Мастер быстро разрешил его сомнения, а потом еще раз повернулся к Кугелю, на сей раз внимательно рассматривая его.

— Ты кажешься мне одновременно и умным и ловким, не хочешь ли ты тоже наняться к нам? У нас не хватает несколько рабочих категорий полуэль. Если же ты предпочитаешь более почетное звание, мы можем тебе дать работу помощника Разбивателя Камней шестнадцати элей. Твое положение, правда, будет в обоих случаях одинаковым, но ты сможешь быстро продвигаться вперед Как ты видишь, у меня самого четыре эля. Я добился положения Разбивателя Камней за один год, Изготовителя Форм за три, Помощника Шада за десять, и сейчас я работаю Главным Шадом вот уже в течение девятнадцати лет. Категория моего предшественника была всего два эля, зато Главный Шад до него был человеком десяти элей.

Он продолжал перечислять все преимущества работы, которые включали в себя полное питание, свой дом, наркотики по выбору, привилегии пользования нимфарием, стипендия, которая вначале была десять терций в день, и различные другие преимущества, включая услуги, которые Фарезм оказывал им как волшебник.

— Кроме того, у Фарезма есть консерватария, где каждый может пополнить свой интеллект. Сам я записан на несколько куров: Определение Насекомых, Геральдика Королей Старого Города, Пение в Унисон, Практическая Каталепсия и Ортодоксальная Доктрина. Нигде ты не найдешь господина более мудрого, чем Волшебник Фарезм.

Кугель сдержал улыбку, видя энтузиазм Главного Шада.

— До сих пор мне как–то не приходилось задумываться о подобной карьере, — сказал он. — Ты рассказал мне о таких ее преимуществах, что я даже и представить себе не мог.

— Верно, об этом мало кто знает.

— Но тем не менее я не могу немедленно ответить тебе — да или нет. Это очень важное решение, и я чувствую, что мне надо его всесторонне обдумать.

Главный Шад понимающе закивал головой.

— Мы поощряем размышления наших ваятелей, ведь каждый удар должен достичь желаемого результата. Чтобы поправить неточность даже в ширину ногтя, надо удалять весь каменный блок, ставить на его место новый, и тогда вся работа начинается сначала. И пока не достигнуты прежние результаты, нам не позволяют пользоваться привилегиями нимфария.

Фрикс, внезапно сообразив, что Кугель намеревается задержаться здесь, самым свирепым образом высказал все, что он думает по этому поводу. Схватившись обеими руками за живот, Кугель отбежал в сторону и, пока Главный Шад с удивлением смотрел на него, горячо стал спорить с Фриксом.

— Как могу я продолжать свой путь без пищи?

В ответ Фрикс впился в него своими колючками.

— Невозможно! — воскликнул Кугель. — Амулет Никоню подходит мне теоретически, но мой желудок больше не в состоянии переваривать мох. Не забудь, если я свалюсь замертво, то ты никогда больше не увидишь своего Никоню!

Фрикс проникся справедливостью этого высказывания и неохотно успокоился. Кугель вернулся к каменному столу, где мастер, Главный Шад, нашел какой–то очередной недочет в сложнейшем каменном узоре. В конце концов Кугелю удалось привлечь его внимание.

— Пока я обдумываю твое предложение насчет работы, мне необходима будет постель, где я мог бы отдохнуть.

— Твоя осторожность мне нравится, — заявил Главный Шад. — Теперешние люди любят быстро кидаться на любое предложение, не задумываясь о последствиях. В моей молодости было не так — мы были людьми серьезными и осторожными. Я предоставлю тебе возможность попасть в наш лагерь, где ты можешь испытать все, о чем я тебе говорил. Ты увидишь, что Фарезм строг, но справедлив, и только тот, кто бьет по скале, не думая ни о чем, может пожаловаться на него. Но смотри! Вот идет сам Волшебник Фарезм, совершая свой ежедневный обход!

По тропинке шел человек, одетый в сверкающий белый плащ. Его походка была бесподобной. Руки его были сложены на груди и шел он, а точнее плыл, не переставляя ног. Рабочие как один скинули с голов шапочки и низко поклонились, поздоровавшись нараспев, на что Фарезм ответил легким наклоном головы. Увидев Кугеля, он остановился, быстро осмотрел все, что было сделано за день, затем плавно направился к каменному столику.

— Все более или менее точно, — сказал он Главному Шаду. — Насколько я вижу, полировка внутренней стороны Эпи–проекции 56–16 недостаточно гладкая, и я различаю лишний волосяной покров камня на втором зубчике девятнадцатого шпиля. Ни одна из этих ошибок не кажется мне особо важной, и поэтому я не рекомендую дисциплинарных взысканий.

— Недоделки будут устранены, а небрежные ваятели наказаны — это по меньшей мере! — воскликнул Главный Шад. — А теперь я хочу представить возможного претендента для нашей работы. Он говорит, что не имеет опыта такой работы, и просит время на обдумывание. Если он решится, я хочу назначить его на обычный период времени Сборщиком Гравия, прежде чем ему можно будет доверить заточку инструментов и предварительные раскопки.

— Да, это будет отвечать нашим правилам. Однако… — Фарезм без всякого усилия заскользил вперед, взял левую руку Кугеля и исполнил быструю девиацию над его ногтями. — Я вижу противоречия четырех видов типов.

Тут выражение на его лице стало сосредоточенным.

— Тем не менее мне ясно, что твой оптимум находится в другом месте, а не здесь, и не в ваянии камня. Я советую искать в другом месте более подходящую для тебя работу.

— Великолепно сказано! — воскликнул Главный Шад. — Я снимаю свое предложение об устройстве тебя на работу! Так как теперь уже нет повода для того, чтобы полежать на постели или проверить справедливость моих слов относительно того, что имеет здесь рабочий, ты можешь больше не тратить своего времени на пребывание здесь и идти своей дорогой.

Кугель скорчил кислую мину.

— Такая недолгая девиация может быть ошибочной.

Главный Шад вытянул свой палец на тридцать футов в небо в яростном негодовании, но Фарезм кивнул, соглашаясь.

— Это абсолютно справедливо, и я с радостью исполню более сложную девиацию, хотя процесс этот требует от шести до восьми часов.

— Так долго? — в изумлении спросил Кугель.

— Это самое меньшее. Сначала тебя следует погрузить с головой во внутренности только что убитых сов, затем выкупать в теплой ванне, содержащей разные тайные органические вещества. Мне придется, конечно, отрезать мизинец твоей левой ноги и значительно расплющить твой нос, чтобы туда смогла проникнуть пчела–исследовательница, которая сможет изучить твои кодуиты, ведущие внутрь твоей сенсорной системы. Давай проследуем в мою девиационную, чтобы начать этот процесс, не теряя времени.

Кугель дернул себя за подбородок сначала в одну, потом в другую сторону. И быстро произнес:

— Я — осторожный человек и должен подумать, имеет ли мне смысл принимать участие в такой девиации, а следовательно, мне потребуется несколько дней спокойной обстановки, чтобы я мог поразмышлять по этому поводу. Твой лагерь и примыкающий к нему нимфарий кажутся мне вполне подходящими для этой цели, так что…

Фарезм снисходительно покачал головой:

— Осторожность, как и всякую другую добродетель, не следует доводить до крайности.

Кугель попытался было спорить дальше, но Фарезм был непреклонен и вскоре просто поплыл обратно по тропинке.

Огорченный Кугель отошел в сторону, обдумывая сначала один план, потом другой. Но ничего путного в голову ему не приходило. Солнце приближалось к зениту, и рабочие начали переговариваться друг с другом по поводу того, чем их сегодня будут кормить. Наконец Главный Шад подал знак, все отложили инструменты в сторону и собрались вокруг тележки, на которой стояла пища.

Кугель довольно громко намекнул, что, если его пригласят, он не откажется разделить с ними трапезу, но Главный Шад ничего не хотел слушать.

— Как и во всем, что делает Фарезм, должен царить полный порядок. Нечего и думать о том ужасе, если пища, предназначенная для пятидесяти трех человек, будет съедена пятьюдесятью четырьмя.

Кугель не нашелся, что сказать в ответ, и сидел в молчании, пока рабочие–ваятели поглощали мясные пироги, сыр и соленую рыбу.