Изменить стиль страницы
246[72]
Еще гудят колокола,
Надеждой светлой в сердце вея,
Но смолкнет медная хвала
По слову наглого еврея.
Жидам противен этот звон, —
Он больно им колотит уши,
И навевает страхи он
В трусливые и злые души.
Иная кровь, иной закон.
Кто примирит меня, арийца,
С пришельцем из других сторон?
Кто смоет имя: кровопийца?
Но будет день, — колокола,
Сливаясь в радостном трезвоне,
Нам возвестят: Русь ожила.
Опять в блистающей короне.
30 июня (13 июля) 1924
247
Дали стали очень жестки,
Ноги туги, мало сил.
В лавку здесь на перекрестке
Заходить я полюбил.
Проторил туда дорожку,
И узнал уж скоро я,
Что торгует понемножку
Там актерская семья.
Спички, хлеб, пшено, селедки,
Папиросы, соль, лук, рис…
Лица ласковы и кротки
У актера и актрис.
Нынче жарко, даже знойно.
За прилавком лишь одна
Продавщица так спокойна,
Так румяна и стройна!
Покупая папиросы,
Под доскою откидной
Вижу я, что ноги босы
У хозяйки молодой.
Низошло очарованье.
Обратило дом в чертог
Это светлое мельканье
Из-под юбки легких ног.
В сердце входит умиленье,
Как молитва в тихий храм,
И табачное куренье
Облечется в фимиам.
5 (18) июля 1924
248[73]
Река времен имеет острова.
Хотя стремительно текут мгновенья,
Порой душа, жива и не жива,
      Пристанет к острову забвенья.
Тогда она уходит в глубину,
Откуда ей не слышен шум потока,
И этот странный миг, подобный сну,
      Переживает одиноко.
Уже твоя расширилась река,
Уже увидел близко жизни цель ты,
Дышать отрадно, тишина легка
      На островах широкой дельты.
12 (25) июля 1924
249[74]
Прозрачной ночью от вокзала
По царскосельской тишине
Шел босиком я. Очень мало
Прохожих встретилося мне.
Но по дороге на крылечке
Один сидел, и перед ним
Свивался в легкие колечки
Чуть видный папиросный дым.
Колечки эти оковали
Мой путь. Я на крылечко сел
И закурил. Мы помолчали,
И он, как видно, захотел
Поговорить. Ну что ж, прохожий,
Поговорим, уж так и быть.
Хотя совсем с тобой не схожий,
С тобой умею говорить.
Кто б ни был ты, простой рабочий,
Совслужащий или торгаш,
Ты сам в покое светлой ночи
Мне тему для беседы дашь.
Поговорили, как и все мы,
Как водится, о том, о сем.
Слегка и той коснулись темы,
Зачем иду я босиком.
Да не дивился он на это.
— Кому как нравится. Ну что ж!
Оно, конечно, нынче лето,
Так и без обуви пройдешь.
— И образованные тоже,
На днях на Вырице видал,
Обутка — собственная кожа, —
Он мне раздумчиво сказал.
Поговорили очень мило,
И я пошел себе домой,
А он сидел еще, уныло
Качая темной головой.
16 (29) июля 1925
250[75]
ЕЛЕНЕ АЛЕКСАНДРОВНЕ АННЕНСКОЙ
Что имя? В звуке вещем — тайна.
Она темна или ясна,
Но все ж даются не случайно
Нам, бедным людям, имена.
Когда рождается Елена,
Ее судьба — судьба Елен:
Его или ее измена
И в дикой Трое долгий плен.
Но мы не верим, что Елену
Парис троянский полонил.
Она влеклась к иному плену,
Ее пленил широкий Нил.
Мы знаем, — только тень царицы
Вместил суровый Илион,
А наготою чаровницы
Был очарован фараон.
Елена, заповедь едину
Храни в нерадостные дни:
Терпи твой плен, и Валентину,
Лукавая, не измени.
Терпи надменность и упреки:
Как, — помнишь, — фараон кричал,
Когда красавец черноокий
Тебя украдкой целовал!
Припомни вспышки фараона:
Чуть что, сейчас же хлоп да хлоп,
И разорется, как ворона,
А с виду сущий эфиоп.
Да и Парис, красавец тоже!
Козлом он пахнул, стадо пас,
И щеголял в звериной коже,
И бил себя в недобрый час.
Но здесь не Фивы, и не Троя,
Не Приамид, не фараон,
И старым бредом Домостроя
Твой жребий здесь не омрачен.
5 (18) августа 1925
вернуться

72

Но смолкнет медная хвала… — В 1918 г. было принято Постановление СНК о запрещении набатного звона. Массовый процесс снятия и переплавки церковных колоколов для промышленного сырья начался в 1929 г. Антисемитские настроения не определяли отношения Сологуба к еврейскому вопросу. Он был одним из инициаторов создания «Русского общества по изучению еврейской жизни» (1914), вместе с М. Горьким и Л. Андреевым был избран в бюро общества; принимал участие в составлении «Анкеты об евреях», обращенной к русскому обществу, и в сборнике «Щит» (М., 1915), материалы которого были объединены темой защиты еврейства, был одним из его редакторов. В архиве Сологуба сохранились обширные материалы, связанные с изданием сборника «Щит» (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. № 33). Антисемитские настроения Сологуба послереволюционного периода были реакцией на неприемлемую для большой части русской интеллигенции политику советского правительства, в котором тогда значительную часть составляли евреи.

вернуться

73

Река времен имеет острова… — Реминисценция из стихотворения Г. Р. Державина «Река времен в своем стремленьи…» (1816).

вернуться

74

По царскосельской тишине… — Летом 1924 г. Сологуб жил на даче в Царском Селе по адресу: ул. Церковная, дом 28; в последующие годы по адресу: ул. Колпинская, дом 20, кв. 5.

вернуться

75

Елена Александровна Анненская — жена поэта Валентина Иннокентьевича Анненского-Кривича (1880–1936), сына И. Ф. Анненского (жили в Царском Селе). Анненскому-Кривичу принадлежат записи о Сологубе. См. публикацию А. Л. Соболева в кн.: Творимая легенда. С. 248–256.