—

Я не обращал внимания. Не знаю. Какое мне дело до всех?

—

А Журавлев сразу отреагировал на пожар?

—

Приступ у него начался. Очень сильный. Но Вовку тут же отвезли в больницу. Мне, честно говоря, не до него было.

ОТЛИЧИТЕЛЬНАЯ ПРИМЕТА — ПЬЕТ…

…Когда мастер порта, попрощавшись с Яровым, вышел из кабинета, следователь позвонил в областную милицию и узнал, что его там ожидают сообщения из Хабаровска. Следователь заторопился. По дороге он вспоминал разговор с мастером порта.

Случайность это или намеренный поджог? Поджог с целью завладеть документами мастера? Да, вполне возможно. Но… Надо проверить. Надо допросить ту женщину, ведь не случайно же паспорт цел…

Следователь сел читать сообщения из Хабаровского угрозыска. Их много.

«…На ваш запрос отвечаем: фотографии троих мужчин предъявлены нами на опознание работникам ресторана «Аквариум». Все трое были опознаны официантами указанного ресторана. Предъявлено на опознание фото убитой. Ее тоже опознали. Протоколы опознаний прилагаем».

Яровой читал показания официантки, обслуживавшей стол с опознанными посетителями.

—

Сначала в зал вошли эти трое. Мужчины. Это было днем. Когда ресторан только что открылся. Посетители выглядели усталыми и невыспавшимися. Я поняла, что они долгое время провели в дороге и поспешила их обслужить поскорее. Они заказали обед на четырех человек. Холодные закуски. И спиртное. Водку. Попросили принести две бутылки. Когда я вернулась с заказом, за столом вместе с ними сидела женщина. Она была очень усталой и видно было, что хотела спать. Когда я отдала заказ и хотела обслужить посетителей соседнего стола, один из троих посетителей, который с бородой, остановил меня и сказал, чтоб я сразу рассчитала их. И повернувшись к тому, который с усами, сказал, чтоб он расплатился. Я назвала сумму заказа. И получила деньги. Потом, обслуживая других посетителей, я услышала, что эти четверо — ругаются. Нецензурно. Тот, который с бородой, особо громко ругал матом женщину и заставлял ее пить водку. Та отказывалась. Но потом выпила. И вскоре выбежала в туалет. Оставшиеся трое продолжали пить сами. Бородатый, одетый в синий свитер и хлопчатобумажные серые брюки, говорил, что из-за Зойки, видимо, так звали женщину, они опаздывают домой и надо поторопиться. Тот, который с усами, был одет в светлый бостоновый костюм, отвечал, что всему свое время. А третий — тот, который без усов и бороды, был одет в скромный серый костюм, все время молчал. Больше я их в ресторане не видела. В четыре часа дня я сдала смену. И ушла домой.

Официантка, работавшая в этом ресторане во вторую смену, сообщила:

—

Все четверо сели за мой стол уже перед закрытием ресторана. Женщина попросила поскорее обслужить их и заказала себе селедку и водки триста грамм. Мужчины заказали горячее второе и водку. Они были голодные и молчали. Женщина запомнилась тем, что как только я принесла ее заказ, она тут же налила себе стакан водки и предложила выпить всем за ее новую жизнь на Сахалине. Но мужчины не выпили. Ждали, когда будут готовы горячие закуски. Женщина выпила. Сама. А потом стала требовать, чтобы тот, который с усами — поцеловал ее в знак того, что до смерти будет любить ее. Он отказывался. Ведь, кроме, них, в ресторане были и другие посетители. И они стали оглядываться на женщину. Но она не унималась. Требовала все настойчивее. И когда он отказался наотрез, сказав, что это можно сделать дома, она заплакала. И сказала, что знает о том, что ей не жить. Что все кончено. Тогда тот, который с бородой — стал успокаивать ее, а тот, какой с усами, заторопил всех заканчивать ужин. Женщина уходила за ними всхлипывая, шатаясь. Ресторан эти четверо покинули в одиннадцать часов вечера.

Следователь читал показания уборщицы зала пассажиров Хабаровского аэропорта.

— Женщину я эту с ними не видела. А вот этих троих — приметила. Сначала сидел в кресле один, вот этот— без усов и бороды. Он караулил сумки, какие положил на три кресла рядом с собой. Я велела ему освободить кресла для пассажиров, а багаж поставить на пол. Но он сказал, что ждет друзей, им и занял места. Я сказала, что его друзья могут и на ногах постоять, но он ответил, что вместе с ними летит женщина. И она не может стоять на ногах. Но потом я заметила, что никакой женщины вместе с ними не было. И велела всем троим освободить места для пассажирок с детьми. Они встали. Двое, те, какие пришли, отнесли сумки к окну. А третий все озирался, словно кого-то ждал. Ночью они улетели.

Яровой отправил в Ереванский угрозыск телеграмму с просьбой выслать результаты проверок на Ногликское отделение милиции и просил Одесский угрозыск установить — какими купюрами и под какими номерами были выданы деньги по переводу Русаковой Зое.

И вечером того же дня выехал в Ноглики.

Теперь не оставалось сомнений в том, что в Ереване побывали не прораб лесхоза, а Сенька; не начальник Нышского участка сплава, а Беник; не мастер порта, а Владимир Журавлев. Побывали… Это можно считать установленным фактом. Правда, должны еще прийти сообщения из Еревана. Но они подтвердят лишь факт пребывания. Но не убийства. Это надо доказать самому, если оно действительно совершено ими. Ведь и Дракон, и Магомет, и Медуза, и Гиря тоже искали Скальпа. А Егор и Семен, даже побывали в Ереване

[10]

. Хотели, намеревались убить. Но не убили. Может, и здесь нет виновных. Надо установить. Надо продолжать работать и не торопиться с выводами.

Правда, все те четверо вели себя не в пример Мухе и Клещу. Что касается Трубочиста, то тут не миновать судебно-психиатрической экспертизы.

Следователь размышлял, какие вопросы он должен будет поставить экспертам, какие доказательства ему нужно искать, с кем еще предстоит встретиться. Конечно, разговор с женщиной — виновницей пожара — необходим. Он либо снимет, либо подтвердит подозрения о намеренном поджоге целого барака.

БЕНИК ЛЮБИТ ДЕТЕКТИВЫ

Библиотекарь Ноглик поначалу не придала значения приходу Ярового и приняла его за обычного командировочного, который, соскучившись по духовной пище, решил скоротать здесь свое время.

Посетителей не было. И женщина стала предлагать Аркадию книги, какие считала наиболее достойными внимания.

—

Я не по этому поводу здесь, — сразу поставил точку Яровой, и отрекомендовался.

—

А я при чем? — растерялась женщина и густо покраснела.

—

Побеседовать нам нужно, — уточнил следователь.

—

Что ж, пожалуйста.

—

Скажите, как вы сами объясните для себя причину пожара, случившегося восьмого марта в вашей квартире? — спросил Яровой.

—

Не знаю, ничего не знаю. Я поставила электроплитку на асбестовую подкладку. Я это хорошо помню. Всегда так делала. И ничего не случалось. Сами понимаете — не с добра. В квартире было очень холодно. Плитка давала тепло. И вдруг… Ума не приложу, как мог загореться пол? Ведь я не так уж и выпила. Стакан шампанского. Все хорошо помню. И как плитку включила, как на асбест ставила, как дом закрывала.

—

В квартире никого не оставалось, когда вы уходили?

—

Никого.

—

С кем вы живете?

—

Одна, — понурила голову библиотекарь.

—

В тот день вы никого не ждали? — спросил Яровой.

—

Мне некого ждать. Я же сказала, что живу одна.

—

Я слышал об этом.

—

И вы сплетням верите. Теперь обо мне всякое говорят. Придумывают. Но вы же должны понимать, что это — участь всех одиночек. Быстро идешь — кого-то догоняешь, медленно идешь — кого- то ждешь. Так и со мной случилось.

—

Все возможно. Но до пожара о вас никто ничего такого не говорил и не судил вас за спиной.

—

Повода не было.