Думал. Мысли постоянно кружились роем ненасытных пчелок в голове, сводя с ума.

   Где сейчас она? В теплой ли постели? Защищена ли от ветра? Спит или не может заснуть, как и он?

   Почему из многотысячной толпы, из огромного количества детей, которые так же, как и она, стояли с протянутыми руками, он выбрал именно ее?! Почему он обратил внимание именно на нее?! Почему - она?!

   Что-то было в ней необычное. Своё, родное.

   То, как она смотрела на него?.. Почти волком, исподлобья, не доверяя, и всё же... с надеждой, с мольбой, затаившейся в глубоких, бездонных глазах цвета агата.

   Или то, как держалась?.. Не как девочка восьми лет, с наивным, чистым и непорочным взглядом на мир, а как ребенок, который раньше срока узнал одну из сторон взрослой жизни.

   Или то, как говорила?.. Не умоляла, но просила с гордо поднятой головой, вскинув подбородок.

   И смотрела только на него. Не на Андрея, который терзал ее нелепыми вопросами, а на Олега.

   Что она хотела ему сказать? Ведь что-то очень важное! Он точно знал. Что-то, что так и не сорвалось с ее губ, потому что она уже тогда была сильной девочкой, не способной на слабый поступок.

   В ее глазах, таких бездонных, глубоких, прекрасно-черных, блестели искорки, которые он не смог не заметить, просто не разобрал слов, завуалированных фраз. Обидно. Как обидно!

   А он даже не узнал ее имени... Как ее зовут? Надюша?.. Ирочка?.. Машенька?.. Лизанька?..

   Отругал себя, отворачиваясь к стене и стискивая одеяло, сильно зажмурившись.

   Какие бесполезные, безумные, совершенно бредовые мысли!

   Стараясь выбросить из головы ее образ с худенькими плечами, гордый подбородок и бездонные глаза, к утру он всё же провалился в короткий тяжелый сон без сновидений.

   Проснулся рано, конечно же, не выспался. Но решил вставать, чтобы больше не мучить себя.

   С утра у него была назначена конференция, постарался в этом, конечно же, Андрей.

   Нужно будет сказать ему еще месяц назад, чтобы он не назначал конференций без его согласия.

   А потом встреча с читателями, о которой вновь позаботился Андрей.

   Десятки незнакомых лиц, увлеченных его книгами, с десятками вопросов, на которые он уже отвечал не в первый раз. Очередь из желающих приобрести книгу с его подписью, фото на память. Опять улыбки, объятья, поцелуи в щеку. Вереница глупых, бесполезных дел, уже не приносивших ему ни удовольствия, ни успокоения, ни умиротворения.

   Ему опять было трудно дышать от бездействия, от "не своего", от тоски, разъедавшей его кислотой.

   И он опять вспоминал ее. Еще на конференции, когда в памяти всплыл вчерашний вопрос журналистки, а потом и весь оставшийся день, заключенный в кольцо мероприятий, перед глазами всплывал ее образ.

   Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, остудить голову и привести в порядок чувства, позвонил Антону.

   Сын рассказал что-то о том, как они с друзьями ходили в боулинг-клуб, а потом, смеясь, поведал, как учил знакомого играть в бильярд. Олег, конечно, посмеялся вместе с Антоном, но как-то через силу, поэтому молодой человек в конце разговор с беспокойством поинтересовался:

   - Пап, с тобой все в порядке?

   Олег нахмурился и тяжело вздохнул. Обманывать Антона не хотелось, но и не говорить же всей правды.

   - Да как тебе сказать, - проговорил он неуверенно, - устал я просто.

   - Твой Рокотов тебя доконает! - гневно воскликнул сын. - Ты можешь вернуться раньше?

   - Нет, - покачал он головой, - вряд ли. Сейчас никак не вырваться.

   Он услышал, как недовольно засопел в трубке сын, но виду, что заметил, не подал.

   - Вернусь дней через пять.

   - Ясно, - после непродолжительного молчания сухо пробубнил Антон. - Ладно, буду ждать. Что мне еще делать? - он горько хохотнул, и Олег почувствовал себя вновь виноватым.

   - Ты что-то хотел рассказать мне? - напомнил вдруг Олег, стараясь отвлечься.

   - Да это, - замялся парень, - не телефонный разговор, пап. Давай, ты приедешь, и мы поговорим, хорошо?

   Олег нахмурился, сердце забилось в груди.

   - Хм... нетелефонный разговор, говоришь? - пробормотал он. - Ну, хорошо. Потом, так потом.

   Попрощались они на том, что Антон выпытал у отца обещание, что тот вернется не позже четверга, и Олег более или менее довольный положил трубку на рычаг и откинулся на спинку кресла.

   Может быть, устал? Может, пора послать все к черту и отдохнуть по-человечески? Съездить за границу, или на море, Антона с собой взять.

   Олег закрыл глаза и тяжело вдохнул.

   Может, хватит уже обманывать себя и ходить вокруг да около?!

   Совершенно банальные, привычные дела, которые он делал почти всегда, сейчас казались пустыми и нелепыми, не удовлетворяли. Не приносили легкости, блаженства или банальной радости, которая когда-то распирала его грудь.

   Он вообще ничего не чувствовал, кроме всеобъемлющего чувства, что почти захлестнуло его с головой.

    Увидеть ее. Снова.

   Почему? Зачем? Ему, преуспевающему писателю, профессору, понадобилось искать встречи с девочкой, даже имени которой он не удосужился узнать?!

   Он не знал. Твердо знал лишь одно - он должен вновь увидеться с ней.

   Пойти на площадь и отыскать уже знакомую худенькую фигурку, завернутую, он был уверен, во все ту же фиолетовую курточку и обутую в те же старенькие сапожки.

   Дело здесь было не только в жалости, сострадании, участии или элементарном милосердии, на которое поскупился Андрей, дело было в том, что он не мог обойти ее стороной, пропустить, оставить одну. Не мог.

   Почему-то именно ее выделил из толпы и приметил. Почему-то именно ее.

   И ответа своим ощущениям и чувствам, которые ворвались в него огненным вихрем, он найти не мог.

   Наспех одевшись, ничего не сказав администратору и не предупредив Андрея, хотя он договаривался с ним встретиться на первом этаже в гостинице и обсудить детали встреч, он пулей выскочил из гостиницы.

   Ноги не слушались его, они несли его по направлению к площади, а руки отчего-то дрожали.

   Андрей, конечно, будет рвать и метать, когда он не появится, но ему было все равно.

   Не пошел на эту встречу, которая не принесла бы ему успокоения.

   Но зато пошел на площадь, чтобы увидеть ее.

   Сильный ветер раздувал полы его пальто и теребил темные, поседевшие на висках и у корней волосы, а он, оглядываясь по сторонам, лишь надеялся увидеть знакомую одинокую фигурку, стоящую на площади и просящую подаяния. Как и вчера, когда он видел ее.

   В груди трепетно билось сердце, яростно ударяясь о грудную клетку, в висках стучало, а он невидящим взором смотрел по сторонам, стараясь сквозь пелену, застилавшую глаза, разглядеть тонкий силуэт.

   Он знал, что она здесь. Чувствовал. Ощущал всей душой, которая вмиг всколыхнулась, встрепенулась, воспарила, ведомая этим непередаваемым чувством восторга от волнения и радости, когда понимаешь, что твой мир вновь наполнился светом.

   Она здесь... Здесь. Где-то здесь. Он точно знал!  Здесь...

   Вот она!.. Стоит, как и вчера, в центре площади с протянутыми руками. Всё в той же курточке, не спасающей ее от сильного ветра, в потрепанной шапочке, спадающей на глаза, в стареньких сапожках, без варежек, с оголенными ладонями, покрасневшими и оледеневшими от холода.

   Сердце бухнуло куда-то вниз, а потом забарабанило в горле.

   Он медленно подошел к ней, слушая, как кровь стучит в висках, оглушая, и приливает к щекам. Как громыхает пульс в запястьях и несется с бешеной скоростью по венам, разнося адреналин.

   Остановился около нее, в двух шагах.

   Удивленная его приближением, она подняла на него черные глазки.

   Она не подала виду, что узнала его, хотя Олег точно знал, что узнала. Она просто молчала.

   Не стремилась протянуть подрагивающие на холоде ручки вперед в надежде получить подачку. Не двинулась с места, чтобы отойти в сторону или сбежать. Не отвела взгляда, когда он заглянул ей в глаза.