Тяжелое чувство вины охватило Эйдена, что он не сказал матери Клодетт правду о том, как трудно что-либо сделать в сложившихся обстоятельствах, особенно учитывая, что срок подходит к концу. И насколько призрачны шансы, что им удастся сохранить Бекки. Но он решил, что мучений одного из них троих достаточно, к тому же пришло время взять на себя хотя бы часть страданий Джинни.
Глава 37
Прежде чем они вернулись в автодом, Джинни надавала такое количество ЦУ, что Эйдену пришлось все записать, чем он немало позабавил Сторм.
В автобусе он уложил Бекки в превратившийся в кроватку манеж и раз пять на глазах Сторм перепроверил свой список.
- Для того, кто божился, что у него не может быть детей и что он их даже не хочет, ты ведешь себя, как фанатик.
- Не важно. У нас здесь крошечный человечек. – Эйден пощекотал босую пятку Бекки, и малышка захихикала. Это его удивило. – Она смеется.
- Обычно, если они плачут, то потом смеются, если едят, то потом какают. Когда имеешь дело с ребенком, можно сказать, что получаешь два в одном. Всего по два. Если есть одно, то есть и другое.
Похоже, Эйден не обратил внимания на ее слова, но Сторм была не против, глядя, как он снова щекочет пятки Бекки, а она снова и снова заливается смехом. Наконец смех ее стал заразительным, и уже трудно было сказать, кто из них троих смеется сильнее.
- Она рада, что ты приехал, - сказала Сторм. – Думаю, ты тоже рад. А же тебе говорила, когда похитила, что так оно и будет.
Эйден сгреб ее в объятия и поцеловал.
- Спасибо тебе за мою дочь.
Глубокий смысл этих слов завибрировал между ними: близость столкнулась со страхом, или даже хуже.
Бекки зевнула, и Сторм отошла от Эйдена.
- Ты, папуля, меняешь подгузник и одеваешь ее в пижамку, а я грею бутылочку.
Пока Эйден кормил Бекки из ее любимой ночной бутылочки, Сторм несколько раз их сфотографировала. Они смотрели друг другу в глаза и держали бутылочку вместе. Крошечные ладошки Бекки лежали на больших умелых и талантливых руках Эйдена, как будто она заявляла, что папа здесь ради нее, ради того, чтобы выполнить любое ее требование.
В их глазах Сторм видела любовь. Безусловную, безоговорочную, бесконечную. Настоящее обожание. Любовь, которая одним взглядом говорит: «Малышка, я никогда не дам тебя в обиду». Любовь, которая отвечает: «Папа, ты – весь мой мир».
После того как Эйден покормил дочку и дал ей несколько раз срыгнуть, Сторм ходила вдоль автобуса, покачивая ее на руках, и пела колыбельную. Да простит ее природа и летние цветы, но эта малышка лежала у нее на руках, словно так и должно быть. Если Сторм не будет осторожнее, то домой вернется с разбитым сердцем, и это еще слабо сказано.
Долго-долго они с Эйденом стояли у манежа, глядя на спящую девочку.
Отойдя от манежа к изножью кровати, он вытащил рубашку из штанов и прошептал:
- После последних ночей, думаю, нам обоим пойдет на пользу по-настоящему проспать всю ночь напролет.
Сторм улыбнулась, когда он лег рядом и переплел с ней пальцы.
Спустя несколько часов она проснулась от кошмара. Там была Пеппер. С выражением безнадежного страдания на лице она убежала из школы, чтобы найти ее. Сторм открыла глаза, радуясь, что это всего лишь сон, и увидела Эйдена. Он сидел в ногах кровати и смотрел на спящую Бекки. Пробравшись по матрасу поближе, Сторм положила руки ему на плечи.
- Что ты делаешь? – шепнула она ему на ухо.
Он повернулся поцеловать ее.
- Думаю.
- О чем?
- Где ее растить, как мне заниматься работой, что лучше – ясли или няня…
Понадобилась вся сила воли Сторм, чтобы тут же не вызваться добровольцем.
- Домики, белые заборчики, корни… Детки, няни, подгузники… Подумать только!
Эйден поймал ее и усадил себе на колени. Поцеловал и прижал к себе, заправив завиток ей за ухо.
- Я не дам соцслужбе забрать Бекки.
Сторм погладила его по щеке тыльной стороной ладони, все еще прижимаясь головой к его плечу.
- Ни секунды не верила, что может быть иначе.
Эйден поцеловал ей руку.
- Поможешь мне во всем этом разобраться? И, пока ты не согласилась, я должен предупредить: разборки будут куда страшнее, чем я притворялся. Соцслужба не желает отдавать Бекки мне, но и с Джинни они ее не оставят. Моим адвокатам предстоит разгрести целую кучу бюрократического дерьма. Было бы проще, будь мое имя в свидетельстве о рождении, но в последнем нашем с Клодетт разговоре я ей фактически сказал, что не имею ни малейшего желания обременять себя детьми.
- Ох, Эйден, - сказала Сторм, - конечно, я тебя поддержу, сколько бы времени ни заняло сделать Бекки твоей по закону.
- Спасибо, что похитила меня.
Бекки прохныкала во сне «Па», и он наклонился погладить ее по щеке и заверить, что он рядом.
- Папа о тебе позаботится, Бекки, - пообещал он.
Вздохнув, малышка перевернулась на живот и снова уснула.
- Неужели я ей приснился? – спросил Эйден удивленно.
Сторм потянула его обратно в постель.
- Скорее всего ты снился ей всегда.
Они доползли до подушек и уснули, как ложки в кухонном ящике, под тихое сопение из манежа.
Никогда в жизни Сторм еще не было так хорошо.
Оказалось, что Бекки решила проснуться в четыре утра.
Глава 38
- Бог ты мой, - промямлил Эйден, просыпаясь.
Дочь сидела в манеже, в руках у нее был Колдун. Выражение ее лица было немножко обиженным. Как только он вытащил ее, котенок прыгнул на кровать и свернулся клубком у Сторм между ног. Эйдену нравилось прижимать к себе мягкую и теплую после сна Бекки, но на мгновение он позволил себе позавидовать Колдуну, что тот имел больше прав на Сторм.
- Хочешь в гнездышко? – спросил Эйден, укладывая Бекки посередине между собой и Сторм, которая едва ухом повела.
- Лупсы, - сказала Бекки и села.
Эйден уложил ее обратно и переспросил:
- Лупсы?
- Завтрак, Эйден, - проговорила Сторм, садясь и потирая лицо. – «Froot Loops».
Бекки опять села и кивнула: