– Гитлеровцы на нашем участке ввели в бой новые танки. Первая пробная партия. Потом, когда нам с Галей награды вручали, мы узнали, что в одном из танков находился и фашистский конструктор барон фон Шилленбург. Уверен был, что его земным броненосцам все нипочем. Но наши бронебойные снаряды разворотили крупповскую броню. Правда, и нам досталось. Как я уцелел, сам не знаю. Очнулся в госпитале. А в соседней палате наша Галя. Из горящего танка ее вытащили чуть живую. Вот с тех самых пор с ней и не разлучаемся.

Прошло несколько недель, и Валерий втянулся в хлопотливую будничную жизнь и службу офицера. Дел было много, и всюду он хотел поспеть. Напряженный ритм воинской жизни увлек и подчинил. Валерию порой даже казалось, что он никогда не уезжал и в боксерских соревнованиях не участвовал. Зато он часто вспоминал рассказ полковника о разгроме батальона тяжелых танков, особенно о гибели фон Шилленбурга. Эта фамилия не выходила у боксера из головы. У его соперника такая же фамилия… Не родственники же они?

Наступил март.

Солнце поднялось выше, и в полдень в таежных дебрях, окруживших гарнизон, явственно запахло весной. Еле уловимые приметы близкой весны блуждали и по округе. Все чаще стали появляться в сером свинцовом небе ослепительно голубые окна. Зимний снег приобрел весенние краски и оттенки. Приглядись в солнечный день: на открытой лужайке он то золотисто-розовый, то голубой, а в тени, под кедрачами и елями, густо-синий. И тихими лунными вечерами плывет над снегами нежный опаловый цвет. Идешь на лыжах – и снег вокруг звездами переливается.

Таежные чащи ожили. У волков и лисиц пора свадеб. Пернатые жители стали подавать голоса, робкие, тихие, как бы спросонья. Весна идет! А по утрам еще лютые морозы. Густой иней покрывает деревья так, что сразу не различишь, где березы, клены и осины. Солдаты отрабатывают операции. Лица раскраснелись, глаза блестят. Звучит одна команда за другой.

Рокотов придирчиво наблюдает за подчиненными. В руках зажат секундомер. Офицер прикидывает в уме, где, на каких операциях можно сэкономить секунду-другую. В современной войне время – важный фактор!

И солдаты снова и снова вместе с командиром повторяют приемы. Сколько однообразно-утомительных движений! Но за этими повторами – путь к дорогим секундам, секундам, отвоеванным упорством и выносливостью.

Рокотов поднимает руку, смотрит на часы: пора заканчивать.

Поодаль, среди пушистых молодых елок стоит, как изваяние, Красуля и смотрит, смотрит на солдат своими умными влажными глазами. Он терпеливо ждет перерыва, и тогда сам подходит, ожидая угощения. У Валерия в кармане кусочки сахара.

– Красуля, полакомься!

Лось потянется длинной мордой, осторожно возьмет мокрыми темными губами с ладони белый квадратик сахара и благодарно кивнет головой, на которой поднялись молодые лапообразные рога.

А вечером – тренировка. Небольшой спортивный зал с низким потолком, на котором, защищенные сетками, горят лампочки. Окна до половины занесены снегом.

В зале тесно. Пахнет потом и канифолью. В одном конце трудятся молодые солдаты, те, что отстают по физической подготовке. Они пыхтят на брусьях, прыгают через коня. В другом, подстелив гимнастические маты, тренируются борцы.

У боксеров свой угол. Тут висит самодельный брезентовый мешок, набитый песком и опилками, укреплен деревянный щит для пневматической груши. Желающих заниматься в боксерской секции много, особенно теперь, после возвращения Рокотова.

Валерий тренирует и сам тренируется. Палец давно зажил. Рокотов написал Миклашевскому, своему тренеру, о рассказе полковника, о Кульге, и доложил, что «работает по графику». График, индивидуальный план тренировок, имеется у каждого члена сборной команды страны. Валерий не теряет времени. Кто знает, может, Всесоюзный тренерский совет утвердит его кандидатуру, вызовет на сбор и пошлет на первенство Европы. Чемпионат континента состоится в мае. Надо быть в форме…

После отбоя, когда в казармах тушится свет, старший лейтенант склоняется над конспектами: надо подготовиться к завтрашнему дню, наметить цели занятий. На столе лежат журналы по военной технике, книги, которые надо прочесть, и недописанные письма.

Глава девятая

Рудольфа фон Шилленбурга встретили шумно и торжественно. Знаменитый боксер тридцатых годов Макс Шмеллинг, любимец фюрера, чемпион мира в тяжелом весе среди профессионалов, даже после победы над коричневым бомбардиром негром Джо Луисом не знал таких триумфальных почестей.

Едва самолет приземлился на аэродроме и подрулил к массивному зданию аэровокзала, как сводный духовой оркестр грянул боевой марш танкистов. Толпа репортеров различных газет и агентств готовилась к штурму чемпиона. Представители различных спортивных организаций со знаменами и эмблемами вышли, как на парад. Внушительный отряд полиции сдерживал огромную толпу почитателей боксера и просто любопытных.

– Не могу равнодушно слушать боевой марш танкистов, – тихо сказал Рудольф, когда они с тренером спускались по трапу. – Этот марш был любимой музыкой дядюшки.

– Я никогда его не видел, но много слышал об «отце танков».

– Дядюшка Вильгельм погиб геройской смертью на Восточном фронте…

– Великий был человек…

– Ариец! – произнес Рудольф.

Чемпиона приветствовали важный сановник, генерал бронетанковых войск бундесвера, белокурые немки, одетые в старинные прусские наряды, поднесли цветы.

Здесь же, на аэродроме, состоялась летучая пресс-конференция, и Рудольф торжественно заявил в конце:

– Из всех побед считаю самой важной победу над советским чемпионом!

Рудольфа и тренера усадили в роскошную автомашину, украшенную спортивными знаменами и цветами. Праздничный кортеж автомашин сопровождал почетный эскорт мотоциклистов.

В тот же день Рудольф тайно встретился с тучным казначеем неофашистской партии и вручил ему деньги и резиновый мешочек с драгоценностями.

– Родина не забудет ваших услуг, – сказал казначей, запирая массивный сейф. – Зиг хайль!

– Зиг хайль!

Через час фон Шилленбург выступал по телевидению, а потом был почетным гостем на торжественном обеде в ресторане «Золотые фазаны», который часто посещал Гитлер.

Владелец ресторана – тучный, лысый баварец с красным, лоснящимся от пота лицом – вынес на старинном деревянном подносе массивную серебряную кружку работы старых мастеров, до краев наполненную золотистым пивом. Не обращая внимания на американского полковника, владелец ресторана подошел к чемпиону.

– Господа! Из этой кружки пил сам Адольф Гитлер! Разрешите из этой кружки угостить нашего героя Рудольфа фон Шилленбурга нашим национальным напитком! Все до дна! Рыцарский тост.

– Все до дна! Все до дна! – подхватили сидящие за столом.

Рудольф взял кружку. Пиво он не любил, спиртные напитки употреблял весьма редко. Он строго соблюдал режим. Но тут не мог отказать. Сдул пену и поднес кружку ко рту…

– Все до дна!

На просторной эстраде заиграл джаз, и дюжина полуобнаженных девиц в высоких лакированных сапожках на тонких каблуках стали ритмично двигаться, исполняя танец древних саксонок.

К концу обеда к Шилленбургу подошел лакей и, почтительно склонившись, сообщил:

– Ваша машина, господин барон.

Рудольф встал, откланялся, поблагодарил за внимание и честь. Вслед за ним двинулся и Хельмут Грубер.

– Хельмут, ты со мной? – спросил Рудольф, когда вышли из зала.

– Хотелось бы к своей фрау…

– Хорошо. Передай фрау Шарлотте мой поклон.

– С удовольствием!

Шофер распахнул перед Рудольфом дверцу роскошного коричневого «мерседес-бенца».

– С победой, господин барон!

– Привет, Ганс, – Шилленбург уселся на заднее сиденье. – Как мой отец?

– Великолепен, господин барон. Он вчера прибыл из Бонна. С ним приехал сэр Пиллинг. Он теперь стал генералом.

С отцом у Рудольфа были дружеские отношения, хотя тот сначала не очень одобрял его спортивную карьеру, но потом смирился. «Популярность не помешает, – как-то сказал он сыну, но строго добавил: – Только не увлекайся, умей вовремя поставить точку». Рудольф сам понимал это и твердо решил, что после первенства Европы, где он не будет иметь себе равных, прибавит к своему титулу чемпиона континента почетное добавление «двукратный», повесит навсегда боевые перчатки в своем кабинете и примется помогать отцу управлять машиностроительной фирмой.