251
С волками жить, по-волчьи выть.
Какая странная пословица!
Но видно, так тому и быть:
Пословица не сломится.
Но вой не вой, — голодный волк
К тебе негаданно подкрадется.
Заспорить с ним — какой же толк!
Надейся, — все уладится.
Держаться б дальше от волков,
Да надоело жить с барашками,
Вот и пошел ты в глушь лесов
Тропинками, овражками.
Чего там вздумал ты искать?
Вот и забрел к волкам в их логово,
И встретишь, — как их разгадать?
Смиренною иль строгого?
252
Где дом любви, где дом разврата,
Кто это может различить?
Сестра невинная на брата
Ужели станет доносить?
И он ликует, облекаясь
В ее девический наряд,
Вином распутства упиваясь,
И люди не его корят.
Они в распутстве видят пламень
Святой и пламенной любви,
И говорят: «Кто бросит камень?»
И говорят: «Благослови!»
253
Змея один лишь раз ужалит,
И умирает человек.
Но словом враг его не валит,
Хотя б и сердце им рассек.
0 ты, убийственное слово!
Как много зла ты нам несешь!
Как ты принять всегда готово
Под свой покров земную ложь!
То злоба, то насмешка злая,
Обид и поношений шквал, —
И, никогда не уставая,
Ты жалишь тысячами жал.
Надежды чистой обаянье
Умеешь ты огнем обжечь,
И даже самое молчанье —
Еще несказанная речь,
И нераскрывшиеся губы
В своем безмолвии немом
Уже безжалостны и грубы,
Твоим отмечены значком.
Когда ты облечешься лаской
Приветливых и милых чар,
Ты только пользуешься маской,
Чтоб метче нанести удар!
254
Если б я был себе господином.
Разделился бы на два лица,
И предстал бы послушливым сыном
Перед строгие очи отца.
Все, что скрыто во мне, как стенами,
В этот час я пред ним бы открыл,
И, разгневан моими грехами,
Пусть бы волю свою он творил.
Но одно нам доступно: сознанье
Иногда, и с трудом, раздвоить.
На костры рокового пыланья
Мы не можем по воле всходить.
Если даже костер запылает,
Боязливо бежим от огней.
Тщетно воля порою дерзает, —
Наша слабость всей силы сильней.
255
Как нам Божий путь открыть?
Мы идем по всем тропинкам,
По песочкам и по глинкам,
По холмам и по долинкам,
И порой какая прыть!
Посмотри: мелькают пятки,
Икры стройные сильны.
Все движения вольны.
Мимо ржи, и мимо льны!
Быстро мчатся без оглядки!
На Кавказ, на Арзамас,
И на город, что поближе,
И на речку, что пониже,
Все бегут вразброд. Гляди же,
Сколько смеха и проказ!
Эти все пути людские,
Может быть, и хороши
Для земной, слепой души,
Но, прозревший, поспеши
Отыскать пути прямые,
Те пути, что в вечный град
Нас приводят, в край далекий,
Где стоит чертог высокий,
Где пирует Огнеокий,
Претворяя в нектар яд.
Если сам найти не можешь
Божьих праведных путей.
Отыщи среди людей,
Пред которым волю сложишь.
Для тебя он — лучший я,
Вознесенный над тобою
Не лукавою судьбою,
А твоею же душою,
Твой верховный судия.
256[76]
Земля, и небо голубое,
И хор миров — пустая тень.
Земле оставивши земное,
Она ушла в бессмертный день.
Погасли в страстной Камалоке
Последние огни страстей.
Иною глубиной глубоки,
Лежат пространства перед Ней.
Но не пугают эти дали
Того, кто верный путь найдет.
Разлуки нет, и нет печали,
Любовь вовеки не умрет.
И здешний мир принарядился
В обманы нежные земли,
И над могилой клен склонился,
И маргаритки расцвели.
Дитя рабочего народа
Придет цветочки воровать,
«И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть».
257
вернуться
76
Стихотворение написано под впечатлением посещения могилы Ан. Н. Чеботаревской на Смоленском кладбище. Камалока (инд. миф.) — мир любовных страстей. И над могилой клен склонился, // И маргаритки расцвели. Ср.: «Могилу сделали очень хорошо, высоко обложили дерном, который отлично принялся <…> были полевые цветочки — белая кашка и колокольчики, поверх клумба, где я посадила маргариток и анютиных глазок. <…> В ногах славное кленовое деревцо. На днях пойду посмотреть, уцелели ли цветы и как принялись» (Черносвитова О. Н. Письмо Сологубу Ф. К. от 20 июля 1922 г. // ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. № 736. Л. 18). «И пусть у гробового входа // Младая будет жизнь играть…»— цитата из стихотворения А. С. Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных…» (1829).