членами «Демократической России». Авторы этого обращения вообще ставили под сомнение необходимость подписания Россией Союзного договора, тем более никому не известного[3214].

Видимо, после этого (не позднее 9 августа) Союзный договор был размножен в количестве 50 экземпляров и 10 августа разослан по некоторым ведомствам[3215]. А поскольку 10 — е приходилось на субботу, можно утверждать, что это была экстренная рассылка, и реально Союзный договор мог дойти до адресатов лишь в понедельник.

10 августа Б.Н. Ельцин направил проект Союзного договора в Верховный Совет РСФСР[3216], куда он действительно поступил в понедельник. Когда заместитель председателя Верховного Совета Б.Н. Исаев вместе с председателем Совета республики В.Б. Исаковым по телеграфу поставили в известность об этом находившегося в отпуске и.о. спикера Р.И. Хасбулатова, он предложил договор размножить и передать депутатам, но никаких действий не предпринимать[3217].

В то же время Координационный совет Демократической России обратился к Б.Н. Ельцину с заявлением о необходимости обнародовать окончательный вариант Союзного договора, рассмотреть его в Верховном Совете РСФСР, внести в него коррективы и подписать его прежде всего с Белоруссией, Казахстаном и Украиной[3218].

12 августа к Б.Н. Ельцину обратилась группа народных депутатов России, которую он принял 14 — го[3219]. В тот же день он позвонил М.С. Горбачёву и поставил его в известность, что его команда возражает против намеченного подписания Союзного договора[3220].

Возникло брожение и среди глав союзных республик, с которыми ни сам вопрос о поэтапном подписании Союзного договора, ни дата начала этого процесса, ни его график не были согласованы. В связи с этим они решили собраться 12 августа в Алма — Ате и обсудить все эти и другие вопросы, связанные с подписанием Союзного договора[3221]. М.С. Горбачёв узнал об этом совершенно случайно только 10 числа и добился отмены этой встречи[3222].