ВСПОМНИВ ГАРСИА ЛОРКУ
Рядом садимся мы возле огня,
И шепчет он:
— Помни о том:
Нелюди те, что убили меня,
Стреляли в тебя потом.
Задумчиво смотрит на гребни гор,
На пламя бросает взгляд…
Давние выстрелы до сих пор
В сердце моем звучат.
Праведной крови твоей вовек,
Гарсиа Лорка — мой брат,
Не смоют фашисты водою всех рек,
Гарсиа Лорка — мой брат!
Слышу твой голос, он нежен и чист,
И горечью дышит строка.
Летит надо мной апельсиновый лист.
Клубятся Испании облака.
ГОРНЫЕ ВЕРШИНЫ
Судимый мыслями повинными,
Не поднимая грешных глаз,
Я перед горными вершинами
Краснел и каялся не раз.
Веков седыми старожилами
Считаю я вершины гор,
И горько мне, когда вершинами
В мой адрес высказан укор.
Себя я праздником пожалую,
И снова в сердце пир горой,
Когда вершинам гор хоть малую
Доставлю радость я порой.
Вблизи вершин вольнее дышится,
Я это знаю не один.
И откровеннее нам пишется
Вблизи вершин, вблизи вершин.
И храбрость верх берет над робостью,
И сладко мне, когда строка
Литым мостком висит над пропастью
И вровень с нею облака.
И для меня, не одинокого.
Сумели вы с далеких пор
Мерилом стать всего высокого,
Вершины гор, вершины гор!
Вы, подарив мне ястребиную,
Заоблачную высоту,
Вдохнули в грудь неистребимую
О восхождении мечту.
Я вас люблю, мои суровые.
За похвалу и приговор,
Наставники седоголовые,
Вершины гор, вершины гор!
БЕШМЕТ
В нем горец и пахал и сеял,
Шел на врага, плясал и пел,
И вот бешмет висит в музее,
И пот на нем окаменел.
А я стою, гляжу с любовью
И вижу старые следы
Давным-давно пролитой крови,
Я слышу запах этой крови
И запах первой борозды.
* * *
За все мои грехи и заблужденья,
Земля моя, не знал я до сих пор
Страшнее кары, чем твое презренье,
Страшнее, чем безмолвный твой укор.
Что может быть суровей и печальней,
Чем приговор земли, где жизнь прожил,
Где, словно совесть горцев, снег кристальный
И чисты камни дорогих могил.
ТАНЕЦ
Пол гудит в просторной сакле.
Стук подошв, свирели звон,—
Все мелькает, словно сабли,
Вырванные из ножон.
Танец гор, хмельной и сладкий.
Как, в какой далекий год
Выдумал тебя не падкий
На веселье мой народ?
Может, он, забравшись в выси,
В блеске радостного дня
Этот ритм из сердца высек.
Словно искру из кремня.
Или высек в день ненастный,
Чтобы рук не опустить,
Чтобы мир свой, мир несчастный,
На мгновенье озарить.
…Зрители устали хлопать,
А танцующий джигит
Вновь взлетает, словно пропасть
Он вот-вот перелетит.
Но, на миг прервав круженье,
Замер он и сделал вдруг
Чуть заметное движенье,
Приглашающее в круг.
Слушаясь беспрекословно.
Вышла девушка — и в пляс.
Распростерла руки, словно
В облака взлетит сейчас.
Пол гудит в просторной сакле,
Стук подошв, свирели звон,—
Все мелькает, словно сабли,
Вырванные из ножон.
ПРЕДКИ МОИ
Горец, кинжал не носил я бесценный,
Сабли старинной не брал я в бои.
Но не судите меня за измену.
Предки мои,
Предки мои!
Я не пою, а пишу на бумаге,
Мерю пальто городского сукна,
Но без терпенья, без вашей отваги
Грош мне цена,
Грош мне цена!
Я на своих опираюсь предтечей.
Так, зажимая рану свою,
Вы опирались друг другу на плечи
В смертном бою,
В смертном бою.
Я удивляюсь величью и силе
Песен, звучавших в минувшие дни.
Предок мой, прадед мой, нас породили
Горы одни,
Горы одни.
Вспыхнет весенняя молния где-то,
Сплю я, и кажется мне иногда:
Вместе мы скачем, и с наших бешметов
Льется вода,
Льется вода.
Видел я много не виданных вами
Стран и народов, неведомых вам,
Но, возвратись, припадал я губами
К отчим камням,
К отчим камням!
Горец, кинжал не носил я бесценный,
Сабли старинной не брал я в бои.
Но не судите меня за измену.
Предки мои.
Предки мои!