Вскоре пришло время ложиться спать. Шэр повернулась ко мне и сказала: «Ладно, пора спать. Смотри, это будет твоя половина кровати, а это моя». Я напрягся — не то, чтобы я собирался предпринять что-нибудь, просто не давала покоя сама идея, что я в постели с таким прекрасным созданием. Но я решил, что все будет хорошо, потому что мы были друзьями.

Шэр встала и пошла в ванную, чтобы приготовиться ко сну. Дверь в ванную она оставила широко открытой. В спальне было темно, но в ванной горел свет, и я наблюдал, как она снимает одежду, притворившись, что засыпаю. Это было женское обнаженное тело, вытянутое, стройное, особенное и просто возбуждающее. У меня не было особого повода хотеть физических отношений с ней, но в моей голове это сложилось в стимулирующий и почти невинный момент. Через некоторое время она вернулась в комнату и забралась в кровать обнаженной. Я помню, как подумал: «Нет ничего плохого в том, что я лежу рядом с этой прелестной обнаженной женщиной».

Следующая женщина, которая повысила мое сексуальное образование, была также старше меня. Бекки была бывшей девушкой Алана Башары. Ей было около двадцати-четырех лет, миниатюрная и симпатичная девушка с восхитительными вьющимися волосами. Она тоже сидела на куаалюдах. Я приходил к ней с поручениями, а она принимала несколько людов, мы вваливались в ее фиат и ездили по городу. К концу дня мы приходили домой под кайфом и дурачились. Наши встречи превратились в настоящий инструктаж для меня, т. к. она показывала мне, как правильно удовлетворить девушку.

Однажды она даже попросила помассировать ей ягодицы.

— Вау, я бы никогда до этого не додумался! — изумился я.

В восьмом классе я занимался сексом крайне редко. Но даже тогда я не знал ни одного подростка, который бы трахался. Все мои друзья были обречены оставаться девственниками еще несколько лет, поэтому я получал удовольствие, когда приходил на следующий день в школу и говорил друзьям: «Эй, я провел эту ночь с девчонкой». Их реакцией было «Ого, невозможно поверить!». Они удивились еще больше после моей связи с Грейс в Эмерсоне.

Все началось, как и большинство моих сексуальных связей в то время, с куаалюда.

Точнее, с половины люда. Я принес люд в школу и поделился с Джоном. Мы договорились встретиться во время ланча и обсудить, как это — быть под кайфом в школе. К четвертому уроку я был в полной отключке. Я был на уроке журналистики вместе с симпатичной девушкой по имени Грейс, которая была очень физически развита для девочки четырнадцати лет, особенно для японской девочки. Я знал, что она испытывала ко мне влечение. Внезапно я обезумел. Я спросил учителя, могу ли я взять Грейс для задания и побродить вокруг, чтобы найти материал для статей в школьную газету. Я был настойчив, потому что был под кайфом и чувствовал, как животное воздействие куаалюда проходит через меня. Учитель сказал: «Хорошо, только пообещайте, что вернетесь к концу урока».

Мы с Грейс вышли из класса и прошли по коридору прямо в мужской туалет, в старую превосходную большую уборную, построенную в 30-х годах, с большим количеством кабинок, высоким потолком и огромным окном. Я начал играть с ее грудью и целовать ее, ей это нравилось. Я был под кайфом, а она нет, но она была также возбуждена, как и я, и также хотела этой связи. Как только я начал удовлетворять ее пальцем, в уборную зашел маленький ребенок, увидел нас в кабинке, закричал и убежал. Вместо того, чтобы запаниковать и все прекратить, я решил найти более укромное место.

Поэтому мы побродили по кампусу и нашли коммунальное помещение за одним из строений. Мы немедля разделись и набросились друг на друга. К моему удивлению, она точно знала, что ей нужно делать. Как только я кончил, я остановился, но поскольку я был тинейджером, мой член все еще стоял. Она мгновенно опустилась на колени и начала делать мне минет, и я снова кончил. Я был поражен, как она догадалась сделать это? Мы оделись и побежали в класс, все время хихикая. Как только пришло время ланча, я рассказал обо всем друзьям, они завидовали и с трудом могли говорить. Для меня это был еще один день на посту, потому что я делал то, что хотел.

В июле я вернулся в Мичиган и провел там обыкновенное лето, расслабляясь в лесу, на озерах или в персиковых садах, стреляя из моего ВВ пистолета, тусуясь с Джо и Найтом. Но когда лето закончилось, мы с мамой решили, что мне следует остаться в Мичигане на первый семестр девятого класса. Моя мама была беременна третьим ребенком и хотела видеть меня рядом, чтобы я мог почувствовать связь с малышом. Так как мама и Стив жили в Ловилле, в пригороде, мне пришлось ходить в школу в городе с населением около двух тысяч жителей.

Большинство детей не признавали меня. Все популярные мальчики, бритоголовые сыновья фермеров, называли меня «девчонкой», Голливудом и «педиком», потому что у меня были длинные волосы. Когда начались занятия в школе, я приходил в разной одежде, с разными стрижами и разным поведением, а эти тюки сена хотели убить меня за это. Единственным утешением были девочки, которые ценили меня немного больше. В тот семестр я подцепил горячую латиноамериканскую блондинку по имени Мэри, которая была победительницей конкурса длинных и шелковистых волос от L'Oreal на Среднем Западе. Она была симпатичной и на год старше, но наши отношения так и не переросли в бурный роман, как мне хотелось. Вместе мы проводили большую часть времени, держась за руки и ласкаясь, она позволяла мне трогать различные части своего тела, но никогда не доводила дело до конца. Может, она просто смеялась надо мной, т. к. я был младше и на две головы ниже ее.

3 октября 1976 мама родила мою вторую сестру, Дженнифер Ли Айдема. Это было счастливое время, между Стивом, Джули, мамой, новым ребенком и Эшли, нашей собакой, образовался настоящий маленький союз. Скрепляя узы с Дженни, я с пользой проводил время со Стивом — он был лояльным ко всем моим поступкам.

Когда во втором семестре я вернулся в Эмерсон, я заметил изменения. Когда я уезжал, я был главным в королевстве отщепенцев и неудачников. Но когда я вернулся, я превратился в Тони Как-Тебя-Там? Это были новые дети, которые сидели на марихуане, а некоторые из них носили бородки. (У меня еще не было ни единого волоска). Поэтому я придумал новый образ. Я собирался стать актером, главным образом потому, что мой отец занимался этим.

Паук всегда интересовался актерским мастерством. К тому моменту он начинал уставать от жизни Бога Сансет Стрип. Он был сыт по горло наркотиками и кордоном из людей, штурмующих его дом в любое время суток. Поэтому когда Ли Страсберг открыл филиал своего института в Лос-Анджелесе, мой предок решил записаться. После занятий он приходил домой взволнованный методом игры, тренировкой памяти и всеми этими новыми концепциями. Казалось, это слишком замысловато для понимания.

Как часть своего плана по началу новой жизни, мой отец обрезал длинные волосы. Внезапно он стал похож на странного, скользкого типа из фильмов 30-х годов. К тому времени ко мне стали придираться, т. к. длинные волосы больше не являлись признаком бунтарства и индивидуальности, поэтому я подстригся и поразил всех своих одноклассников новым имиджем. Когда мой отец начал носить двубортные пиджаки в розовую полоску, черно-белые туфли-лодочки и белые футболки без пуговиц с забавными галстуками, я сразу же приобрел такую же одежду. Теперь пришло время записать меня в школу актерского мастерства. Я посещал детские занятия под руководством Дианы Хал, они были потрясающими. Нас научили, что нужно играть, а не просто притворяться: ты должен побывать в шкуре героя, которого играешь.

После нескольких месяцев занятий, мой отец просто огорошил меня. Он собирался изменить свое имя Джон Кидис на Блэки Дэммет. В своей фамилии он соединил имя и фамилию одного из своих любимых актеров, Дэшила Хэммета. «Какое сценическое имя ты себе хочешь?» — спросил он меня. Будучи солидарным с отцом, я сказал: «Ну, какое-нибудь имя с фамилией Дэммет, потому что я твой сын». Так появился Коул Дэммет.