Гордон удивился. Он едва знал щеголеватого корнета.

—             

Почему ты меня зовёшь?

—             

Ты ж шотландец! А шотландцы — народ надёжный и верный. Да и рейтары говорят, что ты парень храбрый. Нас всего трое. Мало­вато для дела.

«Одно дело — шарить по пустым хатам хлопов, — подумал Пат­рик. — Но обирать дворян?».

Ян заметил его колебания.

—             

Не сомневайся, дружище! Мы ж не трогаем тех, кто верно слу­жит королю Швеции. По лесам и болотам прячутся гнусные измен­ники, нарушившие присягу. И прямой долг честного ландскнехта, наказать их, — усмехнулся корнет. — Мы ведь не грабим мирных жителей, а просто забираем брошенное, ничейное имущество. Все так делают!

Патрик пошёл седлать коня. В этот раз на его долю досталась пара коней и добычи на двадцать талеров. В стране, охваченной вой­ной, нетрудно составить состояние.

У многих рядовых рейтар шли в обозе повозки с добром под при­смотром надёжных слуг. Правда, немало удальцов сложило при этом голову.

25 сентября шведская армия подошла к Кракову. Воевода Чар- нецкий жёг предместья, чтобы затруднить врагу штурм города.

Гордон легко сходился с людьми, особенно с земляками. На при­вале он познакомился с шотландцем, майором Майклом Боу, и тот при­гласил юношу к себе.

Боу только что прибыл в Польшу с рекомендательным письмом к Дугласу и был уверен, что тотчас получит блестящее назначение. Майор остановился на ночлег рядом с квартирой генерала Дугласа, рассчитывая с утра явиться к прославленному генералу

Вечером Майкл и Патрик засиделись за бочонком доброго шот­ландского виски, а утром проспали встречу. Дуглас уже уехал. Они ре­шили отправиться за генералом вдогонку, а, коли повезёт, то и поживиться по дороге.

Майор был из той породы людей, что всё знают и всех учат. Важно поглаживая толстое брюхо, он объяснял юноше, как следует в три недели закончить сию компанию. Гордон учтиво слушал, кивал, не спорил. Патрик крайне не любил таких резонёров, и решил при случае проучить самодовольного олуха.

Они долго ехали вдоль узкой, глубокой речки и никак не могли перебраться на ту сторону. Патрик заметил широкую доску для пеше­ходов, переброшенную на тот берег и, не задумываясь, направил по ней коня. Риск был велик, но Гордон проехал благополучно. В него словно чёрт вселился. Майор, не решившийся на такое безрассудство, яростно бранил Патрика с того берега, называя наглым мальчишкой. Когда они доехали до мельничной плотины, Боу, наконец, перебрался и снова поехал вместе с юношей.

Миновали линию двойных постов. Дальше уже шла ничья земля.

«Погоди! Увидишь нынче небо с овчинку», — подумал Патрик. Он заметил в поле рыжую лисицу — добрая примета! — и был уверен, что нынче с ним ничего худого не случится.

Невдалеке пылало предместье Кракова. Обсуждая неразумных поляков, выжигающих и разоряющих собственную страну, друзья по­ехали дальше. Майор думал, что они вот-вот догонят генерала Дугласа.

В предместье Гордон заметил двух солдат в синих мундирах:

— Поляки!

—             

Где двое, там и двадцать! Пора возвращаться, — встревоженно заметил майор.

—             

Чего нам бояться двоих? Вперёд!

Тут шотландцев обступила дюжина солдат с сержантом:

—             

Кто такие?

—

Мы иноземцы, служим в польской армии, — ответил Гордон спокойно. — Дайте напиться, парни! Жарко.

Сержант что-то заподозрил:

—             

В каком полку служишь? А ну слезай!

Гордон, боясь ошибиться, ответил уклончиво.

—

Вы шведы! — крикнул сержант и выдернул из седельной ко­буры пистолеты майора.

Патрик крикнул Боу по-английски:

—             

Не отдавай!

Но майор не думал сопротивляться. Он не знал ни слова по-поль­ски и, слыша дружеский разговор, считал, что это шведские часовые.

Тут сержант выхватил саблю и напал на майора. Рванувшись впе­рёд, тот прижал Гордона к стене. Чтобы избежать удара, Патрик на­гнулся, и конец сабли лишь раскроил ему кафтан и панталоны да нанёс легкую рану в бедро. Счастливо отделался.

Шотландцы оторвались, но путь назад был перекрыт, и им при­шлось скакать к городу. Солдаты бежали следом, но, как ни удиви­тельно, не стреляли.

Майор мчался впереди, пришпоривая коня. Вот и ворота города. А на стене множество вооруженных людей. Патрик во время заметил узкую улочку влево и крикнул об этом Боу. Свернули. Они скакали со­всем близко от стен, и просто чудо, что их не подстрелили. Солдаты отстали, и Гордон уже подумал: « Пронесло.».

Вокруг горели дома предместья. За поворотом улицу напрочь пе­регородил рухнувший дом. Его обломки ещё пылали. Шотландцы по­вернули налево, через кладбище. Выход был загорожен невысокой железной решёткой. Мешкать было нельзя. Гордон с трудом уговорил Боу накинуть на решётку свой плащ. После этого лошади легко пере­скочили через неё и почти не повредили плащ.

—             

Чёрт меня дернул связаться с этим отчаянным парнем! — при­читал майор. — Он готов в одиночку штурмовать город, а через реку запросто скачет по пешеходным мосткам. И мои пистолеты из-за тебя пропали.

Отъехав далеко от предместья, заспорили, куда теперь. Но тут Патрик заметил три десятка поляков, скакавших к ним во весь опор. Пришлось поторопиться.

Добравшись до дозорных, они подняли тревогу, а потом спрята­лись в обозе, дабы не объяснять, как их занесло на вражеские позиции. Их искали, но не нашли.

В конце сентября, сделав солидный запас пластыря и мазей, Гор­дон вернулся в роту. А через пару недель его рана совсем затянулась.

Тем временем Карл Густав пошел в Войнич. Там стояли квартиа- неры²⁰ — самая боеспособная часть польской армии. Но и они не вы­держали удара шведов. После сего поражения королю Польши пришлось бежать в Силезию. Карл Х, вернувшись к Кракову, приказал копать апроши (осадные рвы и насыпи) и готовить штурм. Чарнецкий провёл несколько удачных вылазок, но сие могло лишь несколько от­далить неизбежную сдачу города.

Окрестная шляхта и мужики всё чаще резали шведских фуражи­ров. Пришлось отправить против партизан генерала Дугласа с тремя сотнями рейтар. Участвовал в этом рейде и Гордон. В одной из стычек польская пуля пробила ему правую ногу, пониже подвязки, и убила коня. Патрик получил отличную вороную кобылу из трофейных, но нога распухла так, что пришлось разрезать сапог. В Казимеже, жидов­ском предместье Кракова, раненого определили на квартиру к порт­ному Исаку. Пришел доктор, перевязал рану, заметил:

—

Тебе повезло, парень. Кость не задета. Через пару недель ся­дешь в седло.

Патрик с любопытством присматривался к хозяевам. Из Англии евреев выслали полтора века назад, и в Шотландии юноша их не встре­чал. Говорили о них всякое, дескать, проклятый народ, враги Хри­стовы.

«Люди как люди, — решил Патрик. — Шумные, любопытные. Ко мне относятся прекрасно. Кормят, заботятся».

К нему часто приходили друзья. Чаще других — Хольштейн. Как- то зашёл Ян Рудачек с другим рейтаром, Вилли Мидлтоном. Вилли вы­ставил бутылку венгерского.

—             

Зря ты поступил в драгуны! — сказал он Патрику. — У вас в роте, кроме тебя, ни одного шотландца нет. А у нас — шестеро! И ротмистр великолепный, Джеймс Дункан. Он тебя знает. Переходи в рейтары. Драгуны — мужичьё. А у нас — порядки для дворянина. И на добычу вы­браться куда проще. Право, решай.

Гордон задумался. Служить в рейтарском полку куда легче и при­вольнее. Да и заработать офицерский чин рейтару значительно проще, чем драгуну. Спросил Хольштейна.

— Соглашайся, и не думай! — ответил друг. — Тебе нынче удача привалила. Кабы меня пригласили, бегом бы побежал.