У Эвелины было четкое представление о том, что она собирается сделать, но у нее не было возможности осуществить свой план. Из разнообразных источников она знала, что таится в подземельях Университета, но подобраться к Хаосу у нее не было ни малейшего шанса. Да, именно Хаос был её идеей фикс. Она знала, что произойдет, освободи она самое ужасное творение зла, знала, что сотрет все живое с лица земли навсегда! Женщина также понимала, что ей в этой битве не выжить, так как Хаос истребляет на своем пути все подряд, словно несокрушимый тайфун, беспощадно уничтожающий все живое. Ведьма была готова умереть за свою идею! Она приняла этот факт, и теперь осталось только воплотить план мести в жизнь. В этом ей успешно помогала ее племянница и этот никчемный мальчишка. Они добывали для нее ценную информацию, сведения о разных студентах – словом, все, что могло помочь быть еще ближе к заветной мечте. Но и они были балластом для Эвелины. Аберон  - еще куда ни шло, но Надин… Она с легкостью могла разрушать то к чему женщина готовилась столько лет. Недолго думая, она вызвала свою непутевую племянницу на разговор.

Хитроумная Эвелина медленно шла по коридору, совершенно не пытаясь скрыть свое лицо от зеркал Университета. Сильнейшее заклятие позволяло ей обвести вокруг пальца преподавателей. Рядом с ней нарочито спокойно шагала Надин. Она пыталась  придать своему лицу уверенное выражение, но легкая дрожь в руках выдавала ее. Как будто она снова надела свою маску, но нет – это была та же высокомерная девица со смоляными кудрями, хоть в темных глазах и плескался страх.

  - С тобой что-то не так? – мягко  поинтересовалась у нее Эвелина.

  - Я рассказала им все про нас, я выдала себя,  – отчужденно пробормотала она, глядя на тетю.

  Лицо женщины никоим образом не изменилось. Просто кивнув, она даже слегка улыбнулась и ядовито протянула:

  - Что же…Тем лучше для нас…

  Надин отшатнулась.

  - Что? – удивленный возглас сорвался с ее губ. Эвелина снисходительно на нее посмотрела и, поджав губы, процедила:

  - Как же ты иногда заигрываешься, Надин…  Порой твоя маска дурочки на тебе остается еще долгое время! Этим ты можешь погубить нас. Вначале ты чуть было не завалила все дело, растрепав этим двум про наш разговор с Абероном. Вот скажи, – она остановилась, и глаза женщины запылали гневом, – какого черта ты им все разболтала? Зачем? После всего, что я для тебя сделала? Я же тебя определила учиться сюда, обещала тебе приворожить Аберона? И что? Что?!

Она снова завела эту тему, прекрасно понимая, что ничего толкового Надин ей не скажет, а будет лишь что-то мямлить. Но выплеснуть накипевшее все же требовалось. Нужно было освободиться от всего напряжения и даже страха, который мучил Эвелину долгое время. Племянница была прекрасной кандидатурой.

   Как и ожидала Эвелина, Надин не отвечала, лишь невнятно бормотала, отступая назад. Ведьма продолжала напирать на нее и когда девушка уперлась в стену, поняв, что пути для отступления нет и впереди лишь разъяренная тетя, она затравленно заговорила:

  - Я просто хотела отвести от себя подозрения! Они и так уже что-то подозревали, – ее голос срывался, а по щекам текли крупными градинами слезы, – а так получилось бы, что я сама пришла туда, рассказала, а значит, невиновна, наоборот, хочу помочь!

  Лицо Эвелины побледнело. Воинственно сжав правую руку и выпустив небольшой пульсар, она нехорошо улыбнулась.

  Надин, икнув, вжалась в стену.

  - Не надо! – пискнула она, прикрывая лицо руками.

  - Надо! – прошептала женщина и дотронулась до лба девушки. По коридору полыхнуло голубое сияние. Надин, взвыв, обмякла в ее руках.

  Эвелина аккуратно положила племянницу на каменный пол. Начертив вокруг нее витиеватые древние руны, она зашептала заклинание.

 Когда Гаэль Манрике в очередной раз наведался в замок своего повелителя, Разиэль наградил его безразличием и, в некоторой степени, презрением. Гаэль искренне не понимал, что плохого он сделал правителю Роттогора, но господин по-прежнему оставался в дрянном настроении. Смерть Розалии отразилась на нем, и теперь он сидел на троне чернее тучи. Гаэль объяснил, что хотел бы вновь прочесть пророчество. Последние несколько дней он всё больше страшился Разиэля, гадая, что ещё может помешать исполнению пророчества. После изложенной Гаэлем просьбы правитель стал еще суровей. Он злостно выкрикнул, чтобы Гаэль убирался из его замка вместе со злосчастным фолиантом.

  Дабы не гневить властителя, господин Манрике схватил книгу со стола Разиэля и убрался восвояси. Только придя в свой особняк, он решил заново прочесть пророчество, а также посвятить себя изучению особенностей ритуала жертвоприношения. Он не наведывался к Эстер вот уже три дня. Во-первых, он всерьез считал, что девушка пыталась соблазнить его ради того, чтобы он ее отпустил. Этот неблагоразумный шаг был навеян ее страхом – ничем другим объяснить ее поступок мужчина не мог. К своему личному счастью, он не успел ничего разглядеть, так как знал, что если он позволит себе увлечься этой девчонкой, он сорвет планы правителя, и тогда не сносить ему головы на плечах. В лучшем случае. В худшем – и вовсе четвертуют и сожгут, и в лучших традициях жестокого обращения, пепел несчастного вампира развеют на рассвете люди-приспешники.

  Во-вторых, до назначенной даты оставалось всего три дня. Патрульные у стен Эверналя уже сообщили ему, что из камня начали литься первые ручейки; это было верным признаком того, что уже на следующий день на месте медленно засыхающего ручья будет полноводная река, а на третьи сутки поток будет таким сильным, что река будет выходить из берегов. Все предыдущие попытки Гаэля оканчивались крахом его планов, и «третий день» реки никогда не наступал. Теперь же все шло как нельзя лучше. Ко дню исполнения пророчества жертва должна была быть истощена и бессильна, чтобы ритуал прошел беспрепятственно. Таким образом, Гаэль счел, что идеальный способ для умерщвления плоти узницы – это мучение голодом. Она и так отказывалась есть то, что ей приносили, но теперь она была готова съесть что угодно – настолько она была голодна. Если верить рассказам стражников, приставленных к ней, Эстер была мертвенно бледна и не реагировала на попытки заговорить с ней. После доклада своих слуг, Гаэль раскинулся на кушетке, довольно улыбаясь, и взял в руки книгу.  Он, казалось, читал каждую строчку с неизмеримым упоением. Он уже представлял, как на его чело Разиэль собственной рукой водружает корону императора Роттогора, как он надевает парадное облачение, мантию, и горделиво сидя на троне, велит своим верным слугам отсечь головы всем своим неприятелям.

 Внезапно его грезы прервались небольшим абзацем в книге. Там упоминалось, что если кровь жертвы будет использована полностью, вампиры обретут неограниченную свободу, и это позволит им продолжить дело Альтеора, которое заключалось в завоевании и подчинении всех без исключения. Тут к Гаэлю пришло осознание серьезности ситуации. Заработал стратегический ум. Гаэль, несомненно, не мог позволить Разиэлю учинить кровопролитную войну. Самого господина Манрике вряд ли можно было бы назвать послом доброй воли и ярым сторонником мира, однако его вовсе не радовал тот факт, что если вампиры получат неограниченную власть и могущество, они решат продемонстрировать новоприобретенные преимущества магам и эльфам. Вампиры всегда нуждаются в контроле. Ведь если они убьют всех, кого им хочется, им очень скоро надоест сидеть, сложа руки. Почувствовав лишь однажды вкус пролитой крови, они будут жаждать ее снова. Тогда они станут убивать себе подобных, и в Роттогоре и подчиненных ему странах воцарится анархия. Это взволновало и даже испугало Гаэля не на шутку. Как было сказано раньше, он уже спал и видел себя новым императором Роттогора, а если на его долю выпадет такая мука, как безвластие и неподчинение монарху, он скорее сойдет с ума, нежели сможет уладить весь этот беспорядок. Выронив книгу на пол, он стремглав помчался в подвалы к своей пленнице.