– А я хотел было начать с вами построение средневекового алхимического пространства, – с сожалением произнес Джи и строго посмотрел на нас.

Мы с Петровичем тут же притихли.

– Для того чтобы войти в алхимическое пространство, вам необходимо пройти обучение у Адмирала. Без его водительства вы никогда не поймете суть Алхимии. То, что может с вами сделать Адмирал, никто не сумеет сделать. Только он может посвятить вас в тончайший психологический лабиринт мистического андеграунда. Его алхимические баллады имеют прямое отношение к построению средневекового пространства.

Но отыскать Адмирала не так-то просто, а вам необходимо провести в его драгоценнейшем окружении, по меньшей мере, месяц, иначе вы ничего не поймете и не оцените.

С вами должна произойти определенная алхимическая трансформация, но это отдельная долгосрочная задача. А в ближайшее время нам предстоит исследовать глубинку России. Мы создадим маленькую группу из нас троих и начнем двигаться против течения, попытаемся выйти из коллективной судьбы.

В принципе, Европа является наилучшим местом для исполнения наших планов, но мы пока не можем в нее проникнуть – займемся ею позже, когда ваш уровень бытия достаточно возрастет.

– Какие прекрасные перспективы, – восхитился я, – но нам с Петровичем на первое время хотя бы в Москве пристроиться.

– Нам лучше вас держаться, – добавил Петрович, – что нам Европа без вашего присутствия?

– Где вы, там для нас и центр мира, – медленно произнес я и отпил глоток вина из высокого бокала.

Я чувствовал, как моя душа оживает и расправляет крылья в комнате Джи. Со времени моего отъезда здесь многое изменилось. На стенах появились новые картины. На одной из них я увидел легендарную Атлантиду и вспомнил слова Джи о том, что Фея пришла к нам оттуда, через Египет и другие культуры. Затонувший город, рыбы, плавающие вокруг погруженных в воду башен, создавали особую таинственную атмосферу.

На другом полотне написаны были развалины древнего храма, стоящего на высокогорном плато. Заходящее солнце фиолетовыми лучами освещало руины, и на стенах проступал лик Хранителя Святилища. Он давно умер, его нет на физическом плане, но он всегда присутствует на тонком, незримо охраняя место Божественного Откровения.

– Обычные люди видят только то, что происходит на толстом плане, на планете Земля, – сказал Джи. – Но почти никто из людей не имеет понятия о том, что происходит на другом плане, более тонком, который иногда называют духовным планом. Он существует где-то вблизи поверхности земного шара. Надо отметить, что Фея прекрасно видит тонкий мир, находясь в нашем, грубом, земном, и прекрасно видит земной мир, находясь в тонком. Она описывает в своих картинах взаимодействия и взаимные влияния между одним и другим планом. Поэтому ее картины необычны и мало кому понятны, хотя они несут в себе удивительное знание.

Я перевел взгляд на третью картину. На ней был изображен Великий Космический Джокер – вечный шут, игрок. На плече он нес сумку, голову его украшал дурацкий колпак, а одежду – аккуратные заплатки. Правой рукой он опирался на куб со знаком нулевого Аркана. Вдалеке, через черный пруд – тщету мирских желаний, как объяснила Фея, – находилась разрушенная крепость. Все это придавало картине особый, печальный и романтический вид.

– Посмотри, – сказал Джи. – Над разрушенным замком парят два Ангела. Один – посланник Солнца, другой – посланник Луны. Эти Ангелы держат в руках весы добра и зла. Великий Космический Джокер всегда находится между добром и злом, и чаша весов не перевешивает ни в одну, ни в другую сторону. Рядом с Солнечным Ангелом ты видишь лестницу, ведущую вверх. Это значит, что сотворчество с Солнечным Ангелом позволяет человеку взойти на Небо, возвыситься и обитать на земном и на тонком плане одновременно.

– Каждый образ приходит ко мне с тонкого плана, – сказала Фея. – Если ты настроишься на мои картины, ты войдешь в контакт с теми, кто изображен на них. Эти таинственные сущности – лики стихий, незримые учителя, монахи Небесных Братств – недоступны взору обычных людей.

И вдруг я увидел город Дураков и все свои приключения словно картинку в перевернутом бинокле – далекими, ничтожными и более не стоящими внимания.

– В данный момент человек отклонился от своего первоначального типа, – произнес Джи. – Человек должен быть жителем Космоса. Наша цивилизация лишила человека сущностных качеств, разрушила связь с его внутренним Космосом. Она сделала его безликим, жалким придатком социума.

Мы же пытаемся воспитать новый тип человека, который мог бы стать коллективной монадой. Это означает, что один человек может объединить в себе двенадцать разных типов людей или суметь наладить глубокий внутренний контакт с двенадцатью сущностями, представляющими все знаки Зодиака. В Космосе в данный момент делается ставка на сыгранную команду, в которой нет места расколу. Для вас я являюсь сталкером во все внутренние пространства. Я попытаюсь провести вас к коллективному человеку. Я могу сделать из вас коллективную монаду, способную вместить в себя понимание двенадцати типов людей, двенадцати знаков Зодиака.

– Мне не совсем понятно, что значит построить средневековое пространство, – сказал я, постепенно настраиваясь на волну Джи.

– Средневековье – это создание мистического двора, это стиль ретро. Только в средние века Космос мог свободно проявляться на Земле. Мы можем создать мистический двор пока только в небольших компаниях. Мы можем разыгрывать маленькие театральные сценки, чтобы заискрилась жизнь и всем стало интересно. Мы попробуем создать ситуацию тайн Мадридского двора. Все должны заинтересованно забегать, начать интенсивно шушукаться по углам, ревновать, любить – тогда начнется настоящая жизнь. А то наши дамочки увяли и потухли, нет в них жизни, огня, сидят все по норкам и тоскуют.

– Я чувствую в ваших словах скрытую энергию к действию, – сказал я. – Благодаря им я вспоминаю, для чего родился.

– Пожалуй, ты готов к новому витку алхимического лабиринта, – произнес Джи, таинственно поглядывая на меня.

– А почему не я? – вспыхнул Петрович.

– Потому что тебе, дорогой Петруша, еще надо закалиться на южном фронте, а затем уж отправляться на северный – слаб ты еще.

– Зато необычен и гениален, – вставил Петрович.

– А тебя, брат Касьян, хочу познакомить с одной довольно важной фигурой мистического андеграунда – госпожой Гиацин-той. Надеюсь, она окажет на тебя должное влияние.

– А кто эта важная фигура? – заинтересовался я.

– Ну, тебе еще предстоит узнать, – хихикнул Петрович.

– Так вот, в молодости Гиацинта была женой Али – одаренного философа, – отвечал Джи, поглядывая на меня, – известного всей андеграундной Москве. В их доме в Очаково постоянно собирались талантливые мистики. Гиацинта тщательно ухаживала за эзотерическим салоном и втайне гордилась причастностью к тайным потусторонним собраниям. Она готовила еду, наливала чай, держала эзотерический салон в идеальной чистоте и постепенно многому научилась у захожих мэтров, превратившись в изящную мистическую даму. Она прекрасно владеет сталкингом и художественным слогом.

Весть о новой восходящей мистической звезде достигла ушей самого Адмирала. Он весьма заинтересовался одаренной особой и однажды позвонил ей от ближайшего метро и попросил прийти по очень важному делу. С тех пор Гиацинта так и не вернулась домой. Она объявила Адмирала своим мистическим Королем на год. Госпожа Гиацинта весьма необычная дама – она воспитанница московского андеграунда.

– Я так рад, что не знаю, как вас отблагодарить, – воскликнул я, быстро поднимаясь со стула.

– Если все пойдет хорошо, то она возьмет тебя на обучение. А теперь нам пора выходить.

Джи быстро оделся и выскользнул на улицу, а я опрометью бросился за ним. Лишь через два квартала мне удалось нагнать его.

– Не зайти ли нам в обувной магазин? – вдруг сказал он. – Ты бы помог мне выбрать подходящие зимние ботинки. А для воспитания алертности поручаю тебе проследить за нашими сумками.