— Скажите, товарищ тренер… Вы что же — их всех в таком виде на улицу выпускаете?!

И тут, оценив драматизм положения и, кажется, даже догадавшись, за какого конкретно выпущенного источается беспокойство, Дмитрий Владимирович корректно взял родительницу под руку и уверенно произнес второе из Бессмертного… но тоже, конечно, далеко не последнее:

— Женщина! Товарищ мамочка! Не извольте беспокоиться: у меня на бегу — еще ни один не простудился!!!

Джемете

В мае отец вдруг вспомнил свое славное спортивно-гребное прошлое — да и завербовался в наш черноморский лагерь «Юность» физруком.

Ну, собственно — одним из многочисленных. «Юность» — лагерь большой, даже огромный, и специалистов по физической культуре ему требуется почти десяток. Утренняя физзарядка под баян (у баяна, правда, не физрук, а музыкальный работник мужеского полу), проведение многочисленных состязаний, от футбола и пионербола до настольного тенниса и стоклеточных шашек, и, конечно, купание. Запуск пионерчиков в воду, а что еще гораздо важнее — выпуск их из воды обратно на сушу с непременным пересчитыванием поголовья. Сперва спокойное взмахивание флагом, затем, уже с нарастающим напряжением — свистение в свисток, и под конец — истеричный хриплый крик на все побережье, когда руководитель заплыва вдруг понимает, что уже прекрасно обходится без мегафона: «А ну на берег! Давно пора! Такой-то отряд — где результаты? Восемь, девять — где десятый?! Где десятый, мать вашу, такой-то отряд! Кто последний строится — на сегодня больше без купания… не нырять, я сказал! Кто нырнул?! Восемь, девять… а, вот, вроде есть…» Выдохнули. Свисток. Следующая смена…

Да, большой лагерь. Целых две дружины, «Морская» и «Звездная». Мы — «шестой морской» отряд и ужасно этим гордимся, считая «звездных» просто сборищем неудачников и маменькиных сынков. Допускаю, что они придерживаются схожей точности зрения в отношении нас — но заявляю решительно: это не так! Мы, в конце концов, — Морская!

И первенство лагеря тоже разыгрывается по сложной, почти как у настоящих, формуле. Сперва групповой турнир внутри дружины, а затем лучшие команды из каждой возрастной группы сходятся лицом к лицу в финале. Наша группа — средняя (уже средняя!), и в первом же матче мы превозмогаем пятый отряд, один–ноль! Мужественно отбиваясь всю игру и использовав свой шанс в контратаке — пятый все-таки немного, но постарше! Ну, не будем уточнять, кто внес основной вклад в сохранение ноля в графе «пропущенные»… тем более что этот «кто» почти тут же подвел команду, перекупавшись во время призового захода в воду и загремев в изолятор с подозрением на бронхит. А ведь встречи с седьмым и восьмым отрядами хоть и обещались быть полегче — но тоже ведь не «проходные»!

В обед следующего дня меня навестил отец, самолично доставив из столовой бульон, второе и кисель. Сел на кровать и мрачно поинтересовался:

— Ну и где ты умудрился простыть? В тридцать пять-то градусов в тени!

Что я мог ответить? Где-где… в районе носа, горла и далее вниз по воздуховодному тракту?

— Ладно, — смягчился родитель, обслуживавший нашу историческую встречу с пятым отрядом в качестве главного (и единственного — Прим. ред.) арбитра. — Вы когда с пятым играли — ты, конечно, здорово в первом тайме «плюху» вытащил!..

Ну еще бы не здорово! Распластавшись вдоль ленточки, вихрем воздев горячую южную пыль и зафиксировав намертво, к глубокому разочарованию уже мчавшихся на добивание соперников! А ты что думал — я в ворота встаю только потому, что в поле играть не умею?!

— Я-то думал, ты в воротах все время, потому что в поле играть не умеешь, — подтвердил предположение родитель. — Во дворе-то куда ни шло, там со здоровыми играете — но тут-то ровесники… А теперь вижу.

Я самодовольно зачавкал картофельным пюре.

— В общем, так, — сказал отец. — Врач сказала — никакого бронхита нет, слава богу. Но все равно дня три еще полежать придется. У вас когда следующая игра?

Я помрачнел. Следующая игра должна была быть уже завтра, и еще через день — заключительная. А тут — изолятор…

— Я расписание посмотрю еще раз. Но, по-моему, тоже завтра и еще через день. А потом же сразу надо финал проводить, в «Звездной» средняя группа вообще, кажется, уже закончила… Короче, я прикину, как-то сдвину вас, с кем-нибудь из старших поменять попробую местами. Но смотри, чтобы все делал, что врач скажет, — и горло полоскать, и если банки ставить…

Опять банки! За три дня от них, пожалуй, не пройдет на спине… А если с соперниками после Финала майками меняться? Да и перед бабами на пляже как-то неудобно. Но что поделать — спорт высших достижений требует аналогичных жертв!

— Я готов, — заверил я, — и полоскать, и банки. Только ты перенеси уж нам игры, постарайся!

— Да уж постараюсь…

Так спартаковец единственный раз в жизни задействовал пресловутый «административный ресурс» и применил около- и внефутбольные методы борьбы. Но что поделать — таковы были неумолимые обстоятельства времени и места!

— А, я чего приходил-то, самое-то главное забыл! — неожиданно обернулся отец уже в дверях. — Я же тебе «Футбол-хоккей» принес. На, держи: там для тебя кое-что интересное есть!

И отец протянул мне помятый, кем-то уже читанный еженедельник, специально раскрывая его на нужной странице, и я, еще не видя целиком изображения, уже вдруг понял, ЧТО именно я увижу…

Ринат Дасаев парирует пенальти — вот что!!! Фото со спины, по уникальности события — на всю страницу, а то и на полный разворот! В полете, вытянувшись в струнку, правда, не намертво, а отбивая — но, в общем, почти столь же эффектно, как я с пятым отрядом.

Да, кумир был велик. Он творил чудеса на ленточке, смело бросался в ноги и был бесподобен на выходах. По слухам, старший тренер Константин Иванович Бесков даже специально давал установку не мешать навесам с фланга — мол, все равно Ринат заберет, так даже лучше, быстрее начнем атаку. И он действительно забирал, и начинал, всегда «с руки», через полполя — и точнехонько в ноги своему… но вот чего Ринат Дасаев не делал никогда — так это не отбивал пенальти. Ну или, по крайней мере, на моих глазах. На моих — всегда бессильно валился строго в противоположный от мяча угол, несмотря на все мои заклинания и подсказки. И увидеть отраженный им одиннадцатиметровый я мечтал даже больше, чем гол после углового и дальний, метров с тридцати, пушечный удар в девятку, и вот…

Дрожащими от волнения руками я разгладил сморщенный газетный лист, прикидывая, как бы получше приладить живое свидетельство эпохального события над кроватью. Ну, вот же и пояснительный текст так и скачет перед глазами: «Двадцать три раза подходил к “точке” игрок “Черноморца” Плоскина, и все двадцать три раза удар его достигал цели! Но на двадцать четвертой попытке его беспримерная серия оборвалась, когда на пути мяча встал неповторимый вратарь “Спартака” и сборной СССР Р. Ф. Дасаев!» Ну, все точно! Пусть я не увидел вживую, только на фото, но — было! Было!!! Это — произошло!!!

Переполненный эмоциями, я даже не сразу рассмотрел собственно результат матча. Да и чего рассматривать, если уж Дасаев взял пенальти…

«Спартак» — «Черноморец» 0:1.

Потрясенный, я так и сел на скрипучую казенную кровать. Это что же это такое, товарищи, получается? Дома, у себя в «Лужниках», и даже с отбитым пенальти — и все равно уступили? В такой-то день?!

Это «Спартак», друзья. На самом деле мне давно уже пора было привыкнуть. И это — жизнь. А поскольку «Спартак» — это и есть жизнь, то все бывает. Даже такое.

…Финал пятому «звездному» отряду мы проиграли. Два–четыре, хотя счет в данном случае не отражает всей глубины нашего падения — первый мяч мы забили уже при 0:3 и тут же получили четвертую пробоину. Не повезло. Не везло весь матч: там чуть-чуть не достал, здесь немного не добежал на выходе, а потом отбил прямо на ногу нападающему, ну вот хоть бы полметра туда или сюда, и ничего бы, кажется, не было…