Избавившись, наконец, от Гастона, Андре вошел в кабинет господина Ганделю.

Если Ганделю-сын больше изображал отчаяние, чем испытывал его в действительности, то у отца оно было неподдельным.

Подрядчик сидел в кресле с совершенно убитым видом.

Увидев скульптора, он встал.

— Благословляю то дело, которое привело вас сюда, — сказал он. — Вы очень нужны мне!

— Это очень печальное дело, — ответил Андре, опустив голову.

— Что с вами, мой друг? — спросил Ганделю.

— Мне угрожает страшная опасность.

Подрядчик побагровел от возмущения.

— Господи Иисусе! — вскричал он. — Что делает с нами судьба! И куда смотрит Провидение? Неужели уделом всех умных и честных людей вечно будут только пытки, слезы и унижения? Неужели будут вечно торжествовать и наслаждаться жизнью одни лишь подлецы? Почему только им доступно счастье?…

Немного успокоившись, господин Ганделю сказал:

— Андре, чем я могу вам помочь?

— Я пришел к вам с большой просьбой.

— Спасибо, что обратились ко мне. Значит, вы считаете меня своим другом.

— Да, господин Ганделю.

— Дружба такого благородного человека, как вы, примиряет меня с Провидением. Говорите, в чем дело.

Андре рассказал старику простую и трогательную историю своей любви, затем подробно описал нынешнее положение дел.

— Что я могу для вас сделать? — спросил Ганделю.

— Позвольте мне передать руководство строительством кому-нибудь другому. Я буду участвовать в распределении работ и делать вид, что продолжаю ими заведовать. На самом же деле я буду выполнять обязанности простого художника. Это даст мне больше свободного времени для достижения моей цели и некоторые средства к существованию.

— Только и всего?

— Для меня это очень много.

— Делайте со стройкой, что хотите, — сказал старик. — В вашем распоряжении и я сам, и все мое имущество. Если бы вы были моим сыном!

Господин Ганделю достал платок и вытер набежавшие слезы.

Затем он подошел к окованному железом сундуку, открыл его, вынул толстую пачку банкнот и вложил их в руку Андре.

— Борьба, которую вы начинаете, потребует много денег. Возьмите, здесь двадцать тысяч франков. Вы вернете их, когда вам будет угодно.

— Благодарю вас, — пробормотал скульптор, — но…

— Берите, — перебил Ганделю. — И дайте мне возможность тоже обратиться к вам с просьбой. Для этого я и пригласил вас сюда. Садитесь…

Андре спрятал деньги в карман и сел, ожидая продолжения.

Вернувшись в свое кресло, господин Ганделю закрыл лицо руками и долго молчал.

— Дорогой друг, — заговорил он наконец прерывающимся от волнения голосом, — вам известна причина моего горя…

— Да.

Андре не сомневался, что речь пойдет о Гастоне.

— Мой презренный шалопай…

— Он повзрослеет и исправится. Самый большой его недостаток — молодость.

Ганделю опустил руки и посмотрел Андре в глаза.

— Сын мой стар, — произнес несчастный отец. — Стар, как все пороки… Я несколько лет терпел его безобразия, но больше не могу. Он угрожает мне самоубийством? Этого я не боюсь: мальчишка чересчур малодушен… Но мое честное имя он опозорит! И я не знаю, как этого избежать…

Андре вздрогнул.

Он вспомнил о подделанных Гастоном подписях на векселях.

— Я всегда был слишком мягок к нему. Стать строгим?

Поздно. Теперь это ничего не изменит… Стало быть, остается лишь одно: в очередной раз уступить ему. Бездельник влюблен до безумия в очень подозрительную женщину. Ее зовут Роза. Я лишил ее свободы…

Старик глубоко вздохнул.

— Придется вернуть ему эту женщину и уплатить все его долги. Это — малодушие, я знаю. Но, не уважая сына, я все же люблю его… Все еще надеюсь, сам не зная, на что… Может быть, в этой Розе есть что-то хорошее и она повлияет на него? Но кто побудит ее к этому? Кому мой сын признается во всех своих долгах? Друг мой, я могу рассчитывать только на вас.

— Я буду рад вам помочь, — сказал Андре. — Сегодня же поговорю с Гастоном, а с Розой — сразу после ее освобождения.

Они рассмотрели ситуацию со всех сторон и решили, что успеха можно добиться только хитростью.

Стоит Гастону почувствовать, что отец готов уступить, как он сразу же начнет злоупотреблять добротой старика.

Андре должен выступить в роли посредника между обоими Ганделю с тем, чтобы приказывать сыну от имени отца и передавать отцу просьбы сына.

Надо создать у Гастона впечатление, будто его просьбы выполняются только потому, что их поддерживает Андре.

Таким образом, недостаток отцовского авторитета уравновесится посторонней силой, которая сможет заставить себя слушаться.

План был хорош.

Лишь одно смущало молодого скульптора: сможет ли он осуществить до конца этот прекрасный замысел? Ведь он вступает в борьбу за Сабину с противником, от которого можно ожидать, по-видимому, любой подлости…

Однако и отказать в помощи господину Ганделю невозможно!

Андре честно поведал старику свои сомнения и обещал сделать все, что сможет.

На этом они расстались.

…Гастон нервно курил очередную сигару.

Он не находил себе места, с лихорадочным нетерпением ожидая ответа отца.

Как только Андре появился в дверях, молодой человек бросился ему навстречу.

— Ну, что? Вы передали папе то, что я просил?

— Да.

— И что он сказал?

— Я еще никогда не видел господина Ганделю таким сердитым, но все же надеюсь добиться от него некоторых уступок, — уклончиво ответил Андре.

— Освободит ли он Зору?

— Может быть.

Гастон подпрыгнул от радости.

— Какое счастье! Как только ее выпустят, я подарю ей новый экипаж!

Эта детская выходка человека, не имеющего ни гроша в кармане, нисколько не удивила скульптора. Он уже достаточно хорошо знал молодого Ганделю и заранее ожидал чего-то подобного.

— Потише, пожалуйста, — холодно заметил он. — Если ваш отец услышит то, что вы сейчас сказали, то мадам Зора останется в Сен-Лазаре.

— Неужели?

— Совершенно точно. Имейте в виду, что отец вернет Зору и оплатит ваши долги только при условии, что вы исправитесь и перестанете его позорить на весь Париж.

— Я обещаю ему это и все, что ему еще будет угодно!

— Господин Ганделю знает, как вы щедры на обещания и как скупы на их исполнение.

— Чего же он хочет? — испуганно спросил Гастон.

— Доказательств.

— Это плохо…

— Такова воля вашего отца.

— Какие же доказательства он требует?

— Я и сам еще не знаю. Давайте придумаем их вместе. Затем я представлю их ему от вашего имени и если он сочтет, что они достаточно надежны, то все будет в порядке. Я уверен в этом.

— Значит вы, — воскликнул Гастон, — можете добиться от отца всего, чего хотите?

— Нет.

— Тогда откуда у вас такая уверенность?

— Как вы, Гастон, недавно выразились, он меня уважает. Я могу доказать это тем, что именно мне ваш отец поручил оплатить наличными векселя…

— …Которые я подписал у Вермине?

— Да, кажется. Я говорю о тех, на которых вы подделали подписи.

Ганделю-младший в восторге хлопнул в ладоши.

Несмотря на всю свою неопытность и развращенность, юноша чувствовал, что совершил глупость, а слова скульптора о том, что подделка подписи является преступлением, окончательно смутили его.

— Вот это да! Как быстро папаша расщедрился! — воскликнул он. — Благодарю вас за содействие. Давайте же скорее деньги!

Андре насмешливо покачал головой.

— Извините, но я вручу вам деньги только в обмен на векселя. Так распорядился ваш отец.

— Послушайте, да это же просто издевательство! Кто же мне даст векселя, пока я не принесу деньги?

— Этот замкнутый круг очень легко разорвать, — сказал Андре.

— Как?

— Идемте к Вермине вместе.

Гастон скорчил недовольную гримасу.

— Отец обращается со мной не как с сыном, а как с ненадежным клиентом!