-Ну, и зачем тебе еще я?

-Ты?! Вот, черт! Ну, Габарай же мне не сможет родить!

Она усмехнулась.

-Да уж. Я не про это говорю, Алан. Зачем тебе вообще это все?

-Затем… - Алан посмотрел в пол – что меня все достало. Мне все настохренело, - он поднял глаза – Тебе ведь тоже?

-И что?

-Да что ты тупишь – «И что? И что?» Пойми, все может быть по-другому. Ребенок – это новая жизнь. Это еще один шанс. Пускай мы с тобой конченые, но он же не обязательно будет мразью!...

-Да, это ты сильно придумал, - Карина несколько секунд разглядывала его, и вдруг, разразилась звонким и оскорбительно-искренним смехом. Он остолбенел. Она раскачивалась из стороны в сторону и прижимала руки к груди.

-Ой, мамочки! «Новая жизнь»! Наркота тебя загонит, Кокой! Такого я еще не слышала никогда.

Его глаза налились кровью. Она почувствовала, что он на грани того, чтобы растерзать ее на куски, но почему-то не могла остановиться.

Алан вскочил и бросился прочь из кухни. Она замолчала, только когда ударила входная дверь. Замолчала и задумалась.

   25.

Тимур собирался на тренировку. Самый эффективный способ поднять себе настроение – это разбить морду какому-нибудь быку.

Слушание назначили на послезавтра, но в общем-то чувствовал он себя неплохо. Еще никогда в жизни никаким неприятностям не удавалось выбить его из колеи, и он знал, что никогда не удастся!

Тимур закинул в большую спортивную сумку «UMBRO»  боксерские перчатки, черную борцовскую майку, тренировочные спортивки, пару мотков эластичного бинта, и, застегивая молнию, услышал грохот бешено несущихся ног на лестнице. Через секунду дверь настежь распахнулась, ударившись о стену, и в комнату вломилась его сестра с лиловым от злости лицом и сжатыми кулаками. Взлохмаченные пряди  волос выбились из хвостика, глаза горели, Алина шумно дышала, раздувая точеные ноздри.

-Заяц, ты чего? – Тимур удивленно посмотрел на сестру.

-Мразь хохлятская! Низкосрачка!

Алина двинула кулаком по стене и пнула стул, так, что он отлетел в другой конец комнаты. Взрывная как порох - вся в отца!

-Прекрати. Расскажи по человечески, что случилось?

-Что случилось?!!! – визгливо брызнула она, и по телу ее прошла комичная конвульсия.– Знаешь Свету Кравченко из моего класса? Чтоб ей провалиться! Борщевское отродье!

-Не надо так говорить, Аля. «Борщевка», «хохлушка»… Чтоб я от тебя больше такого не слышал!

-Да пошла она в жопу, уродина!

-Алина! – сердито прикрикнул брат, насупившись.

-Знаешь, что она мне сказала? – Алина выпучила на него глаза – Она сказала, что ты… Нет, это надо же было!

-Что я?

-Что ты… ты… Подкатила ко мне… Дура несчастная! Кретинка! Подкатила на перемене на своих кривых ногах и протявкала какую-то туфту… «Твой брат», - говорит – «бандит, насильник и убийца»! Ты представляешь?

Глаза его сузились.

-Что? – с трудом переспросил он.

-Ты – насильник и убийца! Круто, да? – она нервно расхохоталась  и ткнула в него пальцем – Ты – насильник и убийца!

От этого жеста его будто слегка торкнуло разрядом. Тимур с трудом преодолел внезапную тяжесть в ногах. Что ни говори, это был удар ниже пояса – услышать подобное от НЕЕ! Алина продолжала бушевать, не заметив его вытянувшегося лица.

-Свинья! А я-то, идиотка, всегда ее жалела, что у нее отца нет! И когда пацаны ее подкалывали, я всегда на них наезжала, и когда девчонки смеялись, что она одета кое-как. Вечно я ее защищала, а она, стерва, вот значит как! Сволочь брехливая! Натрепалась, что тебя судить скоро будут и еще какую-то чушь. Теперь ясно. Она мне просто всегда завидовала, чмошница! Завидовала, что у меня тряпки круче, завидовала, что у меня ноги длиннее, завидовала, что я учусь лучше, и что никогда на дискотеках, в отличие от нее, стены не подпираю. И главное – завидовала, и, в общем-то, правильно, что у меня такой брат, какого никогда ни у кого на свете не было и не будет!!!

Она с ненавистью швырнула свой рюкзачок ему на кровать.

-Клянусь, Тимур, я бы ей за такое глаза выцарапала! Я бы ей ее брехливый рот порвала. Мне наша физичка не дала, вцепилась, овца, мне в руки, испугалась, наверно, что я ее там урою.

-Надо свои эмоции сдерживать, Алина. Еще ни хватало, чтобы ты драки устраивала.

Она круто повернулась к нему.

-Ничего. Зато будет теперь думать, прежде, чем языком своим чесать. Ведь, правда?

Ответа не последовало. Она уставилась на брата во все глаза. Что-то странное было в его лице. Сгустилась мучительная пауза. Злость медленно сползала с ее лица, обнажая лупоглазый детский испуг.

-Тимур… - взволнованно произнесла она – А… Чего ты молчишь?

Он поднял на нее унылый взгляд. На губах мелькнула печальная усмешка. Алина подалась назад и прислонилась спиной к стене, словно боясь не устоять на ногах.

-Это ведь… все неправда, да?

Взгляд ее был пристальным, буравящим, и таким чертовски-знакомым! Этого взгляда не выдерживал никто. С детского лица на него смотрело зеркальное отображение его собственных глаз, и впервые в жизни ему вдруг стало не по себе.

-Алин, давай поговорим, - он вздохнул, взял ее за руки, привлек к себе и усадил рядом на кровать. Глаза ее были расширены до невероятных размеров.

- Мы всегда с тобой были друзьями, правда? И я знаю, что могу тебе доверять, - он вытащил из заднего кармана джинсов бумажку, развернул и протянул ей – Ты знаешь, что это?

-Нет…

-Это – повестка явиться в суд по делу об изнасиловании.

-Господи Боже!!! Нет! – она в ужасе отпрянула от него и закрыла лицо руками – Нет, нет, не говори мне! Не показывай! Я не верю в это. Я никогда не поверю! Я, скорее, во что угодно поверю, только не в это!

Алина трещала и захлебывалась, как автоматная очередь, не давая ему говорить.

-Послушай…

-Нет! Нет! Это неправда, - она вцепилась руками в его майку – Разве ты бы мог…

-Господи! Ну, чего ты хочешь от меня?

-Это неправда! Скажи, что это неправда!

Тимур рассмеялся и обнял ее за плечи.