Туранов был на два года старше, учился на последнем курсе в Бауманском. Готовился стать инженером.

Две недели тренировочного сбора пролетели быстро. Свободного времени почти не было. Тренировки в боксерском зале сменялись легкоатлетическими соревнованиями, за игрой в баскетбол следовали состязания в плавательном бассейне, после туристского похода начиналась игра на футбольном поле или катание на шлюпках, где спортсмены, работая на веслах, основательно потели под солнцем. А когда боксеры, надев на головы защитные шлемы, а на руки большие тренировочные перчатки, выходили на ринг, чтобы провести учебный поединок, специалисты усаживались почти у самых канатов и вместе со старшим тренером сборной команды Виктором Ивановичем буквально фотографировали глазами каждое их движение. У тренеров нелегкая задача: основываясь на объективных научных данных и многолетнем субъективном опыте, отобрать в сборную самых лучших, которым и доверить право защищать честь Родины.

…Боксеры жили дружной веселой семьей. Противники, ярые соперники на ринге, они с нежностью няньки заботились друг о друге. Каждый старался помочь товарищу овладеть новым эффектным приемом защиты или смелым тактическим вариантом атаки. В бане они старательно массировали друг друга, добросовестно проминая каждую мышцу. А по вечерам помогали тем, кто учится. Олимпийский чемпион в среднем весе Василий Задонченко и Валерий Рокотов, хорошо умевший чертить, садились рядом с Турановым и разрабатывали дипломный проект. Заядлые танцоры Ричердас Рамулис и Виктор Бакаев учили друзей красивым па модных танцев.

– Не так сосредоточенно! Вы танцуете, а не боксируете! – поучали они. – Свободнее! За границей всякое бывает, даже на официальном приеме могут грохнуть что-нибудь такое. Надо быть ко всему готовыми, чтобы потом не хлопать глазами.

Наконец наступил день, когда объявляли состав команды. Боксеры расселись по гимнастическим скамейкам, притихли. Тренеры толпились около стола. Рокотов посмотрел на своего тренера, но Миклашевский отвел глаза. У Валерия полыхнуло внутри, жар бросился в лицо: «Меня не включили!» Но он уже взял себя в руки. Чем он лучше других? Ну, один раз выиграл медаль чемпиона страны. А тут есть более именитые боксеры полутяжелого веса – Алоис Позднявичус, чемпион Европы, и Алексей Кисельков, серебряный призер токийской Олимпиады. Валерий посмотрел на Алоиса. Тот нагнулся и старательно перешнуровывал боксерские ботинки. Взглянул на Алексея. Загорелое лицо москвича было сосредоточенным. «Жаль, что нельзя послать их обоих, – подумал Валерий. – Где же справедливость? Из какой-нибудь страны привезут серого новичка или приедут неполной командой, без полутяжа, а тут тренеры ломают головы, не зная, кому отдать предпочтение… Один лучше другого».

Виктор Иванович постучал ладонью по столу, хотя и так стояла тишина. Рослый, плотный, с сильными руками и могучей грудью, старший тренер чем-то напоминал волжских богатырей-грузчиков. Виктор Иванович хмурил седые кустистые брови и сверлил маленькими глазами притихших боксеров, словно собираясь проникнуть внутрь, прочесть сокровенное. Его уважали, любили и побаивались.

– Вот что, ребята, – начал он тихим голосом. – Если бы нам разрешили, мы смогли бы выставить и три, и четыре равноценных команды, но вы сами знаете, каждая страна имеет право выставить лишь по одному боксеру в каждом весе… Тут тренеры посоветовались, учли рекомендации научной бригады, рекомендации врача… И вот составили сборную. Хотим знать и ваше мнение… Чемпионат Европы – не туристская прогулка… Так что надо самых достойных и самых надежных.

Виктор Иванович не спеша, по весовым категориям, называл кандидатов в основной состав, который должен ехать в Берлин. То и дело раздавались возгласы:

– Правильно!

– Достоин!

Рокотов весь превратился в слух, где-то в глубине сознания таился робкий комочек надежды. Тренер назвал Алоиса Позднявичуса. Валерий качнулся и услышал свой собственный голос:

– Достоин!

– Оправдает! – вторил ему Алексей Кисельков.

Сразу стало легко и свободно. «Так должно и быть, – думал Валерий. – Так должно и быть». Хотя Рокотов не раз на тренировочных поединках с Алоисом невольно фиксировал, что обыгрывает знаменитого боксера. Немного, но обыгрывает. За счет быстроты, за счет координации движений, может быть, молодости…

В дверях показалось длинное лицо массовика.

– Простите, пожалуйста… Рокотов! Вам посылка пришла. Просят зайти, а то завтра наша почта отдыхает, выходной у нее.

Посылка, вернее, не посылка, а небольшая бандероль, пришла от матери. Валерий недоуменно рассматривал пакетик, обвязанный шпагатом и запечатанный сургучом. Он часто получал посылки из дому и когда учился, и теперь, во время службы. Посылки приходили объемистые и тяжелые. В фанерных ящиках, обшитых тканью, мать присылала куски домашнего сала с чесноком и перцем, нежного, как масло, домашнего изготовления колбасу, банки с медом и вареньем, теплые шерстяные носки. Она заботилась о единственном сыне, который служит «на краю земли, в Сибири». Но такой маленькой бандероли он не получал ни разу. Может, шутка чья-нибудь? Он посмотрел на печати, проверил адрес. Нет, все правильно. И почерк ее. Странно!

Валерий сунул бандероль в карман и зашагал в свой корпус. «Слетаю на пару дней домой, в Донецк, к матери, – думал Валерий, – а потом к себе в гарнизон».

Виликтон ходил по комнате, собирал чемодан.

– Думал, мы с тобой везучие, думал, вместе поедем в Берлин.

– Хорошо хоть тебя включили.

– А диплом? А чертежи? Понимаешь, я рад, я хочу ехать. Но декан меня съест… Живого съест!

В комнату бочком протиснулся тяжеловес Василий Тишканов, за ним «мухач» Беленький. Ни тот ни другой не попали в счастливую десятку.

– Что такое не везет и как с ним бороться, – глухо произнес Вася.

– Валера, доставай посылку, – сказал Аркадий. – Люблю пищу домашнего приготовления. Давай пожуем с горя и запьем водопроводной водичкой.

Рокотов вынул из кармана бандероль и положил на стол:

– Ничего особенного, ребята…

– Открывай!

Валерий разрезал шпагат, развернул плотную оберточную бумагу. Внутри был небольшой картонный коробок, обвязанный суровыми нитками. Открыл коробок. В нем лежали какие-то темные клубни, коричневые плоские луковицы и семена.

– М-да! – многозначительно произнес тяжеловес.

– Йе! – тихо присвистнул Виликтон.

– Ребята, ша! – Аркадий поднял палец. – Это – символы. В древности, когда еще не было букв и люди ходили неграмотными, они с помощью семян и кореньев составляли послания. Лихо? А теперь ближе к нашим дням: очаровательная шахтерочка втрескалась в Валерку и решила объясниться в любви таким древним…

– Хватит! – оборвал его Рокотов. – Это от матери.

Под семенами и клубнями лежал листок из ученической тетради, сложенный в несколько раз. Валерий развернул письмо. «Сынок, – писала мать, – дядя Афанасий на праздники Первого мая ездил с шахтерской делегацией в Берлин. Там он ходил на братское кладбище и видел могилку отца, она с правой стороны, сынок, посылаю тебе клубни и семена: садовый мак, гвоздика и фиалка, отец очень любил такие цветы, посади их на могилку, как зайдешь, она с правой руки…»

Валерий протянул письмо товарищам. Те молча прочли корявые строчки, выведенные химическим карандашом.

– Извини меня, – сказал Аркадий.

– Что такое не везет и как с ним бороться, – повторил тяжеловес, почесывая квадратный подбородок.

– Валера, ты… Я тебе друг? – спросил Виликтон, смотря прямо в глаза Рокотову.

– Конечно, друг.

– Тогда слушай. Мой отец был в Сибирской дивизии, – он говорил быстро, глотая концы слов, боясь, что его перебьют. – Начал воевать под Сталинградом… Дай мне цветы, я обещаю. Сам посажу… Думаешь, буряты не умеют посадить цветы?

Рокотов закрыл коробок, перевязал его суровой ниткой и протянул Туранову.

Боксеры, не попавшие в основную десятку, разъезжались по своим городам. Рокотову, после получения бандероли, расхотелось ехать в Донецк. Там проходу не дадут, начнутся расспросы-допросы: «Почему да отчего не взяли…» Он решил лететь в Москву, побыть там денек и из столицы отправиться в свой гарнизон.