Но не теряли времени и богатые нориджские купцы: они еще раньше через голову мэра послали в Лондон своего гонца, некоего Саутертона, с целью упросить короля спасти город от разорения. Он был немедленно принят Королевским советом, однако ожидаемой помощи не получил. Идет война с Шотландией, объяснили гонцу, свободных солдат у короля в данный момент нет, а имеющиеся в наличии войска в первую очередь нужны для усиления гарнизона Тауэра — обстановка в самом Лондоне становилась весьма тревожной — и для подавления волнений, вспыхнувших в пяти соседних графствах. К тому же большой отряд итальянских и немецких наемников только что пришлось отправить в графство Девон, где 10 тыс. бунтовщиков осадили город Эксетер. Единственное, что в создавшихся условиях совет мог сделать для Нориджа, — это направить туда высокопоставленного представителя короны Йорка Геральда, который от имени короля пообещает бунтовщикам всеобщую амнистию, если они сложат оружие и мирно разойдутся по домам.

Прибыв в Норидж в полдень 21 июля, Йорк Геральд облачился в свои лучшие придворные доспехи и в сопровождении мэра Кодда и небольшого отряда оруженосцев незамедлительно явился в лагерь Кета. В обращении к повстанцам он ни словом не обмолвился о законных требованиях народа, а только еще раз от имени короны пообещал полную амнистию всем, кто исполнит волю короля, и наоборот — страшные кары всякому, кто намерен таковой не подчиниться.

В ответ на угрозы разгневанный Кет сказал: “Королям подобает миловать злодеев, а не честных, ни в чем не повинных людей. Они не совершили никакого преступления и посему не нуждаются ни в каком прощении. Что же касается лично меня, — добавил он, — то я делаю лишь то, что является долгом каждого честного подданного”.

Йорк Геральд, по-видимому, был не из робкого десятка, ибо тут же всенародно объявил Кета изменником и приказал своим оруженосцам его арестовать. Однако здесь был не Смитфилд, покрытый предвечерней мглой, да и Кет в отличие от Уота Тайлера не был один в окружении врагов — повстанцы плотной стеной придвинулись к своему вождю. Ни о каком аресте, конечно, не могло быть и речи, и королевскому посланнику пришлось спешно покинуть лагерь в сопровождении своей свиты и нескольких десятков крестьян, испугавшихся его угроз или просто разуверившихся в успехе задуманного дела. Зато у оставшихся не осталось никаких сомнений в истинном отношении к ним правительства, законы которого они вознамерились претворить в жизнь.

Итак, время слов миновало. Это было ясно всем. КОДА приказал запереть городские ворота, объявить боевую тревогу, разместить все имеющиеся в наличии пушки вдоль восточной стены и открыть огонь по лагерю. Завязалась яростная артиллерийская дуэль, носившая скорее психологический характер, поскольку дистанция между противниками была слишком велика, чтобы какая-либо из сторон сумела причинить другой сколько-нибудь заметный ущерб.

Теперь слово было за Кетом. На рассвете следующего дня он повел своих воинов на штурм города, но под градом стрел и пушечных ядер был вынужден отступить. Вторая, более удачная попытка была предпринята в полдень: многочисленный отряд вброд и вплавь переправился через реку Венсум, подавил сопротивление передовых постов обороны, взломал ворота и с боем ворвался в город. Норидж пал. На рыночную площадь, куда стекались толпы горожан и ликующих повстанцев, вместе с мэром прискакал и Йорк Геральд, все еще остававшийся в городе. Не встречая по отношению к себе никаких враждебных действий, он снова обратился к собравшимся с призывом сложить оружие и тем самым заслужить королевское прощение. Однако в ответ на его обращение в толпе послышались гневные возгласы: “Долой! Надоело! Порази тебя чума за твои пустые посулы!” Геральду ничего не оставалось делать, как быстрее покинуть Норидж. Арестовав Кодда и ряд других знатных горожан. Кет расставил посты для поддержания порядка и вернулся со своим войском в лагерь.

Весь последующий день прошел в публичном разборе дел арестованных горожан, землевладельцев и стряпчих. Самым “суровым” наказанием было краткосрочное заключение под стражу, большинство же просто отпускали на все четыре стороны, особенно если за них ручался кто-либо из собравшихся. Освободили и Томаса Кодда, который сразу же подал в отставку, вместо него мэром Нориджа стал ольдермен Стюард — “хороший и скромный человек, снискавший уважение и бедных, и богатых сограждан”.

Получив известие о взятии повстанцами Нориджа и осознав наконец-то крайнюю опасность дальнейшего промедления. Королевский совет в спешном порядке собрал вооруженное войско из 1600 добровольцев, дворян, рыцарей, оруженосцев и их челяди, придал им небольшой отряд остававшихся в Лондоне итальянских наемников и, не тратя времени на подготовку или разработку планов кампании, отправил это войско под командованием лорда Нортхэмптона в Норидж. 31 июля королевское войско атаковало немногочисленные заставы повстанцев, подавило их сопротивление и практически беспрепятственно вступило в город.

И снова Кету пришлось брать приступом город, который он столь легкомысленно отдал врагам. После двух дней ожесточенного штурма повстанцы, потеряв более 400 человек, все-таки выбили из города отряд Нортхэмптона, но на этот раз не повторили прежней ошибки: они погасили пожары и остались в Норидже, вернув в лагерь на Маусхолд-Хит лишь небольшую часть своих сил. В течение целых трех месяцев им предстояло быть безраздельными хозяевами большого города, и в течение этого времени ни один его гражданин не пострадал от насилия со стороны повстанцев и не был казнен из чувства мести.

Казалось бы, все у повстанцев складывалось как нельзя лучше — они завоевали симпатии местного населения, собрали многочисленное войско, создали живущее по своим собственным законам “сообщество”, заняли третий по величине город страны. Однако на самом деле в силу ряда причин и допущенных повстанцами серьезных просчетов положение их было далеко не столь блестящим. Вопреки ожиданиям регент короля считал их предателями, коих необходимо сокрушить. Кет не сумел развить свое восстание в общенациональное движение, как это в 1381 г . сделал Уот Тайлер, и даже не пытался объединить усилия с народным восстанием, одновременно проходившим на западе страны. В результате его движение оставалось локальным, лишенным динамизма протестом, обреченным на поражение, как только государственная машина возьмется за него всерьез. Неудачей закончилась попытка повстанцев захватить важный порт Ярмут: посланный туда сильный отряд понес большие потери, но так ничего и не добился. Правительству было предоставлено достаточно времени, чтобы собрать войско из 12 тыс. человек и 1500 ландскнехтов — закованных в броню конных немецких наемников, пользовавшихся репутацией хладнокровных, безжалостных убийц, — и бросить его на подавление бунтовщиков. Во главе этой карательной экспедиции стоял лютый враг простого люда и постоянный соперник регента в борьбе за влияние при дворе граф Уорвик.

Сразу же по прибытии к Нориджу в субботу 25 августа Уорвик снова предложил повстанцам сложить оружие и заслужить этим полное прощение короля. В противном случае, говорилось в его ультиматуме, их всех ждет огонь, меч и смерть. Оскорбительный тон обращения, а также тот факт, что амнистия нико< VI образом не распространялась на Кета, вызвали единодушное возмущение повстанцев: ультиматум был отвергнут, и Уорвик повел свое войско на штурм. Через два дня кровавых сражений, в которых обе стороны понесли тяжелые потери, Уорвику удалось пушками разбить ворота, ландскнехты ворвались в город и вынудили основные силы повстанцев отступить в лагерь на Маусхолд-Хит. В ходе затянувшихся уличных боев всех плененных сторонников Кета вешали на месте без суда.

Весь последующий день повстанцы держали под дубом совет. Положение их казалось поистине безысходным: об очередной попытке взять Норидж приступом не могло быть и речи, неоткуда было ждать и пополнения припасов продовольствия или притока добровольцев, в то время как Уорвик не испытывал недостатка ни в том, ни в другом. Более того, при желании он мог бы оцепить повстанцев блокадным кольцом и, даже не вступая в бой, принудить к сдаче под угрозой голодной смерти. До нас, к сожалению, не дошли конкретные предложения, планы и аргументы, обсуждавшиеся на этом совете, известно только то, что в итоге на нем было принято достаточно странное, если не сказать — безрассудное решение: оставить укрепленный лагерь и дать Уорвику бой на открытом месте, где тот мог максимально использовать все преимущества своей многочисленной и маневренной кавалерии. Возможное объяснение такому решению кроется в том, что к этому времени большинство сподвижников Кета, уже не ожидая ничего иного, кроме гибели в бою или смерти на виселице, желали собственной кровью доказать свою решимость до конца бороться за право народа на землю и иные допускаемые существующими законами свободы.