Самолет на Москву отлетал в двенадцать двадцать. После завтрака Валерий простился с товарищами, пожелал им побед, попрощался с тренерами, врачом, научными работниками. Миклашевский проводил Рокотова до автобусной остановки.

– За тебя большинство тренеров, и Виктор Иванович тоже, – говорил Игорь Леонидович, шагая рядом. – Но сам должен понимать, этот чемпионат особенный. Во-первых, юбилей Победы, и, во-вторых, в Берлине… Проигрывать никак нельзя… А на международном ринге титулы и звания имеют все. Поэтому и решили поставить Алоиса. Чемпион Европы, звучит…

Аэропорт находился в Адлере. Валерий прибыл вовремя, зарегистрировал билет и, ожидая посадки, с чемоданчиком в руках прогуливался по просторному залу ожидания.

– Внимание! Рейс на Москву задерживается до пятнадцати часов. В Москве сильная гроза.

«Не везет, так везде не везет», – вздохнул Валерий. Он купил в книжном киоске газеты, свежий номер «Огонька» и уселся на свободное кресло. Ждать надо было часа три, а то и больше. Он знал по личному опыту, что если в Москве начинается дождь, то он может идти сутки.

– Внимание! – раздался голос диктора. – Совершил посадку самолет из Донецка.

Рокотов отложил журнал и стал наблюдать за прилетевшими. Может, знакомый встретится, земляк. Пассажиры шли торопливо, весело переговариваясь, вели за руки детей. «Счастливые, – подумал Рокотов. – Торопятся к солнцу, к морю». Вдруг в толпе прибывших он увидел знакомую фигуру. Не может быть? Валерий даже встал. Плечистый молодой человек в сером габардиновом макинтоше и кепке стоял спиной. Но широкий затылок с крупной родинкой был слишком хорошо знаком. Рядом с ним, держа его под руку, шла миловидная девушка, круглолицая, с черными глазами.

– Федя! – крикнул Рокотов так, что многие пассажиры обернулись в его сторону.

Федор вздрогнул от неожиданности, недовольно повел плечами – видимо, его давно не называли так на людях – и не повернулся.

– Федя! – Рокотов сам поспешил к нему. – Рано зазнаешься!

У Федора брови взметнулись кверху, лицо от удивления вытянулось.

– Валерка! Ты!

Они обнялись, хлопая друг друга ладонями по спине.

– Ты как тут очутился?

– Я на тренировочном сборе. А ты?

– Я… То есть мы с Настюшкой второй месяц медовый справляем. Профком выделил путевки в Гагры. А ты почему к нам на свадьбу не приехал?

– Не отпустили… Служба! Телеграмму получили?

– Телеграммой захотел отделаться! Ладно, мы еще с тобой потолкуем по-нашему, по-шахтерски. А сейчас познакомься с моей половиной, – он повернулся к жене и представил Рокотова: – Это тот самый знаменитый Валерка, друг детства.

– Старший лейтенант Валерий Рокотов! – Валерий вскинул руку к козырьку и лихо щелкнул каблуками. – Поздравляю и желаю счастливой супружеской жизни!

– Анастасия, – она улыбнулась и пожала руку. – Спасибо.

– Вот что, Валера, теперь ты от нас не отвертишься, – Холод брал инициативу в свои руки. – Сегодня мы устраиваемся в санатории, а завтра милости просим, ждем! Штрафной бокал тебя дожидается. Верно, Настюшка?

– Не могу, – ответил Рокотов. – Сегодня улетаю.

– Тогда мы начнем сейчас, как у нас говорят на шахте, не отходя от кассы. Командовать парадом буду я. Где тут ресторан?

Через несколько минут они сидели за столиком в ресторане «Аэрофлота», и Федор, тыча пальцем в меню, заказывал одно блюдо за другим. Усатый официант торопливо записывал. Валерий попытался возразить, но Холод его не слушал:

– Сегодня гуляют шахтеры. Не пищать! – и снова к официанту: – Первым делом на стол фрукты, цветы и шампанское!

Официант принес вазу с цветами, бутылку шампанского и апельсины.

– Внимание, внимание! – загудел репродуктор. – Пассажир Рокотов, вас срочно просят зайти к начальнику аэропорта! Пассажир Рокотов, вас срочно просят зайти к начальнику аэропорта!

– Даже выпить спокойно не дадут, – чертыхнулся Федор.

– Я сейчас вернусь, – Валерий встал.

Кабинет начальника находился в другом конце здания.

Пожилой загорелый мужчина в форме летчика гражданской авиации произнес осипшим голосом:

– Если вы Рокотов, возьмите трубку телефона. Вас давно ищут.

Валерий пожал плечами. Он знал, что его никто не ищет. И взял трубку.

– Слушаю!

– Алло! Кто это? Валерий! – донеслось из трубки, и Рокотов узнал голос Миклашевского.

– Я! Я, Игорь Леонидович!

– Наконец-то… Заставил старика поволноваться. Поздравляю тебя, ты едешь…

– Я, Игорь Леонидович, никуда не еду и не лечу, погода нелетная, – ответил Рокотов, ничего не понимая.

– Ты едешь! Понимаешь, в Берлин едешь! Скорее возвращайся в лагерь.

– Что? – у Валерия вспотела ладонь, он сильнее прижал к уху трубку. – Что вы сказали? Не понял…

– Едешь в Берлин… Алло! Ты слышишь? Позднявичус сейчас на тренировке повредил ногу… недели на две слег в больницу… Алло! Сдавай билет и возвращайся. Тренерский совет утвердил тебя… Виктор Иванович уже разговаривал с Москвой.

Глава одиннадцатая

Май. Берлин. 1965 год.

В столицу Германской Демократической Республики одна за другой прибывают спортивные делегации.

– Ребята, да это же «Юность»! – весело крикнул Виликтон, когда автобус подвез боксеров к отелю.

Светло-серое многоэтажное здание с большими квадратными окнами действительно чем-то напоминало московскую гостиницу «Юность».

– Значит, будем как дома, – сказал Виктор Иванович.

Он произнес эти слова с особой уверенностью, и боксеры поняли своего тренера. Он намекал не только на внешнее сходство. Два года тому назад, на чемпионате Европы, проходившем в Москве, все десять советских спортсменов добились права выступать в финальных боях и установили своеобразный рекорд – завоевали шесть золотых и четыре серебряные медали. Фактически в финале они выступили против сборной Европы и победили. В словах Виктора Ивановича звучала уверенность, что здесь, в Берлине, не только можно, но и нужно повторить прежний успех.

В отеле уже разместились спортсмены Польши, Венгрии, Англии, Франции. В коридорах и холлах разноязыкая речь, восклицания, дружеские похлопывания по плечам. Встречаются старые соперники и друзья, завязываются новые знакомства, звучат песни, кто-то играет на гитаре. Царит атмосфера подлинного спортивного товарищества. Кое-кому это не по душе, они ходят с надменными физиономиями, с мрачным видом.

Журналисты, едва успев взять интервью у русских мастеров, кинулись к подъезду встречать дебютантов чемпионата – боксеров Турции.

Советские спортсмены разместились на четвертом этаже. Рокотов вставил ключ в замок, открыл дверь, пропустил вперед Туранова и подошел к окну. Он смотрел на остроконечные готические крыши, на новые здания, на зеленые островки скверов и бульваров, а вдали, в сизой дымке не то вечернего тумана, не то дыма вставали скелеты многоэтажных домов с пустыми глазницами окон, без крыши и этажных перегородок, словно гигантские перевернутые ящики. Памятники войны…

Валерий всматривался в дома, в лабиринты улиц. Где-то здесь двадцать лет назад шел во главе батальона его отец. Боксер смотрел на кирпичную стену двухэтажного особняка со следами пуль на фасаде. Здесь дыбилась земля фонтанами взрывов, пули щербатили стены и асфальт тротуаров…

– Валерий, любуешься городом? Ничего, хороший, – Виликтон уже успел переодеться в синий тренировочный костюм с белыми буквами «СССР» на груди. – Только надо поторопиться. Папа сказал, сейчас пойдем в спортзал на разминку, там на весах сделаем прикидку, а потом в баню.

«Папа» – это старший тренер. Так Виктора Ивановича любовно называют боксеры. Его слово – закон! Он не любит, когда кто-либо опаздывает. Дисциплина для всех одна. Валерий стал спешно раскладывать вещи.

Раздался стук в дверь.

– Можно, – сказал Валерий, не поднимаясь, и добавил:

– Битте! Пожалуйста!

В комнату вошел Виктор Иванович, за ним высокий негр. В руках он держал увесистый сверток. Рокотов сразу узнал негра – это был чемпион Великобритании Джефферсон Мелл. Увидев Рокотова, негр заулыбался, обнажая сахарно-белые зубы.