— Чушь! Что за неумение правильно строить концепции! Достаточно сказать, что ты нанес колоссальный вред и вызвал перенапряжение пространственно–онтологической ткани. А следовательно, от тебя безоговорочно требуется, чтобы ты восстановил равновесие.

Кугель поднял вверх обе руки.

— А может случиться, что все это ошибка? Может быть, «существо» было всего лишь какой–нибудь псевдо–суммой? Или, может быть, окажется возможным еще раз вызвать это существо?

— Первые два твоих предложения не выдерживают критики. Что же касается последнего, то должен признаться, в голове моей уже зародилось несколько отчаянных планов.

Фарезм сделал знак рукой, и Кугель почувствовал, что ноги его приросли к земле.

— Я должен немедленно отправиться в девинационную и выяснить полное значение этих ужасных событий. Когда все будет готово, я вернусь.

— А к этому времени я совсем ослабею от голода, — с сожалением заявил Кугель. — Если бы с самого начала у меня был кусок хлеба с сыром, то не произошли бы все эти страшные события, о которых ты мне здесь говорил.

— Молчание! — прогремел Фарезм. — Не забывай, что тебе еще надлежит быть наказанным, и это верх наглости требовать что–то у человека, употребляющего все свои силы, чтобы хотя бы внешне оставаться спокойным!

— Разреши мне сказать только одно, — ответил Кугель. — Если ты вернешься из своей девинационной и узнаешь, что я уже умер от голода, то тебе придется потратить много времени на то, чтобы придумать мне какое бы то ни было наказание.

— Возвращение человеку жизненности — не такая уж большая задача, — ответил Фарезм. — В твое наказание вполне могут войти смерти от самых разнообразных причин.

Он пошел по направлению к одной из башен, потом повернулся и нетерпеливо махнул рукой:

— Пойдем! Мне легче накормить тебя, чем возвращаться за тобой.

Кугель почувствовал, что ноги его опять стали свободными, и последовал за Фарезмом к входу в дивинационную. В большой комнате с резными серыми станами, освещенной люстрой, Кугель накинулся на пищу, которая появилась по знаку Фарезма. В это время сам Фарезм скрылся в своем кабинете, где занялся дивинациями. Шло время, и Кугель становился все беспокойнее и уже три раза подходил к арке двери. И каждый раз его останавливали: сначала вурдалак, взявшийся нивесть откуда и так же неожиданно исчезнувший, потом сильнейшая энергетическая вспышка и, наконец, целая стая зловеще жужжащих ос с непомерно длинными жалами.

Расстроенный Кугель подошел к скамейке и уселся на нее, положив свои длинные руки на колени и подперев ими подбородок.

Через некоторое время появился Фарезм. Белый плащ его был сильно помят, красивые желтые волосы спутаны. Кугель медленно поднялся на ноги.

— Я выяснил, где сейчас находится СУММА, — сказал Фарезм голосом, который звучал как удары большого колокола. — В недоумении высвободившись из твоего желудка, она отправилась на миллион лет в прошлое.

Кугель торжественно качнул головой.

— Позволь мне выразить тебе самые глубокие соболезнования и прими мой следующий совет: никогда не отчаивайся! Возможно, это существо решит пройти этим путем еще раз.

— Прекрати свою болтовню! СУММА должна быть спасена. Пойдем!

Кугель неохотно последовал за Фарезмом в небольшую комнатку, обитую белым шелком, с голубым и оранжевым стеклянным куполом вместо потолка. Фарезм указал на черный диван, находящийся в центре комнатки.

— Встань сюда!

Кугель угрюмо повиновался.

— В определенном смысле я чувствую, что…

— Молчать!

Фарезм сделал шаг вперед.

— Посмотри на этот предмет.

Он вытянул руку с шаром из слоновой кости размером в два кулака, но с очень искусной резьбой.

— Вот здесь ты видишь мою схему, по которой ведутся все работы. Она выражает два символических значения «НИЧТО», с которой СУММА не может соединиться согласно Второму Закону Крип–торроидальных Бесконечностей Кратинжа, о котором ты, может быть, слышал.

— Но не в подробностях, — сказал Кугель. — Скажи, а что ты намереваешься сделать?

Рот Фарезма исказила холодная усмешка.

— Я собираюсь попытаться составить одно из самых сложных заклинаний, когда–либо существовавших на свете: заклинание настолько жесткое, тонкое и ко–активное, что Фандзал, Старший Волшебник Гранд Мотолама, запретил его использование. Если мне удастся контролировать те силы, которые возникнут при этом заклинании, ты будешь отброшен на один миллион лет в прошлое. Там ты и останешься, пока не исполнишь своей миссии, а затем можешь вернуться.

Кугель быстро сошел с черного диска.

— Я вовсе не такой человек, который сгодился бы для такой миссии, какой бы она ни была. Я настойчиво прошу тебя использовать кого–нибудь другого!

Фарезм не обратил на него никакого внимания.

— Этой миссией, конечно, является соединение этого символа с СУММОЙ.

Он сделал движение рукой и вынул из воздуха маленький комок каких–то переплетенных волокон.

— Чтобы облегчить тебе задачу, я даю тебе этот инструмент, который соотносит любые звуки с возможным их значением, давая понимание.

Он сунул волокна Кугелю в ухо, где они немедленно устроились очень удобным для себя образом.

— Теперь, — сказал Фарезм, — тебе надо послушать любой неизвестный тебе язык не более трех минут, и ты уже сможешь свободно разговаривать на нем. А вот тебе еще один предмет, чтобы было больше шансов на успех: это кольцо. Обрати внимание на его драгоценный камень: если ты приблизишься на лигу к СУММЕ, мигающие огоньки камня будут направлять тебя по верному пути. Тебе все ясно?

Кугель нехотя кивнул головой.

— Я хочу задать только один вопрос. Допустим, в твои вычисления вкралась ошибка, и эта СУММА вернулась всего лишь на девятьсот тысяч лет в прошлое: что тогда? Должен ли я прожить всю жизнь в этой варварской эре?

Фарезм недовольно нахмурился.

— Такая ситуация говорит об ошибке в десять процентов. Моя система отсчета редко допускает отклонение более чем в один процент.

Купель начал было высчитывать, сколько это будет, но Фарезм уже сделал рукой знак, указывающий ему на черный диск.

— Назад! И не смей больше двигаться оттуда, иначе тебе придется горько в этом раскаяться!

Взмокший от пота, с дрожащими коленями, на ватных ногах Кугель вернулся на предназначенное для него место.

Фарезм отступил в дальний конец комнаты. Он вынул из стола четыре черных диска, которыми принялся жонглировать с такой фантастической быстротой, что они просто сливались в глазах Кугеля. Потом Фарезм просто швырнул диски в сторону, и они сначала повисли в воздухе, а потом начали медленно приближаться к Кугелю.

Потом Фарезм взял белую трубку, плотно прижал ее к губам и произнес заклинание. Трубка вспухла и превратилась в огромный шар. Фарезм заткнул тот конец, который он держал У губ, и громовым голосом прокричал заклинание, швырнув шар в приближающиеся к Кугелю диски. И тогда произошел взрыв.

Кугеля дергали во всех направлениях, ему наносили удары со всех сторон. Наконец, что–то подняло его и швырнуло куда–то вверх — он потерял сознание.

Кугель очнулся от оранжево–золотого солнечного света, такого яркого, какого он никогда не видел раньше. Он лежал на спине, глядя в теплое голубое небо, куда более нежное и светлое, чем небо его далекой родины.

Он пошевелил руками и ногами и, убедившись, что все в порядке, сначала уселся, а затем медленно поднялся на ноги, моргая в непривычно ярком освещении.

Местность почти не изменилась. Только горы к северу были выше, чем прежде. Кугель не смог найти ту дорогу, по которой он пришел (или, если быть точным, ту дорогу, по которой ему предстояло прийти). Каменное плато, где осуществлялся проект Фарезма, было сейчас покрыто лесом из невысоких деревьев, на которых висели гроздья красных ягод. Долина была такой же, как и прежде, хотя реки текли несколько в другом направлении. Вдалеке были видны три города. Ветерок, дувший с долины, приносил какой–то странный запах прелой земли, воздух казался хрупким и прозрачным, и Кугелю почудилось в нем что–то тоскливое. Затем он услышал музыку — простую незатейливую мелодию, но такую печальную, что слезы наворачивались на глаза. Он огляделся, пытаясь понять, откуда исходят звуки, но они пропали. Музыка зазвучала вновь, когда он опять перестал прислушиваться.