«Кто в завесы потаенные…»
Кто в завесы потаенные
Дней грядущих вникнуть мог?
Мы проходим, облеченные
В тяжкий пурпур наших тог.
Пусть разбиты, пусть измучены,
Мы смеемся над судьбой:
Не веками ль мы научены
Выходить с улыбкой в бой?
И в долине ли оснеженной,
В колоннаде ль пестрых зал
Для груди моей изнеженной
Может быть, готов кинжал.
Смерть дохнет минутой медною,
Шпагу выронит рука, –
Но зовут хвалой победною
Нас грядущие века,
И в перстнях яснеет золотом
Геральдический узор;
Куй же, смерть, единым молотом,
Нашу славу, свой позор!
«Я поверить не мог…»
Я поверить не мог правде ума, что нашей жизни миг,
Точно искры огонь, смерть унесет в тьмы бесконечной даль;
Я поверить не мог, что мы живем лишь для земли одной
Как живет мотылек, утром родясь, чтоб умереть к ночи;
Я поверить не мог, что всё добро, вся красота земли,
Всё, что здесь создавал ум мудрецов, – всё умереть должно
В бездне хаоса тьмы. Только теперь жизни я смысл познал.
С мира ткани сорвав грез молодых тихой тоской души.
ШЕКСПИР
Первый Сонет
Доселе я не знал тебя, певец,
Тебя, творец великих привидений;
Я не любил твоих любимцев тени,
Как лицедей, ты был бездушный лжец.
Мне святотатным мнился твой венец,
Мне лживыми твои казались пени,
Не верил я словам твоих сомнений —
Кто без души проникнет вглубь сердец?
Ты был мне чужд. Но как светло, как странно
Напев любви мне слушать неустанной
В твоих сонетов пламенных строфах!
И вот твой лик сияет светом новым,
И я склоняюсь пред венцом лавровым,
Тебе судьбой дарованным в веках.
ШЕКСПИР
Второй Сонет
Посв. В. И. Базанову
Титан любви, Сикстинская Капелла
Поэзии, мистерий крестный ход,
Где в элевзинских таинствах народ
Искал души, не забывая тела, –
Как тетива тугого самострела
Звучит, стреле смертельный давши лёт,
Так он, в веках неузнанный, живет
В величии безвестного удела.
Ты хочешь знать, какою силой странной
В моих стихах горит огонь нежданный,
Что в них волнует и зовет? Молчи.
Прочти его – и ты узнаешь севы,
Моей души взрастившие напевы:
В твоих руках – стихов моих ключи.
«И ты мне сделалась запретной…»
И ты мне сделалась запретной,
Струя кипучего вина!
Твоею влагой искрометной
Уж не налить бокал заветный,
Не осушить его до дна.
Простите, шумные тревоги
Веселых дружеских пиров!
К вам благосклонны будут боги;
А я, стоящий на пороге,
О вас заплакать я готов.
С вином – шумливее собранья,
Острее стрелы эпиграмм,
Свободней дружбы излиянья,
Любви пленительней признанья,
Вернее доступы к сердцам.
Как часто пьяного Амура
В вине за крылья я ловил,
Как часто день, прошедший хмуро,
В чаду вечернего сумбура
Великолепным находил!
И вот, пришла пора иная:
Былые неги забывай;
Прощай, о пена золотая,
Прощайте янтари Токая,
И кровь Бургундского, прощай!
Печален жизненный эпилог,
И сроки близятся в тиши, –
Пора! А ты, от Вакха пылок,
О Заяицкий, друг бутылок,
Мне эпитафию пиши!
ПОЧЕМУ НЕЛЬЗЯ ЗАКУРИВАТЬ ТРЕМ ОТ ОДНОЙ СПИЧКИ СРАЗУ
С высоких гор спустились до Ирана
Суровые пришельцы диких стран;
Их ордами раскинут шумный стан,
Где зацветут напевы Тегерана.
Огни сверкают в полосах тумана,
Для вещих глаз расходится обман, –
И взорам мудрых путь неложный дан:
Читать в огнях, как в Ведах Индустана.
И если три огня сплелись в одном,
То знает мудрый: сестры дышат злом,
Вы трех костров не зажигайте пламя!
И если три звезды, прорезав ночь,
Летят с небес, от врат Ормузда прочь –
Ломать шатры, бежать, и прятать знамя!
КОБРА
Где тихих рощ неведома услада,
Где древние раскинулись леса,
Где ядом трав исполнена роса
И на цветах дрожат росинки яда,
Где ветви пальм – могучая преграда,
Сокрывшая от взора небеса,
Где вольный ветер полнит паруса
Могучих туч, отцов грозы и града;
Где по тропе, заросшей и неверной,
Бредут слоны своей походкой мерной,
Где ветер веет радостен и добр –
Там иногда внезапно молкнут шумы,
Смолкают птицы, в чащи мчатся пумы:
То гордый царь ползет могучих Кобр.