- Огонь! - срывая горло, заорал Моррест. Из "беличьих колес" требюше выпрыгнули заряжающие, а канат, державший машину в заряженном состоянии, соскользнул с держателя. Противовес ухнул вниз, выбрасывая длинную балку со снарядом в праще. С неожиданной прытью стокилограммовая глыба прогрохотала по деревянному ложу, описала красивую дугу, и взмыла на пятидесятиметровую высоту, устремившись в сторону алкской переправы. Одновременно выстрелили и другие машины, со скрипом посылая глыбы в небо. Машины, конечно, стреляли тише, чем пушки родного Морресту мира. Но по-своему тоже впечатляли. А уж как впечатлились бы, поняв, что происходит, алки!

  Убитая Великой Ночью, неверными наместниками, а пуще того - ничтожными правителями, Империя посылала врагу прощальный подарок из могилы. Наследство предков, доставшиеся недостойным потомкам чудо-машины сейчас спасали этих самых потомков от быстрой и страшной расправы. Как в другом мире, в другой стране те, кто загибались в урановых рудниках, недоедали и недосыпали на заводах и в КБ, создавая Бомбу, а потом и ракеты к ней, отмазали расхлябанных потомков от участи иракцев. - За Сколен! За Императора! Ур-ра!!!

  Моррест приник к бойнице, впиваясь взглядом в алкский понтон. "Зря стрельбы не провели!" - с сожалением подумал он, приготовившись, что ядра лягут или недолетом, или перелетом, или вообще "в молоко". Первое из них и правда промазало: подняв фонтан воды и наверняка до смерти напугав рыб, оно кануло в реку метрах в пяти ниже по течению. Еще одно вздыбило прибрежную грязь чуть выше. Зато остальные легли так, что лучше и не придумаешь.

  Третья глыба ударила в край понтона, размазав о доски нескольких латников и накренив весь настил. Она играючи переломила опорное бревно, прошила настил, палубу, днище галеры, чуть ли не переломив ее пополам. С накренившегося, содрогнувшегося от берега до берега понтона в воду горохом посыпались латники. Некоторые успели зацепиться за обломки настила и фальшборта, но на них падали менее удачливые и все вместе кубарем летели в воду. Над водой разнеслись короткие, страшные крики раздавленных. Упавших в реку тянули на дно латы: доплыть до берега смогли немногие. Тем бы все и ограничилось, если бы не другие попадания.

  Прошло всего несколько томительно-долгих секунд, когда точно в середину настила ударила вторая глыба. И снова вставали дыбом, ломаясь, как щепки, толстенные бревна и доски, вверх тормашками разлетались и падали в реку наемные пехотинцы, брызгала кровь из раздавленных тел, тех, кому посчастливилось упасть в реку, тянули на дно латы и оружие, уносило быстрое течение. А с неба уже низвергался следующий подарок - на сей раз это была не простая глыба, а "улей" - заполненная булыжниками корзина. Грохнувшись посреди помоста ближе к сколенскому берегу, она не пробила настил, зато развалилась сама, и из нее рассерженными осами брызнули камни с кулак величиной. Ударяясь друг о друга, они разлетались во все стороны, дробились, и мелкие осколки подчас летели быстрее стрел. Честно говоря, Моррест был потрясен: он не ожидал, что "разрывной" снаряд безо всякого пороха сможет сотворить такое. И снова сыпались в воду оглушенные, искалеченные вперемешку с убитыми - некоторым камни разбили лица, превратив их в жуткие кровавые маски. Шлемы с забралами еще были редкостью и дорогущей игрушкой для королей да герцогов и графьев.

  Последняя метательная машина наводилась особенно тщательно: Моррест расщедрился и решил пустить в ход драгоценные, ибо невосполнимые, запасы зажигательных снарядов. Если крепость падет, все добро достанется алкам - так зачем их беречь? Ядро катили осторожно: если, не дай Справедливый, оно разобьется, заряжающих не спасет ничто. Сгорят заживо прямо тут, на плацу. Нервничал и главный инженер: он знал, насколько хрупка толстая глиняная оболочка, под которой ждала своего часа жидкая смерть. Состав адского зелья Моррест так и не смог выведать - скорее всего, инженер и сам не знал. И то верно - он все-таки не алхимик, знал только, что в состав начинки входило "земляное масло", то есть нефть, и толченый древесный уголь. Может быть, именно эту дрянь на Земле некогда называли "греческим огнем". Не напалм, конечно, но...

  - Ого-онь! - последний раз рявкнул Имсел, и огромная, похожая на корабельную мачту балка-рычаг взметнулась в небо. Свистнула, широко размахиваясь, праща, звякнули звенья цепей - и неповрежденное ядро взмыло в небо. Миг - и оно превратилось в стремительно удаляющуюся точку в ясном небе. Еще миг - и, пройдя верхнюю точку траектории, оно устремилось вниз, с каждым мгновением разгоняясь.

  На этот раз имперская машинерия дала недолет. Ядро плюхнулось метрах в двадцати выше по течению, раскололось об воду... И во все стороны прянули струи жидкого пламени. Адская смесь обладала двумя полезными свойствами: она вспыхивала, оказавшись на открытом воздухе и, вдобавок, могла гореть даже на воде. Сносимое вниз по течению, раздуваемое ветром пламя взметнулось над рекой, к небу повалил жирный черный дым. Первые струи жидкого огня уже достигли бортов галер, ставших основанием понтонов. Любовно просушенное, проконопаченное смолой и паклей дерево пришлось пламени по вкусу. Вверх по бортам побежали алые язычки.

  Алки, увидевшие разрыв и уже злорадствующие над промахом врага, слишком поздно поняли угрозу. Кто-то прыгал в воду, забыв, что и там беснуется пламя. Кто-то, давя раненых и искалеченных, полз по изуродованному настилу, спеша покинуть ставший ловушкой понтон. Нашлись и такие, кто до последнего пытался бороться - расцепить суда и уплыть из горящих вод прочь. Летели в пламенеющую воду обломки с изуродованных палуб, скрипели выдираемые из бревен гвозди и расщепляемые топорами доски. Но понтон сколотили на совесть, старательность обернулась против плотников: они не успевали уничтожить свое творение. Они задохнулись в дыму и сгорели живьем первыми, но они хоть попытались бороться. У остальных был выбор из двух зол: потонуть в воде или гореть в пламени.

  Как зачарованный, Моррест смотрел на гибель понтона. Там, в огненном аду, оказалось никак не меньше ста человек - не считая убитых первыми ядрами. Сейчас он сам жалел, что пустил в ход этот ужас. Но они сами виноваты - не сунулись бы на сколенский берег, остались бы живы. Будем надеяться, теперь Амори призадумается, а стоит ли овчинка выделки? Впрочем, вряд ли. Моррест знал короля достаточно, чтобы понимать: не отступится.

  - Сир комендант! - а коротышка-инженер, похоже, совсем не переживает: наоборот, гордится, что его любимые машины оказались такими эффективными. - Разрешите доложить. Требюше гарнизона крепости Лакхни по вашему приказу произвели по противнику залп шестью снарядами. Отмечено три попадания; четвертый снаряд нанес противнику косвенный ущерб. Вражеский понтонный мост уничтожен, предположительно более ста солдат противника погибло. Разрешите идти?

  - Идите... Стойте! Эти, как их... Требюше... Они способны маневрировать огнем по горизонтали? - поинтересовался Моррест. Примерно сотня алков остались на высоте на сколенском берегу Веттина. Если их немедленно не рассеять, уничтожить плацдарм будет непросто.

  - Вообще-то нет, - разочаровал его Имсел. - Но я могу немного изменить крепление пращи так, чтобы ядра пошли чуть вправо. За точность огня не ручаюсь - бить придется всеми шестью требюше сразу. Тогда, надеюсь, хоть один ляжет как надо.

  - Действуй. Во втором залпе три зажигательных и три "улья".

  - Есть три зажигательных и три "улья"! - отрапортовал инженер и, перегнувшись через парапет, заорал подчиненным: - Три зажигательных и три "улья"! Ору-удия заря-жай!

  Понеслись, взбивая пыль сапогами, к складу подносчики, выкатывая из арсенала новые снаряды. В "беличьи колеса" бросились заряжающие, а сам инженер, по деревянной стремянке взобравшись наверх, принялся "колдовать" над креплениями пращей. "Не оскудела земля Сколенская технарями!" - с гордостью подумал Моррест, и тут же вспомнил, что таких инженеров на всю Империю не наберется и десятка. Да и тех Амори наверняка найдет способ перекупить.