Посадив его в первый поезд, отправляющийся в Москву, я на прощанье сказал:

– Передай Джи, что я без денег не вернусь.

Я решил разведать, что творится у Вячеслава, и отправился к нему домой. В окне горел свет. Я с большой осторожностью заглянул – и, к своему удивлению, увидел Вячеслава – он, как ни в чем не бывало, пил чай.

– Я уже тебя жду целый час! – воскликнул он.

– Так кто же знал, что ты уже дома, – обрадовался я.

– Такие люди, как я, находят выход из любой ситуации.

– Как тебе удалось выкрутиться из лап мафиози? – с уважением глядя на него, спросил я.

– Пришлось поделиться своими доходами, но я с ними еще разберусь. Дай мне время окрепнуть – и полетят их буйные головы. Я только что вернулся из колхоза. Председатель, поартачившись, выдал все деньги. Но, правда, для начала пришлось его немного припугнуть. А местные ханыги на новой остановке уже успели отбить крылья нашим гусям, – зло добавил он, – пришлось восстанавливать их заново.

Я провел в городе еще несколько дней. Голден-Блу уехала в Москву к Сильверу, Ника навсегда вышла из игры, променяв Школу на горизонтальную жизнь в Питере. А я, получив свою долю, выехал в Москву продолжать обучение. Теперь я был спокоен за свое ближайшее будущее.

Удобно устроившись на верхней полке, я достал из сумки тетрадь и прочел последние комментарии к сказке "Кот в сапогах":

"22 октября 1979 г . Хабаровск, река Амур.

А между тем Кот бежал все вперед и вперед, пока не увидел на своем пути жнецов, работающих в поле. "Эй, добрые люди! – крикнул он, – если вы не скажете Королю, что все эти хлеба принадлежат Маркизу де Карабасу, так и знайте: всех вас изрубят в куски, словно начинку для пирога!"

Через минуту к жнецам подъехал Король и захотел узнать, чьи поля они жнут. "Поля Маркиза де Карабаса", – ответили жнецы. И Король опять порадовался за господина Маркиза. А Кот все бежал и бежал впереди кареты и всем, кто попадался ему навстречу, приказывал говорить одно и то же: Это дом Маркиза де Карабаса, это мельница Маркиза де Карабаса, это сад Маркиза де Карабаса. Король не мог надивиться богатствам молодого Маркиза.

Комментарий: Итак, территория Людоеда отвоевывается Котом – рабочей группой – для подлинного правителя – Маркиза. Прежнее людоедское правление сменяется новым, мистическим Царствованием обновленного Человека, достойного вступить в алхимический брак с Королевской Дочерью; и, тем самым, Человек обретает "Царя в Голове" (то есть в Замке), сам становится Владыкой собственного грандиозного Микрокосмоса.

Итак, продолжаю тему Перехода от Двойки – состояние Человека-Профана, где все, что было сегодня плюсом, завтра превращается в минус, и наоборот, то есть состояние психической неопределенности, безответственности, неустойчивости, прокручивания одних и тех же тупиковых шаблонов – к Тройке, то есть само-посвящению, ибо Треугольник – это грань Герметической Пирамиды. Человек, достигший этого Уровня, постоянно, во всех плохих ( – ) или хороших (+) Ситуациях идет к Возвышенной цели Нейтрализации этих двух Полюсов Человеческого Бытия. Любые противоречия, Хаос, Маразм, Свинец он превращает в Гармонию, Строгость, Порядок, Золото; он устойчив в круговороте событий, или в трясине вялотекущей апатии, приближаясь, таким образом, к Четверке, к Квадрату, к Кресту. Здесь изображены четыре стихии: Земля, Вода, Воздух, Огонь, в каждой из которых необходимо достичь Тернера изысканного равновесия."

Глава 7. Женская инициация

Получив импульс мистического вдохновения, я сладко заснул, надеясь в сновидении переосмыслить прочитанное. В десять часов утра поезд уже подъезжал к Киевскому вокзалу, разгоняя сизый туман. Улицы припорошил рано выпавший снег. Я выскочил из вагона и как можно скорее помчался к Джи и Фее. Мне так не хватало их тонкости, через которую проявлялась вибрирующая полнота Вселенной. Я почувствовал, как сильно устал от кремневых ситуаций города Дураков.

"Жаль, что многие люди не догадываются, что есть высшие миры", – подумал я.

После долгих звонков дверь отворила Фея, с прической пажа, похожая на цветок на высоком стебельке. Ее зеленоватые египетские глаза блеснули потусторонним светом и снова стали обычными, а на губах появилась добрая улыбка.

– Ну заходи, скиталец, – зазвенел ее золотой, с переливами, мелодичный голос, – вижу, что настрадался на чужбине.

Не успел я переступить порог, как появился улыбающийся Джи.

– Жив братушка, – сказал он и обнял меня, – и я почувствовал, как мгновенно расплавляется мое заледеневшее сердце.

Я вытащил из сумки копченую курицу и пару бутылок вина – красной "Лидии" – и под одобрительным взглядом Феи водрузил все на стол, из-под которого, как из норки, высунулась вдруг заспанная физиономия Гурия.

Он подозрительно посмотрел в мою сторону и тут же скрылся под столом, но запах аппетитной курицы выманил его обратно.

– Я думал, ты уже не появишься, – несколько вызывающе прошептал он, дежурно пожав мне руку.

– Ты, я вижу, ловко устроился, – бросил я, – тебе очень подходит это место.

– А тебе если и придется здесь остаться, то спать ты сможешь только на потолке, – и глаза его утонули в колючем холоде.

– А ты хорошо смотришься в роли дворового пса! – разозлился я. – Как юркий хамелеон, отсиживаясь в тылу, подстроился под хозяев, в то время как другие сражались на баррикадах…

– Петрович, налей-ка нам лучше вина, а курицу подай на фарфоровом блюде, – заметил Джи, пододвигая к столу высокий кожаный стул сталинских времен. – А ты расскажи нам о своих замечательных приключениях.

– За эти месяцы мне пришлось так много пережить и испытать, – начал я, – что до сих пор не могу прийти в себя.

– Но зато ты получил недостающий жизненный опыт. Ты ведь пятнадцать лет просидел в кладовке, так ничего и не узнав о жизни. Теперь ты готов для следующего этапа обучения.

Под любовные песни Алеши Дмитриевича я стал рассказывать о своих приключениях, чувствуя себя весьма значительной персоной.

Джи некоторое время внимательно слушал меня, а потом заметил:

– Как я вижу, в городе Дураков ты набрался горделивых бесов, и теперь придется их долго из тебя выпаривать.

– Вы меня обижаете, – улыбнулся я. – Мне кажется, я заслужил большего: ведь теперь мы спокойно проживем полгода.

– Ты немного не дотягиваешь до героя волшебной сказки, – усмехнулась Фея.

– Тебе Луч показывал столько знаков в городе Дураков, а ты так ничего и не понял, – добавил Джи. – Потерял алертность и отстраненность от событий, слился с грубой ситуацией и тут же попался как кур во щи. Ряд приближающихся смертей плюс череп в окне должны были остановить твое нагловатое продвижение к видимому успеху. Последний знак – череп на заднем окне легковой машины – был точкой в длинной цепи твоих ошибок. Предупреждение тебе было дано через своих, орденских людей. Так действует знаковая система Луча. Я поражаюсь твоей наивной безответственности. Но, тем не менее, ты получил неплохой урок. За повышение уровня своего бытия приходится иногда дорого платить.

– Да ты еще не все заплатил, – оскалился Петрович, обгрызая куриную ножку.

– Что-то ты не в меру осмелел, – недовольно сказал я. – В городе Дураков ты шел за мной след в след, избегая смерти.

– А здесь не ты правишь балом!

– Ну и разговорчики у вас, – поморщилась Фея.

– Мне вас жаль, – разочарованно обронил Джи. – Сколько над вами ни работай, а толку мало. Из-за ваших негативов мы не можем построить мужской мистический треугольник.

– Прошу прощения, – потупив глаза, произнес я, – видимо, еще не отслоился от тяжелой кармы города Дураков.

– Да, твои свинцовые образования придется расплавлять в алхимическом тигле Школы не один год, – покачала головой Фея.