С переходом на модификацию «Б» принципиально технология ремонта не изменилась.

Основную сложность при ремонте представляли вечно текущие резиновые баки с разборным алюминиевым каркасом, замена которых – весьма трудоемкая операция, связанная со съемом нижних панелей крыла. Кроме того, первое, на что обращали внимание при прибытии самолета в ремонт, – это нижние панели обшивки фюзеляжа. Там обычно была наибольшая коррозия из-за того, что весь салонный конденсат стекал вниз, текли и не совсем герметичные туалеты. Эти места (низ центроплана kf задней части фюзеляжа) и были «предметом особого внимания» при ремонте.

Технолог ОГТС завода №400 Крылов Игорь Михайлович

Подлинно новые модификации были разработаны ОКБ А.Н. Туполева совместно с заводом № 22 в 1962 году. Новые машины учитывали большой прежний опыт производства. В начале 1963 года был готов первый Ту-104Е. Лучше были и новые двигатели М16-15 большей тяги (18 кН) при сниженном расходе топлива. Воздухозаборники двигателей были усовершенствованы. Топливо хранилось теперь не в резиновых, а в интегральных баках. Нос был сделан короче, чтобы улучшить обзор пилотам. Двухщелевой закрылок и предкрылки, а также дисковые тормоза радикально улучшали взлетно-посадочные характеристики. Было установлено приборное оборудование нового поколения. Летчики-испытатели ГосНИИ – исследовательского института Аэрофлота – были от машины в восторге. Андрей Николаевич Туполев направил Н.С. Хрущеву письмо пилотов с просьбой о серийной постройке «Е». Бесполезно. Влияние Туполева при приятии важных решений было все-таки не безгранично. Осталось два прототипа, при этом вторая машина имела только новые силовые установки, а в остальном была нормальной «Б» (42443 – прим. ред.). Почему в серию не пошло – до конца не ясно. Предположительно, это произошло из-за отсутствия свободного завода-изготовителя. Предприятия в Харькове и Омске строили уже не Ту-104, а в Казани шел в серии сверхзвуковой бомбардировщик Ту-22.

Аэропорт Хабаровск, 1960-е гг. При подключении электропитания и создания гидродавления на Ту-104А СССР-42343 сложилась передняя стойка. На заднем плане борт 42332, потерпевший катастрофу в Пушкине 7 февраля 1981 г. На снимке он еще в составе ДВТУ (аЮК).

А.Н. Туполев (слева) и генерал Н.А. Захаров в неформальной обстановке на борту самолета Ту-104 (аГП)

В 1961 году Казань передала Аэрофлоту последний построенный Ту-104Б. К 1 января 1963 года парк Ту-104-х (157 машин) Аэрофлота достиг своего пика.

Еще 18 лет гудели Ту-104 в аэропортах, прежде чем в 1979 году последний пассажир поднялся на борт. Финальный рейс аэрофлотовского Ту-104 был совершен Одесским авиапредприятием.

К этому моменту флот Ту-104 провел в воздухе около 2 млн часов и выполнил более 600 000 посадок. За 23 года эксплуатации перевезено около 100 млн пассажиров – среди них и автор этой статьи, который именно на борту Ту-104 познакомился со своей будущей женой.

Статья переведена из журнала «Flieger Revue Extra».

Особую благодарность автор выражает Вячеславу Самуиловичу Савину за посвящение в тонкости освоения производства Ту-104 в Харькове. Использованы материалы РГАЭ.

Редакция выражает благодарность за помощь в подготовке материала технологу ОГТС Внуковского завода №400 Игорю Михайловичу Крылову, а также Вячеславу Александровичу Лукоянову.

Фото: Борис Вдовенко (БВ), Ron Lisney (RL), Nils Rosengaard (NR). Фотографии из архивов: Геннадия Петрова (аГП), Петра Батуева (аПБ), Юрия Каберника (аЮК), редакции МА (аМА) и с сайта Харьковского авиационного завода (сХЗ): www.ksamc.com

Редакция признательна зарубежным фотографам, любезно предоставившим свои снимки для публикации: Keith Blincow, Sven De Bevere, Steve Brimley, Caz Caswell, Fredy Hader, Ron Lisney, Nils Rosengaard, Sally Sengstbratl, Lars Soderstrom, Steve Williams.

Продолжение темы Ту-104 читайте в следующем номере.

Раньше в сельхозавиации самая горячая пора летом была. Заказы от колхозов так и сыпались.

А какая работа на точке? Летай себе вдали начальства, да еще гляди, чтоб местные чего от самолета не открутили.

И вот стоял как-то Ан-2 под загрузкой сухих ядохимикатов. Дело нехитрое: трактор-погрузчик засыпает сверху порцайку в бункер, отползает за следующей, подвозит – засыпает, опять отползает. Монотонка сонная.

И тут – хресь! хрясь! – врубился в бипланную коробку.

«Дык это… не пил… нет… нет… ну, грамм двести… с утра накатил… а как бы я сегодня работал?., после вчерашнего…»

Полезли наверх – смотреть. Вскрыли перкаль – ну так и есть! – трещина в лонжероне. Блин горелый!

Тут, конечно, «виновник торжества» затрухал маненько, аж протрезвел – дело-то подсудное – «мужики, я щас… кузнеца… эт-та… все будет… мужики…»

Мухой куда-то слетал, притащил железяку какую-то, кузнеца пригнал.

Тот всё сделал – высший класс! И всего ничего – за бутылку.

Закрыли перкалью, подкрасили – как не було!

Ну и в документации ничего отмечать не стали. А оно им надо? На свою…

Так и пошла жизнь своим чередом.

Только однажды…

Однажды, уже лет несколько спустя, когда Ан-2 этот на ремзаводе находился, оттуда телега прилетела: так, мол, и так, «в районе лонжерона верхнего крыла обнаружен нестандартный элемент усиления силового набора, представляющий собой фрагмент плуга трактора ДТ-75, ГОСТ такой-то, марка стали такая-то…»

ИМЕНА АВИАЦИИ

Анатолий БОРТНИК Арсеньев

Авиацией заболел с детства. Сколько себя помню – бредил самолетами. В 1956 году, закончив школу, обратился в райвоенкомат с просьбой направить в летное училище. Но, как оказалось, это можно было сделать только после окончания аэроклуба ДОСААФ. Мне предложили поступать в Харьковское военно-авиационное училище связи (ХВАУС), куда была разнарядка и где был, наряду с наземными, и летный факультет: специальный – начальник связи и огневых установок эскадрильи. Проще говоря, на Ил-28-х, на самолете комэска в хвостовой кабине вместо срочника стрелка-радиста летал офицер. Выбора не было, и я поехал в Харьков.

В ХВАУСе абитуриентов по ночам привлекали к труду: мы прокладывали трамвайные пути. Чтобы избежать этой непривлекательной работы, я вспомнил о своем умении рисовать и вызвался оформлять учебные пособия на цикле тактики. Мне велели сделать два хороших рисунка, которые, как я понимал, должны были пойти в приемную комиссию. Поняв, что от этого зависит моя судьба, я очень постарался и выдал им самолеты МиГ-15 и Ту-16 с полным пушечным вооружением, чем поверг офицеров в изумление – откуда пацану известны закрытые данные? Им было невдомек, что я по крупицам, жадно, где только мог, собирал для себя все, что касалось авиации. Причем делать это в то время было чрезвычайно сложно из-за отсутствия какой бы то ни было информации – всё было под секретом. Отчасти мое творчество сыграло свою роль, и я был зачислен курсантом.