Арбелин вспомнил о камере, ринулся к ней и быстро изменил ракурс съёмки, сделал наезд на Альфу. Ему нужна была теперь только она, в нём вспыхнул исследовательский азарт, он уже предвкушал, как дома со скрупулёзностью анатома будет разлагать пластику её тела на кинесические атомы, создающие волшебство визуальной фасцинации.

Это было невыносимо восхитительно! Арбелин не выдержал, начал пританцовывать. И вдруг его подхватила какая-то неведомая волна восторга и он помимо воли начал выделывать такие коленца, что вся группа одобрительно засмеялась, а Нинель Геннадьевна, поймав настроение, взвинтила темп. Нужен был пот!

Увидев внезапный каскад замысловатых движений Арбелина, у Альфы как у ребёнка потекли слёзы умиления и радости. И вдруг она отбросила тросточку! Боль исчезла, её полностью сняла и вытеснила волна обезболивающих эндорфинов восторга.

Денис не знал, что предпринять, его тело тоже ходило ходуном и он что есть силы сдерживал себя, чтобы не присоединиться к Арбелину.

Арбелин же отбросил всякие тормоза и с наслаждением предавался импульсам биологической первобытности. Он присоединился к Альфе и они образовали пару, столь необычную в симбиозе, что вся группа ахнула от изумления. Вспомнив молодость, Арбелин откалывал такие иронические коленца, что залюбуешься. Альфа подладилась под его стиль и свою импровизацию превратила в забавное шаржевое латино.

Когда все взмокли и оборвалась музыка, на какой-то миг наступила мертвая тишина, все как будто оцепенели. Нинель Геннадьевна скомандовала:

– Быстренько, быстренько, пока пот не высох!

И все с шумом и смехом бросились переодеваться.

Через две-три минуты две небольшие плотно закупоренные канистры Денис с Альфой мчали в лабораторию Абрамзона.

Арбелин остался выразить благодарность участникам эксперимента и особенно прекрасно всё организовавшей Нинели Геннадьевне.

– Вы обещали мне диск. Не забудете? Очень будет интересно нам посмотреть. – попросила она на прощанье.

Арбелин заверил её, а про себя прикинул, что свои кренделя надо будет вырезать.

***

И был ещё один зритель волшебства, он смотрел на танцующих как на бесноватых и прилежно записывал происходящее бесовство на свою портативную камеру. Этим зрителем был Ляушин. Выследить он выследил, приклеился, но вахтёрша встала перед ним непрошибаемой стеной и внутрь клуба не пустила: ей Нинель Геннадьевна запретила пускать кого бы то ни было в зал репетиций.

Минут двадцать уламывал внушительного размера старушку Ляушин, пока не сломал её упорство элементарной взяткой в три тысячи рублей.

– Только тихо-тихо, – напутствовала старуха, – а то меня уволят.

Она провела его на галёрку, где он в темноте сжался, как паук, и смотрел сверху на зрелище. Заснять ему удалось как раз с той минуты, когда со своими курбетами присоединился к танцорам Арбелин.

И как только танец закончился, Ляушин мгновенно и незаметно исчез, помчался к Гаргалину показать небывалый факт. Но сначала заскочил домой и перегнал заснятое на компьютер, чтобы любоваться невероятно соблазнительной в танце Альфой.

Гаргалин ждал.

Посмотрев отснятое действо, он воззрился на Ляушина:

– Что это?!

Ляушин пожал плечами:

– Какое-то сумасшествие. Вроде пляски трясунов.

Гаргалин недоумевал. Танцующий горбатый Арбелин был для него новой загадкой.

– Никому об этом. – приказал он Ляушину. – Я разберусь.

Ляушин кивнул, хотя не представлял, в чём надо разбираться: пляска есть пляска. Причём в трезвом виде.

Гаргалин прикидывал и так и эдак, и пришел к заключению, что Арбелин всё же немного не в своем уме. Такие пируэты может выделывать в его возрасте только бесноватый безумец. А поскольку уговор был погрузить город в массовое веселье, то подумал, что Арбелин устраивает мини-репетицию. Веселье однако же было действительно радостное и значит неопасное. «Ладно, посмотрим, – решил Гаргалин, – пусть себе пляшут».

***

Позвонила Альфа.

– Литр! – произнесла она радостным голосом.

– Быстро ко мне. – отрезал Арбелин, переходя на код.

Альфа сконфузилась: на радостях забыла о бдительности.

– Мчусь.

Приехав, радостно доложила:

– Сделали сыворотку. Петров с лаборантами помогли. Он в восторге, мы ему чуточку оставили, будет исследовать. Денис увёз в своем холодильнике.

От сердца отлегло, Арбелин волновался, ждал неудачи.

– Завтра утром приезжайте оба. Будем соображать.

Созвонился и съездил к Петрову.

Тот выразил своё удовольствие.

– Очень остроумно ты, Юлиан, придумал. Посмотрим, что получится. Во всяком случае, материал отменный. Это что-то вроде спермы, только больше по объёму, работать легче. Ничего, что я вашего материала немного прихватил для себя?

– Дмитрий, какой разговор. Конечно. И что получится, мне подробненько расскажешь. Я же в химии тюфяк.

– Все бы такими тюфяками были! Вытяжку из пота сочинил. Преклоняю пред тобой выю.

– Не я сочинил, а древние патрицианки Рима. Я только вспомнил про их сексуальные проделки.

– В мужском поте недавно откопали ещё андростадиенон, он-то и возбуждает женщин. Ну и тестостерон, экстроген и норадреналин. Проказницы!

– Заметь – две тысячи лет назад! Ни о каких андростадиенонах, тестостеронах и экстрогенах не знали. А про вожделение от мужского пота знали.

– Гениально. Но скажи, как вы весёлый пот получили? Что, в какую-то игру играли? Футбол? Волейбол?

– Проще, Дима. Двадцать юношей и девушек самозабвенно танцевали латино. Я сам не вынес пытки, пустился в пляс.

– Потрясающе! Значит и твой пот привезли?

– Я был в рубашке. Но взмок.

– Это хорошо. А то эксперимент пришлось бы корректировать. Смех смехом, но придумано замечательно. И если результат будет хороший, давай продолжим. Сможешь уговорить их ещё на один сеанс?

– Поговорю. Думаю, не откажутся. Мне тоже ужасно любопытно, что получится.

Дмитрий Петров был профессионалом высочайшего класса и смекнул, что Арбелин зацепил его в эксперимент, сулящий нешуточные открытия. Дал Арбелину немножко окситоцина для смеси.

Открытия ждал и Арбелин. Вся надежда была теперь на талант Дениса – сумеет ли он вылепить из полученного пептидного материала с окситоцином в придачу фасцинирующую добавку и какую именно. Вспомнил об опытах гениального Александра Шульгина с фенилэтиламином и мелькнула мысль о его добавке к пептидам весёлости, но он тотчас её отбросил – фенилэтламин грозил изменением сознания, наркотическим воздействием.

***

Веселящую сыворотку с минимальной примесью окситоцина Денис привёз к Арбелину на следующий день к вечеру.

– А как проверить? – спросил он Арбелина.

– Во все времена изобретатели проверяли действие на себе. – засмеялся Арбелин. – Знаете как гениальный химик Хофман наркотик ЛСД открыл? Совершенно случайно, допустив халатность. И сразу на себе испробовал. И описал, как на него подействовало.

Арбелин добавил принесённую Денисом сыворотку в два стакана с дистиллированной водой, которой его снабдил Петров – для проб.

– А мне? Я тоже хочу. – взволновалась Альфа. – Или я не соучастник?

Арбелин почесал затылок:

– А вдруг у тебя начнётся что-нибудь непредсказуемое? Мы же не знаем, как подействует, рискуем.

– Юлиан Юрьевич, не дискриминируйте меня. – умоляюще смотрела на Учителя Альфа влажными глазами газели.

Арбелин наполнил водой наполовину третий стакан и добавил чуточку смеси.

Все трое, волнуясь, медленными глотками выпили и стали ждать.

Действие добавки началось минут через пятнадцать и сначала у Альфы. Она побледнела и испуганно ойкнула, ощутив волнение, какого никогда в ней не случалось.

– Не пойму, что это во мне… вот тут . – Альфа погладила низ живота.

Арбелин, поймавший в себе прилив приподнятого настроения, засмеялся: