– Конечно, – кивнула Альфа, – и тоже батистовые. Я это знаю.

– А ты, Денис?

– У меня магазиновые дерюги. Теперь заменю. Только где батист купить?

– Найдём. – успокоила Альфа.

– Вот видите, какие бывают тонкости в избирательных кампаниях? Вплоть до ковыряния в носу. Но для меня что главное было? Я на этом поприще не только зарабатывал, что тоже неплохо при моей нищете, а экспериментировал, наблюдал, исследовал и пришёл к заключению, что без фасцинации во всём многообразии её средств, успеха в избирательных кампаниях и в политике не бывает и быть не может. Это и натолкнуло меня на разработку теории массовой фасцинации. И на технологию массовой фасцинофикации.

Арбелин приложил палец ко рту и закончил шёпотом:

– Мы с вами и займёмся этим. Надо отыскать некие сигналы, которые всем понравятся и закрутят мозги. Как с пингвинчиком. Только ещё очаровательнее.

***

Жучок работал надёжно. Никшанов мгновенно принёс Гаргалину «лекцию» Арбелина.

Гаргалин прослушал.

– Что думаешь Виталий Кутайсович?

– Думаю – хитрейший жук.

– Я насчёт фасцинации.

– Так и я о том же. Может хоть всю страну построить по типу зоопарка. Дай такому только волю.

– Следи.

И осенило: «Значит Тагда с пингвинчиком у креатина – экспериментальный полигон!». Долго соображал полковник ФСБ, с какой такой стати Арбелин занялся изобретением нового мороженого. Делать нечего? Или бизнесом решил заняться? Дошло наконец! Раз весь город Тагда с ума сошёл в пристрастии к пингвинчику, значит в пингвинчике заложен какой-то секрет. Плюс великолепный, радующий глаз дизайн, слоганы и впечатывающаяся в память оригинальность. Вспомнил и торт «Адам и Ева». Точно – эксперимент на тему «как свести город с ума»!

Вызвал Ингу.

– Надо тебе, голубушка, снова прыгнуть в объятия нашего горбуна. Смотри, какая загогулина высветилась: он ведь уже сумел свести с ума один город. Точнее сказать – городок.

Он рассказал Инге о том, как подсел на изобретённое креатином с верными его подельниками мороженое город Тагда.

– Что мне выпытывать? – повеселела Инга.

– Всё то же – нет ли у него какого-нибудь веселящего психотропика. А ещё выпытай, какой секрет он заложил в мороженое, что весь город только его и покупает. Прикинься, что бывала в Тагде и ела удивительное мороженое пингвинчик. Он непременно на этот крючок отреагирует.

***

Инга обрадовалась заданию. Уже с неделю её томила тяга обнять Арбелина и она искала повод, а повод сам прискакал – от Умника. Соскучилась она по ласковым рукам Арбелина. Её, как и Ляушина, тоже понесло, и ей стало даже наплевать на всё, только бы вновь окунуться в волнующее общение с креатином.

Она позвонила Арбелину:

– Соскучилась, хочу повидаться. – произнесла она как можно чувственнее.

Понял сразу природу её скуки бывалый Арбелин. Да и любопытно было увидеть, как Инга поведёт себя на этот раз.

– Приезжай вечерком, попозже. – разрешил он, зная, что она останется до утра.

Инга была столь же хороша. Она дарила себя Арбелину нежно и со всей искреннностью влюблённой. И никакой службы – только личное!

На этот раз надувной матрац Арбелин заранее отнёс в библиотеку. А про жучок опрометчиво вспомнил только тогда, когда они разговорились в кабинете. Спохватившись, он увёл ничего не подозревающую разведчицу сначала на кухню, а после кофе и рюмочки коньяка – на футбольное поле.

И она ни слова не произнесла о «сведении города с ума». Будто её это не интересовало. А её это и в самом деле совершенно не интересовало! Ей нужен был только он. Она даже не стала играть игру для Гаргалина, хотя была уверена, что он осерчает, почему не выведывала у креатина секреты.

Не заводила Инга речь и о своём фотоагентстве и фотомоделях. Будто и не было их.

Жаловалась только, говорила, как ей всё осточертело, как мечтает она забросить ателье и заняться своей мечтой – модельным дизайном.

О том, почему именно ей ателье осточертело, не разъясняла. Арбелин понимал, о чём речь, но ни одним движением не намекнул, что знает, кто на самом деле Инга. Здесь-и-сейчас перед ним была прелестная молодая женщина, пожелавшая по свободному выбору и страстному желанию быть его возлюбленной. Пусть так и остаётся, думал Арбелин, с иронией вспомнив о жучке.

Удивило его, что Инга была откровенна и словно не знала о существовании жучка, который сама же и поставила. Что-то с ней творится странное, подумал про себя Арбелин, ведь в ФСБ для допустившего халатность агента шутки плохи.

Инга и не шутила. Она выплёскивала Арбелину наболевшее. Дурь закончилась уже в прошлом году, когда ей исполнилось двадцать семь и она задумалась о будущем. Не было у неё ни единого человека в мире, кому она могла бы довериться, поплакаться в жилетку, спросить совета. Одинокость начинала тревожить. И начали посещать её неглупую голову невесёлые думы – куда себя в жизни пристроить уже через три-четыре года. Арбелин со своим сайтом, наукой, учениками, которых ей удалось посмотреть на видеозаписях, открывали ей совершенно иной мир, чистый от тупости, зависти, хитрости и дикости, в которых она купалась ежедневно. И она не видела выхода.

Сами собой полились слёзы. Но поплакав, всё же удержалась, не выдала себя, хотя так и тянуло рассказать Арбелину о своей плутовской роли и плутовской профессии.

Расстались совсем уж нежно.

Гаргалин на следующий день встретил Ингу сердито. То, как она появилась у креатина, жучок зафиксировал. Но минут через десять жучок умолк. Это его насторожило.

– В чём дело, почему жучок молчал?

– Он увёл меня в свою библиотеку, показывал альбомы и книги. – ловко парировала Инга.

– А ты что, простофиля? Не могла вытащить его обратно к жучку?

– Не смогла.

Гаргалин начал сомневаться в своём лучшем сексагенте. Чуял: что-то в её поведении было нечисто.

Часть восемнадцатая

ТАНЕЦ, ПОТ И АЙВЕСЕЛИН

***

В самом начале сентября Бург преподнёс Денису дополнительную пакость. Но спасла чуткая Виолетта Аркадьевна.

Лажаков отказался оплатить расчёт Денису, сославшись на его утопические дизайнерские и прочие загибы.

– Он что, в небе витает? Кто позволит менять посуду и прочие причандалы в школьных столовых? – строго посмотрев на Виолетту Аркадьевну, начальственно выдал решение Лажаков. – Никаких ему пятидесяти тысяч!

На самом деле он воспользовался обрушившейся на Дениса бедой и, прикрывшись надуманным аргументом для отказа, умело переместил полагавшийся Денису расчёт в свой широкий бездонный карман опытного взяточника и коррупционера.

Капитан Лажаков был прилежным учеником и верным помощником генерала Иосифа Шварца, командира артиллерийского училища, организовавшего грандиозную систему поборов с курсантов. А Лажаков был при нём тем, кто непосредственно кошмарил юнцов, собирая дань для генерала, и в этом «мастерстве» достиг уровня, о котором есть точное обозначение в фольклоре – «на ходу подмётки рвёт». Длилась крепкая спайка с генералом два года, но как только над Шварцем сгустились правоохранительные тучи, Лажаков тотчас от него сбежал и ловко пристроился к телу главы администрации Н-ского района Бурга. Энергичный импозантный офицер с нагловатыми глазами поручика Ржевского пришёлся по душе главе района Татьяне Шмарлиной, упитанной даме лет сорока с хвостиком, давно забывшей, что такое талия, если она вообще у неё когда-нибудь была, и имевшей ненасытный сексуальный аппетит. Аппетит взывал к поиску мужчины соответствующего темперамента и неутомимости, а где в наш инфантильный век с тотальной мужской импотенцией такого отыщешь. И вот он, розовощёкий кавалер, да ещё и капитан. Как только он явился в свите генерала на одном из юбилейных банкетов, Шмарлина в один миг сказала себе «Этот!» и посмотрела ему в глаза повелительным алчным взлядом, не оставлявшим ему никаких сомнений в его назначении. Капитан был понятлив и смел, он прижал могучим натиском её тоже неслабое тело, как только банкет перешёл в развесёлую стадию танцев. И Шмарлина сделала его своим любовником, а по совместительству назначила заместителем, прозорливо решив, что так будет ближе к телу и надёжнее – очень уж хорош и безотказен оказался жеребец, не какой-нибудь инфантильный хлюпик! Капитан стал для неё находкой двойного назначения: и тело исправно ублажал, и неиссякаемый финансовый поток организовал. Через год все без исключения предприниматели района от мелкой рыбёшки до крупных акул исправно несли Лажакову дань по негласному разработанному им прейскуранту, утверждённому Шмарлиной. В живописном уголке местного пейзажа, на берегу популярного водоёма, росла не по дням, а по часам, грандиозная фазенда капитана, а Шмарлина устраивала дважды в год вояжи по курортам земного шара. В сопровождении своего милого друга.