После вентилирования помещений «Тритона» в течение часа мы опустили перископы, закрыли воздухоприемные вентиляционные клапаны и снова ушли на глубину. На «Тритоне» есть внутренний вентиляционный клапан, который служит запасным на случай, если выйдет из строя наружный клапан, открываемый и закрываемый гидравлическим путем. Этот клапан расположен как раз около каюты командира и должен закрываться после погружения лодки вахтенным вестовым. Но, несмотря на исключительную физическую силу старшего вестового Грина, он не мог закрыть этот клапан. Когда я пришел сюда из рубки, то увидел, как он, кряхтя и напрягаясь изо всех сил, давит на длинные рукоятки механизма, приводящего в движение клапан. Перед тем как нам уйти на глубину, на лодке была проверена надежность закрытия всех наружных клапанов, приводимых в действие гидравликой и электромоторами. Таким образом, опасность затопления нам не грозила; тем не менее этот важный клапан нужно было закрыть, а мы не могли этого сделать, несмотря на все наши усилия.

Около моей каюты на «Тритоне» была большая тяжелая стальная плита, которую можно было снимать для проверки воздухоприемных трубопроводов. Эта операция заняла несколько часов; матросы работали в таких стесненных условиях, что едва могли двигать гаечным ключом. Но в конце концов плиту удалось снять, и мы нашли раздавленный ржавый электрический фонарь, застрявший в гнезде приемного клапана. Раздавленный корпус фонаря свидетельствовал о силе бицепсов Грина. Видимо, какой-то рабочий по небрежности забыл его здесь несколько месяцев тому назад.

Незадолго до полудня в мою каюту вошел старший помощник Адамс и, старательно закрыв за собой дверь, спросил:

— Командир, когда вы думаете объявить о нашем походе?

— Думаю, что завтра, — ответил я, — а зачем спешить?

— Вся команда в напряженном ожидании, сэр, — доложил Адамс. — Все знают, что мы прошли Нантакет и давным-давно должны были бы повернуть на северо-восток, если действительно направляемся в Северную Атлантику. А мы продолжаем идти прежним курсом, это порождает различные предположения, и многие считают, что здесь что-то кроется.

Выждав несколько секунд, Адамс продолжал:

— Есть какая-нибудь особая причина, чтобы не сообщать команде о цели похода сейчас?

— Осталась единственная причина, — ответил я. — Если что-нибудь случится и мы должны будем повернуть обратно, то я не хотел бы, чтобы по возвращении в базу в ней пошли разговоры о нашем походе.

Адамс кивнул в знак согласия.

— Я понимаю, сэр, но ведь то, что прервет наш поход, может произойти в любое время. Команда все равно знает, что здесь что-то не то, поэтому появляются различные кривотолки и догадки.

— Есть еще одно обстоятельство, — сказал я. — Пока мы еще располагаем резервом времени. И если нам придется вернуться для устранения неисправности, мы сможем нагнать это время в пути и все-таки закончить поход в назначенный срок.

Я почувствовал, что не очень-то убедил Адамса в крайней необходимости возвращения из похода в назначенный срок. Он был моей правой рукой, но я не мог сказать ему об обстоятельстве, на которое мне намекнули в Пентагоне и которое, я знал, изменило бы его мнение.

Напряжение чувствовалось и среди офицеров. Я ощутил его сразу же, как только мы с Адамсом пришли на завтрак. В кают-компании мы старательно избегали разговоров на эту тему, но, по мере того как день подходил к концу, мне становилось ясно, что, принимая во внимание настроение людей, следует проинформировать личный состав раньше, чем я первоначально намеревался. Поскольку это был первый день похода после исключительно тяжелого периода подготовки, Адамс не запланировал занятий. Возможно, это было ошибкой, так как у каждого оказалось больше свободного времени для размышлений о характере похода «Тритона».

Было около четырех часов вечера, когда я окончательно решил, что ничего не достигаю тем, что откладываю сообщение о цели нашего похода. Легче всего такое объявление можно было сделать через микрофон общекорабельной трансляции в центральном посту.

Казалось, все замерло, когда я громким голосом многозначительно произнес:

— Прошу общего внимания!.. Матросы и старшины, — продолжал я, — я знаю, что вы все ожидаете узнать, какова цель нашего похода и почему мы все еще продолжаем идти на юго-восток. Я знаю также, что вы, возможно, догадываетесь, почему мы должны были скрывать истинные задачи нашего похода до тех пор, пока не отошли далеко в океан. Теперь наконец я могу объявить вам, что мы идем в такой поход, о котором подводники мечтали с тех пор, как стало возможным совершить его. Нам поставлена задача обойти вокруг земного шара без захода в порты. Мы должны совершить этот переход, находясь все время в подводном положении!

Во всех отсеках корабля стояла абсолютная тишина. Если кто-нибудь уронил бы в этот момент гаечный ключ, то это прозвучало бы как взрыв глубинной бомбы.

Я говорил о значении нашего плавания, о том, как велика честь для каждого из нас принять участие в таком походе.

В заключение я сказал:

— Благодарю вас за работу, которая уже проделана, и за ту предстоящую работу, которую, я знаю, каждый из вас выполнит наилучшим образом.

С минуту стояла тишина. Я почувствовал, что каждый как-то подтянулся, посматривая исподтишка на стоящих рядом товарищей, чтобы убедиться, что и они испытывают в этот момент то же самое.

Остров Сан-Педро

Не прошло и нескольких часов, как надежды на то, что плавание обойдется без неполадок, рухнули. Мои предчувствия, что какая-нибудь неприятность должна произойти, оправдались. В моей каюте появился Фиерс и с тревогой доложил:

— Боюсь, сэр, что нам придется остановить левую турбину. Обнаружена довольно сильная течь в циркуляционной помпе конденсатора.

После того как он подробно рассказал мне, что происходит, я озабоченно спросил:

— Много ли поступает воды, Фиерс? Сколько времени потребуется на ремонт?

— Пока я еще не могу сказать, — ответил Фиерс. — Течь в главном насосе системы охлаждения конденсатора, а между насосом и кингстонами приема забортной воды нет больше никаких клапанов. Чтобы устранить течь, надо снять давление забортной воды. Для этого необходимо закрыть забортные кингстоны, а это значит, что конденсатор не будет работать. Вот почему мы должны остановить турбину.

Я отправился вместе с Фиерсом в отсек посмотреть, что происходит. Все было так, как он сказал. Хотя к ремонту приступили немедленно, к месту течи добраться было трудно, несколько попыток оказались неудачными, и неисправность удалось устранить только на следующий день рано утром.

В порядке обеспечения безопасности на атомных кораблях устанавливается сигнальная сирена; если в электрической цепи, связанной с управлением реакторами, появляется неисправность, то пронзительный звук сирены раздается во всех отсеках электромеханической части. Едва устранили течь — мне показалось, что не прошло и минуты, как я закрыл глаза, хотя на самом деле проспал около двух часов, — как я услышал вой сирены. Через несколько секунд в моей каюте появился посыльный от инженер-механика. Но я, конечно, не нуждался в специальном вызове после такого сигнала тревоги. Он мог означать только одно: что-то случилось в одном из реакторов.

Когда я пришел в отсек, там уже все действовали в соответствии с инструкцией по аварийной тревоге; каждый скрупулезно выполнял все, что предписано делать в подобных случаях. После тщательной проверки всех электрических цепей обнаружилось, что причина включения сирены — плохое соединение в самой цепи сигнализации.

Садясь завтракать, Фиерс и я, так же как и все другие офицеры, подумали про себя, что лучше бы не переживать такие ночи, как прошедшая.

Впереди еще восемьдесят одни сутки похода; весьма вероятно, что подобная ночь может повториться не один раз.

Одним из преимуществ нашего нового астронавигационного перископа было то, что, используя его, не требовалось видеть горизонт, поэтому наблюдение солнца, звезд и луны можно было производить в любое время, когда они были видны. Вскоре после полуночи 19 февраля мы всплыли на перископную глубину для астрономической обсервации и вентиляции лодки. Обсервация показала, что мы не достигли места, в котором должны были бы находиться по графику перехода. Когда мы готовились к походу, для командующего подводными силами была подготовлена карта нашего пути, на которой точно проложены курсы и отмечено время, когда мы должны будем проходить намеченные пункты, чтобы командующий всегда знал наше точное местонахождение. Но для «Тритона» с его скоростью подводного хода нагнать упущенное время не составит большого труда.