- Как же не помнить, - вздохнул Моррест. Все-таки не вытравить из памяти ее знойные ласки, пусть и знаешь, что все было фальшивым, как... как фальшивый "арангур". - Я помню все, что у нас было.

  - Так вот, нашу дочь я назвала Эвинной.

  Моррест вскинул голову, его глаза впились в зеленоватые глаза бывшей служанки. Там не было привычного озорства, радости от встречи после долгой разлуки. Только несвойственная совсем еще юной женщине, озорной покорительнице мужских сердец, боль и усталость.

  - Когда она родилась, я была в "заведении". Ее у меня отняли и продали куда-то далеко - и хорошо, если не жрецам Барка Воителя. Я слышала, они приносят в жертву младенцев. Если когда-нибудь выслужшься и станешь важной шишкой - попробуй ее разыскать. Это ведь и твоя дочь.

  Она жалко, вымученно улыбнулась. Моррест и сам не заметил, как ее голова оказалась у него на плече, руки нерасторжимо сплелись, а губы встретились в долгом поцелуе. "Прости меня, Эвинна!!!" Сейчас она не была обмащицей, предательницей, торгующей своим телом направо и налево. Она была просто бессильной, страдающей женщиной.

  Глава 17. Меж акулой и медведем

  Тольфар остался позади.

  Распутица, наконец, закончилась, и бесконечной вереницей на юг потянулись полки, за ними обоз. Еще прошлым летом войско было не окинуть взглядом, но теперь оно было вдвое больше. Десять с половиной тысяч человек. По старому счету - два с лишним легиона. И почти четыреста рыцарей, которые стоят не меньше полу-легиона.

  И само войско, всю зиму учившееся сражаться в строю и россыпью, было уже не то. Кузнецы наковали вдосталь оружия, в ход пошло то, что нашлось на складах легионов Старого Сколена, трофеи первой кампании, какие можно было починить - и теперь у Эвинны была не толпа, а именно войско. Тород, Арднар и Элевсин совершили чудо: в чистом поле повстанческая армия могла бы теперь драться на равных с наемниками Амори. Разве что если алкский король соберет двадцать тысяч человек при паре тысяч рыцарей - но такую орду не навербовать даже ему. Встречи в чистом поле можно больше не бояться. Главное, не успели бы алки ворваться в столицу и заставить Императора пойти на мировую.

  Эвинна вытерла пот, сплюнула набившуюся в рот пыль. Моррест наверняка вступил в бой, защищая приграничную крепость Лакхни от алкской орды. С той поры, как впервые бросился в сумасшедшую авантюру и вышел победителем, Эвинна перестала за него тревожиться... То есть, как бы сказать, не перестала, но теперь она знала: Моррест способен сам о себе позаботиться. А значит, нечего и переживать: он вернется, только не допускай и тени сомнений - и жди.

  Того, кого любят и ждут, верят сколенцы, труднее убить в бою.

  Но одного ожидания Эвинне было мало. Лишь опасение испортить все не давало перейти проклятую границу и обрушиться на Амори с фланга. Но если Император не даст согласия уже сегодня...

  Последние дни вести из Нижнего Сколена приходили одна хуже другой. Первые вести о нападении на Лакхни подтвердились. Нет, крепость не сдалась, но каким-то образом алки сумели вышибить ворота и прорваться внутрь. Половодьем разливаясь по Империи, армия Амори хлынула вглубь страны. Замок был сбит, и в имперский амбар ввалилась орда мародеров. С каждым днем приближался роковой момент, когда... А они стояли, как идиоты, на границе и точили лясы с командиром пограничного поста.

  Эвинну передернуло. Она присутствовала всего на паре переговоров, десятитысячное войско не оставляло много свободного времени. Но наглость и цинизм местных успела оценить. Вот и теперь Элевсин надрывал глотку, пытаясь доказать, что нужно пропустить войско к столице, пока туда не ворвались алки. И в ответ все так же холодно и презрительно цедили:

  - Император не будет говорить с мятежницей, преступившей законы Богов и людей. Император придерживается благоразумного союза с королем алков, признанным Императорами. От его имени я требую: убирайтесь назад в Верхний Сколен, и ждите справедливого возмездия за ваши злодейства.

  - Да в чем эти злодейства? - подъезжая к пограничной реке Натраф, крикнула Эвинна. - Разве мы разорили Макебалы, не пощадив даже храмов? Или мы убивали пленных в Ратане?

  - Насчет Ратана мы ничего не знаем, - с наглой ленцой в голосе крикнул воин Империи. - Но в Макебалах, как сообщил алкский посол, поклявшись словом дворянина, убийцы - вы. Мы скорее поверим аристократу, любимцу Богов, чем беглой рабыне, залившей Верхний Сколен кровью. Убирайтесь, прислужники бесстыжей блудницы!

  Эвинна нахмурилась, еще с прошлой осени ей не давал покоя вопрос: откуда алки узнали о ее прошлом? Могли поведать кетадринские наемники, но в наемники северяне шли от большой нужды, когда на родине было некуда податься. Много ли среди них представителей того рода, хотя бы того же племени? Да и вообще наемники - народ неразговорчивый. Почти у каждого на родине полно кровников, не стоит давать мстителям лишнюю зацепку.

  Телгран? Телгран мог, но... Но он все для себя решил еще тогда, когда Эвинну захватили люди наместника. То же самое с Тородом. С начала восстания у Эвинны не было более надежных помощников. И выходило, что только один человек, посвященный в тайны прошлого Эвинны, мог сделать их всеобщим достоянием.

  Эльфер.

  Мелкая, низкая месть человека, который некогда заменил отца. Месть учителя ученице, отказавшейся стать марионеткой.

  А сам Эльфер исчез: со времен Гверифа о нем нет никаких вестей. Как сквозь землю провалилось и остальное храмовое начальство - но, похоже, эти люди не просто спасали свои шкуры от возможной мести. В уходе некоторых бывших рыцарей из Верхнего Сколена, в том, что запад самой крупной земли бывшей Империи так и не признал Эвинну - виднелась рука прожженных, но предельно осторожных интриганов. Ни Эвинне, ни Морресту, ни даже хитрому Тороду не удалось поймать неведомых вредителей на горячем. Ни разу.

  Может, и несговорчивость нижних сколенцев имеет те же корни?

  - Макебалы вырезали алки! - крикнула Эвинна. - Мы сами это видели, когда взяли город!

  - Почему я должен верить безродной девчонке и не верить рыцарю? - спросили с той стороны. - Убирайтесь, или двести моих храбрецов разгонят все ваши орды!

  - Это еще кто кого разгонит! - багровея от гнева, крикнул Элевсин. - Нам может надоесть пререкаться! Мы втопчем вас в грязь: на одного вашего - двадцать наших!

  - Мне точно надоело, - решила поддержать подчиненного Эвинна. - Алки уже идут на вашу столицу, а вы тут кочевряжитесь! А в рабстве у алков, уверяю вас, хреново... У вас есть время поразмыслить до вечера...

  - А потом?

  - Увидите, - произнесла Эвинна.

  - И правда, увидим... Как Боги покарают проклятую мятежницу и убийцу...

  ...Стрела свистнула в тот момент, когда Эвинна уже готова была поворотить коня назад. Метили явно в нее, вобавок расстояние было плевое, не больше пятидесяти шагов. Она успела заметить, почти успела пригнуться к самой конской гриве, пропуская свистящую смерть над собой. Но "почти" - не "успела". Со свистом распарывая весенний воздух, стрела хищно вращала наконечником, и неотвратимо настигала, настигала Эвинну.

  Проворнее всех оказался Элевсин. Оттолкнувшись ногами от стремян, он качнулся в бок, теряя равновесие, заваливаясь вправо - но на краткий миг успевая заслонить собой Эвинну.

  В этот-то исчезающе короткий миг стрела и ударила его в левую сторону груди. Она пронзила бездоспешное - не в бой ведь ехали, а на переговоры - тело насквозь, оттопырив на спине рубаху. Эвинна еще успела подхватить верного сподвижника, к женским рукам присоединились другие, покрепче. А вслед за первой стрелой из рощицы за рекой летели новые, разя беззащитные тела. Без доспехов, без щитов - потому что никогда прежде, со времен Харвана, Империя не унижалась до убийства послов - воины Эвинны гибли быстро и жутко.