— Да пошел ты… — зло сказал я. Черт, ну как же так, а?!

— Как хочешь. Опоздаешь — не пустят…

Двери захлопнулись. Алексей уехал. Вскоре он покинет нашу секцию, а это взволнованное повествование он покидает прямо сейчас. Но свои претензии, я считаю, он может адресовать только своему любимому защитнику Василию Первухину.

На занятие я все-таки успел.

А уже в среду — ответная игра с «Астон Виллой» на Кубок УЕФА. Кто сказал, что история не повторяется? Повторяется, еще как! Снова английский клуб, снова первая игра дома и снова не особо перспективные в плане дальнейшего продолжения борьбы «два–два»… но кто сказал, что не бывает в этом мире Чудес?! Плюньте ему в глаза — бывают Чудеса! Когда божественный Федор Черенков на последней (тоже последней!) минуте забивает победный гол — разве не Чудо?! Чудо, не спорьте. Я видел. Оно, конечно, кропотливая работа на тренировках — но без Промысла тут явно не обошлось. И даже традиционное для того сезона крупное поражение от цска в шайбу на следующий же день не способно затмить Радости. Чудо, чудо чудесное!!!

И теперь — назад... ну, в смысле, вперед, в родное союзное первенство! Остается последний тур, мы на два очка отстаем от этого выскочки «Днепра», но играем-то как раз с ним, вот ведь как выпало! То есть все в наших руках. Надо победить, и тогда очков будет поровну и, кажется, назначат переигровку за первое место. Конечно, выиграть в гостях будет тяжело — но ведь у «Астон Виллы»-то выиграли! Значит, сможем выиграть и в Днепропетровске. А уж в переигровке — и подавно.

Суббота стартовала в мажоре: хоккеисты отчасти реабилитировались, попросту разорвав горьковчан, своего признанного клиента. Одиннадцать голов! Оно, конечно, у «Спартака» всегда акцент на атаку, и счастье свое мы ищем исключительно у чужих ворот — но все равно многовато. Даже как-то подозрительно многовато… слишком все хорошо начинается… и я в некоторой тревоге еду на шахматы, и рассеянно слушаю рассказ Юрия Ароновича о плодотворной дебютной идее, и стремглав мчусь домой, просто-таки взглядом в затылок подталкивая шофер-«холоста», чтоб ехал побыстрее… мысль материальна. И даже свет оказывает давление. Не говоря уж про искры из глаз.

Ноль–два. Я опоздал совсем чуть-чуть — а уже уступаем. Но зато не успеваю толком снять ботинки — один мяч уже отыгран! Перерыв под грохот сердца — и отыгран второй! Ничья нас тоже не устраивает, но тренд и динамика явно положительные! Целых десять минут надежды и взмокших рук ожидания… и три–два. И четыре… И — все кончено. Мы опять не стали чемпионами…

«Футбольный и хоккейный “Спартаки” в один день оба не выигрывают» — в тот день я с горечью впервые сформулировал для себя это правило. Да, все так: если утром одна воспитательница — днем уж непременно будет другая. И если на завтрак все-таки досталось лопнувшее и вытекшее яйцо — можно надеяться, что куриной кожи за обедом удастся избежать. Эх, уж лучше бы проиграли «Торпедо» в хоккей, если бы можно было обменять — обменял бы, не задумываясь. Но нельзя. Конечно, из всякого правила есть исключения, правда, в последнее время все реже и реже… Один день — и вся жизнь. И оттого я вдвойне решительно против перехода футболистов на систему «осень — весна». Получается, что нам теперь одновременно не стать чемпионами там и там — и в футбол, и в хоккей?? А ведь хочется! Ладно, пусть не одновременно, пусть хотя бы кто-то один уже…

И так всегда. Вверх и вниз. «Забегания» и «стеночки», «кружева» и «качели», стремительные взлеты и жесткие посадки, плюс- и минус бесконечность по всем осям. Это — «Спартак». Он такой, какой есть, другого нет, да и не надо. Я его таким полюбил, и люблю, и не разлюблю никогда.

Это — Спартак!!!

На бегу

Преподаватель физкультуры Борис Михайлович — изобретатель и пропагандист собственной воспитательной доктрины. Можно даже сказать — педагогического ноу-хау. Всякое выполняемое упражнение, нравоучительно растолковывает он нам, выполняется не просто так и само по себе, а служит подготовкой к более сложному и полезному. Бег на тридцать метров — подготовка к бегу на шестьдесят, а на шестьдесят — к стометровке. Кросс на километр — плавное подведение организма к кроссу на полтора, а на полтора — к трем и так далее. Ходьба — это не банальная перестановка ног, а обучение правильному движению конечностей при метании, сперва теннисного мяча, а затем, в перспективе, и гранаты. А это уже, сами понимаете, дело политически важное, укрепление общей обороноспособности страны и дальнейшее выполнение своего священного долга. Даже сидение на коленях помогает нам должным образом разогревать какие-то чрезвычайно важные связки, а банальное стояние во исполнение команды «Вольно!» немало способствует нормализации взволнованного дыхания и успокоению сердцебиения. Все не просто так в этом мире, друзья.

Еще Борис Михайлович лоббирует проведение в спортзале общей зарядки перед первым уроком, и теперь мы должны являться в школу на десять минут раньше. И вот уже почти все собраны и, позевывая и почесываясь, изготавливаются к первому упражнению «Потягивание», которое, само собой, потягивается не просто так, а служит, и раздается из репродуктора бодрая музыка… и тут в спортзал врывается Тасик, бегом к корзине с мячами, и вот уже десяток тяжеленных баскетбольных мячей один за одним под его мощными ударами взмывают под потолок и, отскочив от него, с диким воем пикируют вниз, и высокая плотность «заряжающихся» не оставляет шансов на то, что все десять избегут столкновения с чьей-либо незадачливой головой. Бинго! Прямое попадание! Еще одно! И взбешенный, в том числе и надругательством над прогрессивной идеей утреннего оздоровления школьников, Борис Михайлович вылетает из своей каморки и орет так, что содрогаются и звенят стальные решетки на окнах:

— Сорокин, ити твою мать (это Тасик, стало быть. — Прим. авт.)!!! Хер до колен вырос, а мозги так с кулачок и остались!!! Ты приди завтра ко мне зачет по подтягиванию получать!!! Остолоп!!!

М-да. Педагогика! Система Макаренко и Сухомлинского! И чрезвычайно довольный собою Тасик, улыбаясь — мол, ну, что выросло, то выросло, — исчезает в лестничном пролете…

А зимой на Бориса Михайловича нет вообще никакого удержу — лыжная подготовка на местности! Шаг попеременно-одновременный, который подведение к одновременно-попеременному, или наоборот… на международных гонках начинает входить в моду «коньковый ход», но Борис Михайлович — признанный адепт старой школы. «Это не лыжи!!!» — ревет он, и мы испуганно жмемся друг к другу, как будто это мы лично придумали и насадили и транслируем по телевидению. И ко мне приходит Олег Юрьевич и озабоченно говорит: «Слушай, по физре завтра — чуть ли не контрольная! Шаг двойной приставной, что ли, — не могу запомнить, Боря совсем осатанел! Не догнался, что ли, вчера с Петро… Короче, ты же с отцом на лыжах ходишь — дай я хоть зарисую, где какой ногой двигать, а то никак запомнить не могу… Он же только и делает, что орет!!! И главное, никакого подхода нет — он же к матери в «Мясо» не ходит!..» И я показываю, и Олег зарисовывает, довольно комично изображая Бориса Михайловича раздетым «по торсу», в огромных подтяжках и с бутылками в руках вместо лыжных палок, — и я катаюсь со смеху по полу…

На лыжи я той зимой почти не хожу, у меня «освобождение» после гриппа на целый месяц. Я иду к Шакурнову в гости. Алешу наконец-то выписали, он учится на дому, и учителя приходят к нему после уроков в школе, а у меня теперь самбо. А вот вместо сдвоенного урока физической культуры (и нашего в этом плане полного бескультурья) — в самый раз. У него дома пахнет лекарствами, и еще у Алеши легкий, едва проклюнувшийся пушок на лысой голове. «Ну вот так, — смущенно объясняет он, — химиотерапию делали. “Химию”. Это ничего, волосы новые отрастут… нога только уже нет…» И я не выношу это слово. Спрашивали потом: как же так, ты и в математике, и в физике, и вообще… Химия же тоже естественная наука, почему же… Потому. Я даже само это слово ненавижу…