ПРОМЕТЕЙ
Прометей, прикованный к скале,
Как сама скала, велик и вечен.
До сих пор кружит орел во мгле
И клюет кровавым клювом печень.
Сила Прометея до сих пор
Царствует — она сильнее смерти,
Снежные громады катит с гор.
Мечет молнии и вихри вертит.
Родина, в ущельях снеговых
На вершинах этих первозданных
Сколько за века прошло твоих
Горцев — Прометеев безымянных.
Всем дарил им ты, седой Кавказ,
Мужество сердец и зоркость глаза,
Говорил им:
— Будьте в трудный час
Прометеями, сыны Кавказа!
ЭЛЬБРУС
Ты — мечта людская, что на крыльях
Высоко под небо вознеслась.
Горцы бога своего молили,
В сторону твою оборотясь.
Видели вдали тебя герои,
Погибая в праведном бою,
Прорубали горцы, сакли строя,
Дверь и окна в сторону твою.
Глядя вдаль, на вечный снег без края,
Зная, что никто им не владеет,
Бедный горец, бедность забывая,
Сам себе казался богатеем.
И порою нам в чужих селеньях
По ночам твои вершины снились,
И тогда — пусть только на мгновенье —
Наши беды легче становились.
И, ей-богу, если б я родился
Не в сегодняшнем, а в прошлом веке,
Я, паломник, шел бы и молился
Лишь тебе, не думая о Мекке.
Те, кто пролил кровь, чиня насилье,
У подножья твоего когда-то.
Да и те, чью кровь они пролили,—
Все ушли давно и без возврата.
Словно совесть моего народа,
Ты стоишь, Эльбрус, велик и вечен.
Как поэзия и как природа.
Ты стоял до нашего прихода,
Нашего ухода не заметишь.
Я уйду, но все ж останусь рядом,
Потому что будут жить другие
И смотреть моим влюбленным взглядом
На твои вершины снеговые.
* * *
Я воду пил, текущую меж скал,
Что пахнет мокрой ягодой в ущелье,
И, стоя над водою, замечал:
Горели искры на боку форели.
Текущую меж скал я воду пил
И ощущал мороз ее истоков.
Я воду пил, и набирался сил,
И приобщался к мудрости высокой.
ВАША КРОВЬ
Шли вы на турью охоту, бывало,
И не страшил вас в горах снегопад,
Вы у заваленного перевала
Не поворачивали назад.
Горцы, со всякой бедою вы знались:
Зверь подминал вас и снег засыпал.
Камни срывались, и реки вздувались,
Кровник точил свой неправый кинжал.
Кровь, бушевавшая в ста поколеньях,
Сыну балкарца, досталась и мне.
Мужество ваше и ваше терпенье
В пору беды просыпались во мне.
Вы, громоздившие грозные стены
В час ожиданья недобрых гостей,
Внукам своим передали нетленной
Твердость свою и своих крепостей.
В жилах моих ваша кровь не остынет
В добрый мой час и в недобрый мой час.
Дует в лицо мне и в спину поныне
Ветер ущелий, прославивших вас.
* * *
Любой навет заранее приемлю,
Но про меня, когда мой час пробьет.
Сказать, что не любил родную землю,
Едва ль на ум кому-нибудь придет.
Кто скажет, что в разлуке мне не снились
Родимых гор снега и ледники,
Что я не видел, как потоки бились
И глыбы скал дробились у реки!
Что я на землю не глядел влюбленно,
Не озирал родимые края
Так, словно на ее пологих склонах
В малинниках горела кровь моя!
* * *
Я знаю вкус меда и соли твоей.
Земля моя дорогая.
Снег твоих гор и травы степей
Я мял, к тебе припадая.
Я кланяюсь горным твоим снегам
И травам твоей равнины,
Твоим плугам, к чьим лемехам
Прилипли комочки глины.
ПЕСНЯ СУХОЙ ЧИНАРЫ
Надо мной плыла когда-то
Птичья стая,
Подо мной была когда-то
Тень густая.
На ветру я песни пела.
Мне, бывало,
Вьюга ветви снегом белым
Пеленала.
И с ветрами и с дождями
Я дружила,
И луна меня ночами
Серебрила.
Я, как добрая царица,
Не скупилась.
В тень мою какая птица
Не садилась?
Корни, ветви буря злая
Не сломила,
Крепкий ствол пила стальная
Не спилила.
Мало мне на белом свете
Жить осталось:
Что не может сделать ветер,
Может старость.
Пусть по веткам оголенным
Дождь стекает,
Птица к деревам зеленым
Улетает.
Мой конец топор прочертит,
Я исчезну,
Но своею буду смертью
Вам полезна.
Запою в печи гудящей.
Как бывало,
Будто мне, огнем горящей,
Горя мало.
Мы, деревья, как герои
Умираем,
Что деревья, что герои —
Мы сгораем.