Папа опять взялся за шкворень. Но мама сказала, что это неоружие. Лучше купить двустволку. Тут папа вспомнил про собаку.Можно достать замечательную собаку. Ее даст бухгалтер Ноздрачев. Онуезжает в дом отдыха, и ему не на кого оставить овчарку. Мамасказала, что она терпеть не может собак, но теперь выхода нет.

В воскресенье Ноздрачев привез Кинга — высокого, худогочерно-желтого пса. Морда у Кинга была добрая и умная, только задниеноги немного кривые, и ходил он раскорячившись, не совсем красиво.Ноздрачев сказал, что он так ходит потому, что в детстве ему неостригли на задних лапах когтей и они здорово отросли, и теперь емутрудно ходить красиво. Папа ответил, что ему плевать на красоту.Важно, какой он сторож. Ноздрачев только улыбнулся и вынул изкармана паспорт Кинга. Там было написано, что Кинг, сын Репса иНоры, восточноевропейская овчарка.

Папин бухгалтер пробыл у нас весь день и все рассказывал, какнадо кормить овчарку, и что ей ни в коем случае нельзя даватьутиные, куриные и другие птичьи кости, и что из круп она большеврего любит перловку, а из фруктов — сливы. Поздно вечеромНоздрачев уехал. Мама думала, что собака будет всю ночь метаться подаче, выть и искать хозяина, но не тут-то было. Кинг съел целуюкастрюлю супа и сразу же завалился спать. Через минуту он уже такхрапел, что стекла дрожали.

— У меня создается впечатление, — сказала мама, —что в комнате спит пьяный извозчик.

— Его надо разбудить, — предложил папа.

— Не делай этого! — испугалась мама. — Спросоньяон может кинуться на тебя.

Мама всю ночь не сомкнула глаз. Зато Кинг хорошо выспался. Утромон встал позже всех. Он снова запросто съел кастрюлю супа, прогналсо двора кошку и облаял проезжавший мимо автомобиль.

— Это мне начинает нравиться, — сказал папа. — Онуже почувствовал себя хозяином. Он будет хорошим сторожем.

Через несколько дней мы перебрались на веран. ду. Мы опять стализабывать про молодого человека. Кинг целыми днями носился по двору,и стоило кому-нибудь появиться на улице, как он со всех ног бежал кзабору и поднимал жуткий лай.

— Определенно на него можно положиться, — . сказалпапа. — Прав был Ноздрачев. Пес знает свои обязанности. Он недаром ест свой суп. Он не жалеет глотки. Его надо премировать забдительность!

Мама взяла позавчерашнюю котлету и пошла угощать Кинга. В этовремя на улице показался долговязый молодой человек. Он шел неспеша, поглядывая исподтишка на наш двор. У Кинга шерсть на спиневстала дыбом, и он бросился к забору. Он залаял изо всех своихсобачьих сил. Молодой чело. век остановился и ласково сказал:

— Фу! Нельзя, дурень!

Кинг сразу же закрыл пасть и завертел хвостом, будто перед нимстояли папа Репд^и мама Нора.

Молодой человек просунул руку в щель забора и ^почесал у Кингаза ухом.

— На место! — не своим голосом закричал папа.

Но Кинг и ухом не повел. Он побежал следом за веснушчатыммолодым человеком, тыкался мордой, в забор, чтобы тот почесалего.

— Боже мой, вы видели что-нибудь подобное?! —простонала мама. ^

— Все ясно, — сказал папа. — Подлец Ноздрачеввтер нам очки. Собака только по паспорту овчарка. Вот вам еще однодоказательство, что нельзя слепо доверять любой бумаге.

— Что же теперь будет? — спросила мама.

— Ничего особенного. Если заберутся воры, Кинг поможет имвытащить вещи.

И мы снова перебрались с веранды в комнату. А молодой человекчаще и чаще показывался на нашей улице. Мамины нервы сильнонатянулись, и она сказала, что они не выдержат, если мы не узнаем,кто этот молодой человек. И Рыжкин узнал.

— Оказывается, этот юноша живет неподалеку от нас. Егофамилия Рукавишников. Он сын тренера по велосипеду.

— Хорошее занятие для человека — всю жизнь крутитьпедали, — сказал папа.

— Вот он и воспитал сынка, — сказала мама.-^ Сразувидно, что молодой человек из тех, кто надевает голубой пиджак иидет в ресторан танцевать «мамбу». Типичная плесень. Такой обчиститдачу родного отца и глазом не моргнет.

— Ну, это уже слишком, — сказал Рыжкин.

— А вы читайте фельетоны, — посоветовала мама.

— Моя старуха, — сказал папа, — не читаетпередовиц и отчетов о пленарных заседаниях Генеральной Ассамблеи,но фельетоны о плесени, будьте покойны, она читает от строки достроки.

Лялька пожала плечами и начала смотреть в окно.

— Это протест, — кивнул в ее сторону папа. — Этомолчаливый протест.

— Его внутренний облик для меня примерно ясен, —сказала мама. — Мне незачем теперь залезать с фонарем в егодушу. Короче говоря, надо пойти в милицию и рассказать о том, чтоэтот молодой человек слишком заинтересовался нашей дачей.

Папа пошел в милицию. Очень скоро он вернулся оттуда. Он был вне слишком хорошем настроении.

— Ну, что сказал участковый? — спросила мама. —Ничего. Его это мало интересует.

— Понятно, — сказала мама. — Если ты сойдешь озадней площадки, милиция тут как тут. Если старуха начнетпереходить улицу не в том месте, они начинают свистеть, каксумасшедшие. А вот предупредить преступление не их дело!

С этого дня мама начала еще больше волноваться. Дача ейопротивела. И Кинг ей опротивел. Папа отдал его Ноздрачеву. Мыначали потихоньку перевозить свои вещи в Москву.

Когда осталось совсем мало вещей, пришел папа и сказал:

— Угадай, с кем я встретил на улице сына тренераРукавишникова? Никогда не угадаешь!

— С участковым милиционером?

— Хуже. С Лялькой!

Мама схватилась за сердце и сказала:

— Я так и предполагала.

— Ничего ты не предполагала, — ответил папа.

— Может быть, он не такая уж плесень, — сказаламама.

— Что же ты раньше не была такой умной? — рассердилсяпапа. — Зачем мы перевозили вещи?

Мама ничего не ответила. Она не любит ссориться с папой. Недарому нее золотой характер. Она тихонько взяла газету и начала вслухвитать про пленарное заседание Генеральной Ассамблеи.

Ах, этот тихоня Рыжкин…

После того как увезли Кинга, самую настоящую овчарку, мыостались совсем без собаки. А вокруг нас, на дачах, жили дворняги,бульдоги, эрдельтерьеры и был один водолаз, толстый как медведь.Водолаз имел три медали, и, хозяин носил их за ним в коробочке ивсем показывал, если спросить. Только у нас не было даже простойЖучки, будто мы не люди. Я попросил папу купить собаку.

— Еслц ты думаешь, что мне некуда девать деньги, —сказал папа, — то ты глубоко ошибаешься. С деньгами у настуго. Вот когда я достану печатный станок и начну печатать на немсторублевки, тогда ты купишь себе собаку.

— А когда ты достанешь печатный станок? — спросиля.

— Не морочь ребенку голову, — вмешалась мама. —Папа шутит. Просто у нас есть расходы, поважнее. Тебе, например,нужно купить демисезонное пальто.

— Я не стиляга, — сказал я. — Буду ходить встаром.

— Ради собаки он готов ходить как оборванец, —отозвался папа.

— Как наш сосед Рыжкин, — добавила мама.

— Как люмпен-пролетарий, — сказал папа.

— За собаку он готов жизнь отдать, — вставиламама.

— Собака для него дороже родителей! — вдруг закричалпапа.

Я ничего не ответил. Папе нельзя отвечать, если он кричит. Маматоже немного помолчала, а потом сказала:

— От собак бывают разные болезни.

— Парша, — сказал папа.

— Стригущий лишай! — добавила мама.

Больше они не могли придумать никаких болезней. Я лёг на диван,закрыл глаза и вспомнил, что собака друг человека. Я сам Читал проэто в учебнике. Быть может, папа не знает об этом? Я встал о диванаи сказал:

— Между прочим, собака — друг человека.

— Это для меня большая новость, — ^ответила мама.

— Прибереги это сообщение для Академии наук, — сказалпапа.

Я вышел во двор совсем расстроенный. Все мальчики имеют собак, иникто не болеет стригущим лишаем. Только я должен обязательнозаболеть. Я сел на пенек, чтобы задуматься, как вдруг увидел худогои высокого, как, каланча, щенка. Он сидел на задних лапах йсмотрел, как дятел долбит сосну. Шерсть у него была гладкая,черная, а мор^а четырехугольная, похожая на лопату. Если бы нешерсть, я бы побожился, что это эрдельтерьер. Я посмотрел кругом:нигде не было видно его хозяина. Я свистнул, и щенок подбежал комне и начал ласкаться, будто мы сто лет знакомы. Честное слово, яне вру, он начал прыгать вокруг моей ноги, и хватать зубами заштанину, и рычать, но не я самом деле, а в шутку.