«Пожалуйста, помогите. В Рино», — быстро написала она на зеркале и повернулась к двери.

— Думаю, вполне приемлемо. Особенно первая часть, — заявила она, глядя на него с напускной суровостью.

Казалось, он остался доволен.

— Да, мэм, — пробасил Эм Джи, пропуская ее в комнату.

Кэтлин снова влезла в свой жакет.

— Было бы неплохо еще раз принять душ.

— Вы и так хорошо пахнете, — успокоил ее Эм Джи.

Она высокомерно кивнула.

— Если сравнить с тем, как благоухали вы, то конечно. Но я не собираюсь провести еще пять часов в этом костюме.

Тобин придерживал перед ней входную дверь, словно был ее кавалером.

— Если хотите, можете воспользоваться моей старой одеждой.

Кэтлин не оценила его юмор.

— Вы слишком щедры. Эм Джи кивнул.

— Да, мэм. — И захлопнул дверь.

На этот раз он приковал к дверце ее правую руку. Так было намного удобнее. Они выехали на Восьмидесятое шоссе и устремились на запад. Девушка могла бы даже поспать, если бы захотела. Но эта мысль умерла не родившись, когда Кэтлин увидела, что Эм Джи трет лицо руками, пытаясь собраться с мыслями. А когда он приступил к рассказу, о сне не могло быть и речи.

Они остановились у придорожного китайского ресторанчика, открытого круглые сутки. Эм Джи заказал несколько блюд и велел положить их в коробки, после чего снова тронулись в путь. Аромат чеснока и сычуаньского соуса заполнил кабину, и у них потекли слюнки. Кэтлин старалась управиться с едой, как могла, но, когда каштаны в третий раз упали ей на колени, Тобин махнул рукой и свернул в сторону.

Машина остановилась под большим деревом неизвестной породы. Сквозь его ветви пробивался слабый свет луны, с шоссе доносилось негромкое шуршание шин. Именно здесь адвокату Кэтлин Эрроу довелось услышать ответы на вопросы, которые она безуспешно задавала прошлым вечером своему подзащитному.

— Во всей этой истории есть что-то мерзкое, — начал Эм Джи, глядя в темноту за окном. Голос Тобина был странно безжизненным, славно случившееся лишило его сил. — Я шесть месяцев следил за связями Руиса, внедрившись в его лос-анджелесскую организацию. Я знал, кто хранит его казну, кто отвечает за сбыт наркотиков в городе. Черт побери, я знал даже, что он больше переживает из-за украденной у него обезьяны, чем из-за похищенного вместе с ней кокаина. Руис действительно был помешан на обезьянах, которых ему поставили контрабандисты. Как-то я заметил, что потеря поставщиков наркотиков — а мы их взяли тогда немало — ему что слону дробинка. И мне пришло в голову, что он имеет долю в другом деле, куда более крупном. Его основной маршрут — из Мексики в Лос-Анджелес и далее — был нами наглухо перекрыт. Тогда я попробовал поискать в другом направлении и вместе с другом из ФБР стал рыться в архивах. Мы принялись искать фирму, которая занималась бы отмыванием денег. Наконец Пит откопал одну, название которой я уже слышал от кое-кого из моих подопечных. «Патерсон Консолидэйтед». Вот после этого все и закрутилось…

Он сделал перерыв и занялся едой. Кэтлин не могла дождаться продолжения. Рассказ настолько захватил ее, что она забыла о лежавшей у нее на коленях коробке со съестным. За его словами крылось что-то жуткое. Недаром он отводил глаза и не смотрел ей в лицо. Ему было не до шуток. Эта история кончилась смертью его товарища. Кэтлин затаила дыхание при мысли о том, какую боль причиняла ему своими расспросами.

Она не хотела, не собиралась принимать его дела близко к сердцу. И все же переживала за него, сама не зная почему.

Эм Джи все еще не смотрел на нее. Он продолжил рассказ, по-прежнему глядя в небо. Так ему, видимо, было легче.

— Патерсон привел меня в Сан-Франциско. Но как только я вышел на связь и сообщил, что мне стало известно, меня тотчас же отстранили от дела. Дела, которому я… мы с Питером отдали восемнадцать месяцев. Стоило мне приехать в ваш город, как начали твориться забавные вещи: пропадали дела, исчезали люди… На начальство явно начали давить сверху. Казалось, Патерсон был объявлен неприкасаемым.

— А вы не верили в его неприкасаемость. Он позволил себе чуть улыбнуться, но все еще избегал смотреть ей в глаза.

— Я разозлился на то, что мне не дают работать.

— И тогда вы взялись за самостоятельное расследование.

Он пожал плечами.

— Патерсон — это не просто человек, это строительная фирма в Сан-Франциско, в основном занимающаяся возведением зданий вроде приюта для бездомных.

— Как тот, что стоит за Центром здравоохранения?

— Именно так. Он вполне официально получил на них контракт. Однако вот что меня насторожило. Эти приюты не стоили и десятой доли тех денег, которые были отпущены на их строительство. И руководили ими люди, которым было наплевать на сирых и убогих. Кроме того, вокруг этих приютов… в прямом смысле суетилось слишком много народу, к заднему крыльцу постоянно подкатывали какие-то машины. Особенно этим отличалось заведение у Гражданского центра. Кэтлин выпрямилась.

— Машины? — повторила она. — С наркотиками?

Эм Джи вернулся к еде.

— Они подъезжали открыто, как к какому-то аптечному складу. Как к оптовой базе, торгующей лекарствами.

— Почему вы ничего не предпринимали?

— Предпринимал. Я переоделся бродягой. Собирал информацию. Пытался найти следы в архивах.

— Что-нибудь удалось обнаружить?

Прежде чем он ответил, прошла целая минута. Кэтлин отвернулась и посмотрела на шоссе, по которому взад и вперед двигались дрожащие огоньки. Ветер шелестел в листве. Однако внутри машины воцарилось зловещее молчание.

— Удалось. Я обнаружил настоящую золотую жилу — проститутку по имени Лулу Лазар. У нее была привычка оставлять… на память о своих постоянных клиентах довольно забавные вещи и хранить их в своем гнездышке. Я сумел убедить ее поделиться со мной некоторыми из ее сокровищ.

— Значит, Патерсон руководит складами в приютах, и никто об этом не знает?

На сей раз Эм Джи рассмеялся, но отнюдь не весело.

— Патерсон руководит всей системой сбыта наркотиков на Тихоокеанском побережье, и об этом знает масса народа.

Кэтлин задумалась. От только что услышанного становилось тошно на душе.

— И сколько же их?

Эм Джи потыкал пластмассовой вилкой в свинину по-сычуаньски.

— Интересный вопрос, правда? Лулу назвала мне несколько имен. Если она не соврала, то у меня лежат кассеты с информацией, которой нет цены. Там сведения о способах транспортировки, о воротилах этого бизнеса как явных, так и тайных. Похоже, у них есть даже своя контрразведка, потому что стоило мне «высунуть голову из воды», как ее тотчас же пытались оторвать. Как в прямом, так и в переносном смысле.

— Есть кто-нибудь, кому вы можете доверять?

Он опять склонился над картонной тарелочкой.

— Вы.

Кэтлин не знала, что делать. Но это признание подействовало на нее, как бальзам на раны, вызвав в душе какое-то трепетное и теплое чувство. Она понимала, чего ему стоило произнести это.

Девушка сделала вид, что вся поглощена едой, обдумывая, как же поступить с тем, что он ей рассказал. Ужасно хотелось улыбнуться, но она побоялась, что Эм Джи сочтет ее набитой дурой.

— Что вы собираетесь делать?

— Вытащить Лулу из убежища, в котором я ее спрятал. Сравнить ее информацию с той, которую я накопил за последние пять лет, и передать эти сведения тем, кому они пригодятся.

— Вы позволите помочь вам? — спросила Кэтлин, так и не набравшись храбрости посмотреть ему в глаза.

Эти слова заставили его рассмеяться.

— Да вы уже давно только этим и занимаетесь!

Тут девушка подняла голову и отвела в сторону прядь волос, упавшую ей на лицо.

— Нет, я серьезно. Если мы действительно хотим что-то изменить, надо действовать. Я знаю людей, которые могли бы по-настоящему помочь вам.

На этот раз Эм Джи поглядел ей в глаза. Взгляд его был пристальным и изучающим. Но Кэтлин выдержала его, не дрогнув.

— Как вы стали общественным защитником?